Затем первый резец повернулся обратно к пирожникам.

– Мы с коллегой согласны, – сообщил он, – что пошлина, которую вам надлежит уплатить, составит один доллар с разрешением кривить его и один кусок неортодоксального праздничного пирога с мэллори также с разрешением кривить его.

– Превосходно, – заулыбался Маури. – Мы полностью принимаем эти условия, да, любовь моя?

Молли тоже рассиялась в улыбке.

– Принимаем, – сказала она. – Полностью, мой сладкий.

– Забирайте свою клетку, – велел первый резец.

И как только Маури потянулся за птичьей клеткой, третий резец перескочил через свой стол и поспешил по коридору к двери в дальнем его конце. Широким приветственным жестом он стянул с головы фуражку.

– Добро пожаловать в Рталию, – провозгласил он.

Совсем немного времени потребовалось Артуру, чтобы выйти на городскую площадь Рталии. В центре площади стоял молочного цвета монумент, весьма напоминавший чудовищный зуб. Артур поставил клетку на ступени, окружавшие скульптуру, и сел.

– Что теперь? – спросил он у мыши.

– Полагаю, нам следует подождать твою подругу, – сказала мышь, – а затем нам нужно отправиться в канцелярию Чаросчётной палаты и уладить это дело.

– Но где же Мэллори? – удивился Артур, оглядываясь по сторонам. – Ты думаешь, она дошла сюда? А как же Таможенные врата?

– О, она скоро будет здесь, – таинственно объявила мышь.

Наступило короткое молчание. Артур, внезапно почувствовав себя ужасно уставшим, опустил голову в ладони. Как же хорошо было присесть, посидеть и никуда не тягать тяжёлую птичью клетку. Он посмотрел сквозь пальцы на Брюса и обнаружил, что птица тоже смотрит на него, склонив голову набок. Оставалось только гадать, что Брюс думает обо всех этих странных происшествиях. К его удивлению, от мысли о том, как же, интересно, чувствует себя Брюс, Артуру и самому стало чуть легче.

Артур почувствовал, что мышь тоже смотрит на него.

– Тебе не очень ведь понравился план Мэллори поймать меня и потребовать выкуп? – спросила мышь.

– Не очень, – признался Артур. – Я подумал, что это ужасно глупо.

– Но почему ты помогал ей?

Артур вздохнул:

– С Мэллори иногда выбирать не приходится.

– Не приходится? – переспросила мышь.

– Ну-у-у, – протянул Артур, – она по большей части вроде как бык упирается в стену рогами.

– Как носорог в угол? – уточнила мышь.

– И это тоже, – согласился Артур.

Снова наступило молчание.

– И тогда, – продолжал Артур, – у Мэллори вроде выходит, что ты либо с ней, либо против неё. Третьего не дано.

– И ты с ней? – проговорила мышь.

Артур слегка улыбнулся.

– Ну, кто-то же должен, наверное. Никого другого у неё нет! – Он вздохнул.

Тогда мышь осторожно произнесла:

– Знаешь, Артур, ведь ты мог бы выпустить меня из клетки прямо сейчас, а я бы всё устроила, и ты с Брюсом вернулся бы домой. В два счёта!

И опять наступило молчание, а затем Артур посмотрел на мышь.

– Ты передумала? Ну, наверное, я мог бы, – сказал он, словно это ему только сейчас пришло в голову, – но тогда…

– Но тогда? – спросила мышь.

– Но тогда я же не могу бросить Мэллори, правда? Ведь если ты будешь на свободе, ей никак не вернуться домой, верно? Ты же до сих пор зла на неё и всё такое?

Мышь задумчиво посмотрела на Артура.

– А знаешь, я надеялась, что ты так и ответишь, – проговорила она.

Артур не был до конца уверен, но у него появилось такое чувство, что он прошёл какое-то важное испытание. Однако это тёплое чувство рассеялось, как только он подумал о Мэллори.

