– Увести её в Казубат! – приказала она.

Два резца хмуро обступили Мэллори. Та испуганно ойкнула, но никто не пришёл к ней на помощь.

И на глазах у Артура её заставили повернуться и потащили по мраморному полу вон из зала.

В зале стало совсем пусто и совсем тихо. Когда Мэллори увели, все остальные резцы последовали за ней. Только Артур и остался стоять на мраморном полу. И уже не в первый раз ему стало одиноко и страшно.

Что дёрнуло Мэллори последовать буквально по стопам двух недалёких исполинских моляров?

Неужели она не видела, как были восприняты их требования?

Он недоверчиво покачал головой, а затем прошёл через зал к кабинке Чаросчёт.

Брюс покосился на него одним глазом, и Артур забормотал что-то ласковое – пожалуй, для собственного успокоения, а не для попугайчика.

– Что теперь? – шёпотом спросил он у мыши.

Та пожала плечами.

– Мэллори арестована, – сказала она, – и предстанет перед судом Майора Крысы. Всё будет зависеть от того, как дело посмотрит Майор Крыса.

Артур уставился на мышь.

– Мэллори просто ничего с собой не может поделать, верно? – произнёс он.

– Боюсь, что так, – ответила мышь.

– А что же я? – спросил Артур.

Мышь серьёзно поглядела на него:

– Ты? Ну, я не думаю, что опасность миновала, из дёсенной чащи ты ещё не вышел. Но опять-таки, кто знает.

– Что мне делать? – волновался Артур.

– Ты должен делать то, что должен, – сказала мышь.

В наступившей тишине Артур долго обдумывал услышанное.

– Есть одна вещь, которую я должен сделать, – решил он наконец.

– И что же это?

– Открыть эту дурацкую дверцу и выпустить тебя. – Артур протянул руку к дверце клетки. Он открыл её, сунул внутрь руку и, бережно подняв мышь, посадил её на стойку между белой холщовой сумкой и птичьей клеткой. Прежде чем закрыть дверцу, он снова завёл руку внутрь и одним указательным пальцем погладил Брюса по грудке, воркуя теперь уже для попугайчика, а не для себя самого. Чаросчёт перегнулась через разделительное стекло, знаком указывая Артуру, что ему следует передать ей птичью клетку. Вздохнув, Артур так и сделал.

Мышь сидела, подёргивая усиками, её чёрные глазёнки поблёскивали.

– Спасибо тебе, Артур, – произнесла она. – Но почему?

Артур пожал плечами:

– Теперь нет никакого смысла держать тебя взаперти. Мне следовало догадаться, что Мэллори нельзя доверять, но я ей верил. И кто знает, может, ей зачтётся то, что ты больше не пленница.

– И это все твои доводы?

Артур догадался, о чём мышь думает.

– Да, – ответил он. – Других причин нет. Я не затем выпустил тебя, чтобы ты могла отослать меня домой, если ты об этом. Я же должен остаться здесь ради Мэллори, так?

Мышь кивнула.

– Да, должен, и ты хороший друг, Мэллори такого не заслуживает.

В этот момент их прервал чей-то кашель. Оба они подняли глаза и увидели, что Чаросчёт явно хочет что-то сказать.

– Извините, – проговорила она, – но я подумала, что мне следует предупредить вас, что мне придётся издать очень громкий звук.

Мышь печально посмотрела на неё.

– Ты так-таки должна? – спросила она.

– Ты же знаешь, что это мой долг, Зубная фея, – ответила Чаросчёт.

– Ну, раз должна, – вздохнула мышь.

Чаросчёт кивнула и протянула руку под стол за серебряным свистком. Она поднесла его ко рту и трижды яростно дунула.

На третий раз раздался грохот башмаков, и в комнату торопко влетели резцы в белой форме. Они немедленно окружили Артура, нацелив на него бландербасы.

– Что это?! – воскликнул Артур.

Он бросил дикий взгляд на мышь, а затем на Чаросчёт.

Мышь серьёзно покачала головой. Чаросчёт приняла самый строгий и официальный вид, а затем заговорила.

– Артур, – сказала она, – властью, данной мне государством Рталия, я налагаю на тебя арест за ряд тяжких преступлений.

– Что? – ахнул Артур.

Чаросчёт сверилась со своими записями и продолжила:

– А именно, первое: вступление в сговор и пособничество ранее схваченной преступнице в возмутительном пленении с целью получения выкупа ни в чём не повинной Зубной феи.

А именно, второе: обеспечение ранее схваченной преступницы Мэллори Мэллори средствами для возмутительного пленения с целью получения выкупа ни в чём не повинной Зубной феи, то есть большого размера птичьей клеткой, уже содержащей одного неговорящего волнистого попугайчика по имени Брюс.

А именно, третье: вступление в сговор и пособничество ранее схваченной преступнице Мэллори Мэллори в притязании на владение живым существом с целью незаконной торговли и получения выкупа…

Артур поёжился. Он покосился на кольцо из ужасающих раструбов бландербасов. Он подумал, уж не упасть ли на колени, моля о прощении. Беда была в том, что в глубине души он понимал, что все эти обвинения справедливы. Он шёл на поводу у Мэллори с её хитроумными планами, хотя и знал, что это нехорошо.

Он в отчаянии посмотрел на мышь. Тёмные глаза мыши поблёскивали.

И тут, к ещё большему своему отчаянию, он понял, что Чаросчёт не закончила.

– А именно, четвёртое: притязание на владение живым существом и его содержание.

Артур озадаченно поднял голову.

– А мы разве с этим уже не разобрались? – спросил он. – Разве это не «А именно, третье»?

Чаросчёт пригвоздила его взглядом.

– Я имею в виду Брюса, неговорящего волнистого попугайчика, – холодно проговорила она.

– Но… – запротестовал Артур.

Он хотел сказать ей, что Брюс был не просто его питомцем – Брюс был его другом, и, возможно, лучшим и уж точно более верным другом, чем Мэллори… да, правда, он держал Брюса в клетке, но эта клетка была его домом, и решётка защищала его от кошки, и он ведь выпускал Брюса полетать по своей комнате, и Брюс всегда возвращался в клетку… и он кормил Брюсам просом, и давал ему воду, и минеральный камень, и…

Однако один-единственный взгляд на Чаросчёт сказал ему, что мольбы бесполезны. Выражение лица Чаросчёт было совершенно неуступчивым.

– Тебе есть что сказать в своё оправдание? – произнесла Чаросчёт.

Артур печально покачал головой.

– Думаю, что нет, – прошептал он.

– Стража! – приказала Чаросчёт. – Увести арестованного в Казубат!

– Подождите! – воскликнул Артур.

– Что такое? – проронила Чаросчёт.

– Брюс, – сказал Артур. – Я знаю, что вы говорили и всё прочее, но я не могу бросить Брюса. Здесь больше некому за ним присмотреть и…

– Что ты хочешь сделать? – поинтересовалась Чаросчёт.

– Можно он останется со мной, пока… пока всё не разрешится? – упрашивал Артур.

Чаросчёт посмотрела на мышь. Мышь кивнула.

– Я рассмотрела твоё ходатайство, – сказала Чаросчёт, – и я решила, что пока, как ты это сформулировал, «всё не разрешится», ты можешь продолжить держать при себе неговорящего волнистого попугайчика.

Раздался хлопок – это Чаросчёт закрыла огромную бухгалтерскую книгу, лежавшую перед ней.

Очевидно, слушание было закончено.

– Спасибо! – выдохнул Артур и подбежал к кабинке. Чаросчёт подняла клетку над разделительным стеклом и передала её Артуру, который, поворковав с Брюсом, повернулся к резцам.

– О’кей, – произнёс он. – Ведите меня.

Суд Майора Крысы занимал большой зал. Там был высокий стол для самого Майора Крысы, отгороженная барьером скамья для подсудимых и скамья для трёх членов суда.

Мэллори и Артур стояли у скамьи. Они провели в Казубате всего несколько часов, за что были искренне благодарны. Внутри Казубат был даже неприятнее, чем снаружи.

Птичья клетка, в которой Брюс по-прежнему сидел на своей жёрдочке, что-то тихонько болбоча, стояла на столе перед барьером. Дело в том, что птичья клетка была важной уликой. Там же, на столе, лежал белый холщовый мешочек и золотая долларовая монетка.