– Хотелось бы мне всё же знать, где она, – заметил он.

– Не очень далеко, – ответила мышь.

Артур пристально поглядел на крохотную зверушку. Можно подумать, она на самом деле знает, где Мэллори. А потом он вспомнил, как стены садового сарая раздвинулись и как они очутились среди дёсенных деревьев, палой листвы и клыков, и вдруг сообразил, что мышь, вполне вероятно, знает, и где Мэллори, и всё прочее, и что, может быть, всё ещё будет хорошо.

А ещё он понял – и не в первый раз, – что мыши наверняка вовсе не нужна его помощь, чтобы открыть дверцу птичьей клетки, эта мышь, стоит ей захотеть, запросто пройдёт прямо через решётку. И решил даже не гадать, почему мышь не делает этого.

Артур обвёл взглядом небольшую площадь. Её окружали престранные белые здания. Они вырастали над розоватыми камнями мостовой и выглядели настолько отполированными, что сверкали на солнце.

– А это за дома? – спросил он.

Мышь небрежно бросила:

– О, это светские здания.

– Светские здания? – не понял Артур.

– Да, они очень вежливые и общительные. Вот это – канцелярия Чаросчётной палаты. Мы попозже пойдём туда, чтобы Чаросчёт организовала выкуп. Вон там – Суд да Дело, где служит Майор Крыса. А там – Кладезь Мудрости, дом премудрой.

– Премудрой?

– Да, – сказала мышь. – Зуб Мудрости, моя начальница.

– А вон там что?

Артур указал. Это четвёртое здание, в отличие от остальных, было пожелтевшим, в пятнах, весьма неприятного вида.

– А, – пробормотала мышь, – это Казубат.

– Казубат?

– Да, – ответила мышь, – туда отправляются все злодеи.

Артур вдруг испугался за Мэллори.

Не может ли она оказаться в этом жуткого вида здании? Но была ли Мэллори злой? Она могла быть ужасно вредной, эгоистичной – и откровенно плохой, честно говоря, но вот злой? Артур не вполне понимал, в чём тут разница.

Он заметил, что мышь смотрит на него так, словно знает, о чём он думает.

– Давай надеяться, что до этого не дойдёт, – сказала мышь.

Артур кивнул. Он надеялся, что до этого не дойдёт.

Он прислонился спиной к ступеньке и прикрыл глаза. Солнце грело, и он был благодарен, что не нужно больше тащить клетку. Он слышал, как Брюс время от времени заходился булькающим хохотком, и мог различить царапанье коготков, когда птица перешагивала по жёрдочке. От мыши не доносилось ни звука, и вокруг везде и всё было тихо. Площадь была пуста, странные белые здания, по-видимому, стояли пустые и безжизненные.

Он снова принялся гадать, что же случилось с Мэллори. Она должна была быть далеко впереди, принимая во внимание то, с какой скоростью она удирала от клыков. Затем он вспомнил тревожное замечание мыши о том, что Мэллори могла свернуть на развилке на неправильную дорожку и попасть к пирожникам. Он надеялся, что этого не произошло. Пирожники, похоже, были совершенно, совершенно ужасные типы.

И в это мгновение он услышал тихие шаркающие шаги. Он открыл глаза. На него упала тень.

Артур поднял глаза.

Перед ним стояла высокая фигура. На ней был костюм-тройка, высокий цилиндр, зауженные брюки, вместо галстука повязана бантом узкая лента. Как и у таможенников, вся одежда на ней была молочно-белая, белыми были и волосы, свисавшие к плечам водопадом тонких прядей. Артур не мог сказать, побелели ли волосы от старости или были такие от природы. На лицо тоже нельзя было ориентироваться – возраст по нему не определялся.

К счастью, скользнув по Артуру быстрым взглядом, фигура утратила к нему всякий интерес, поскольку заметила в поддоне клетки мышь.

Её глаза округлились, когда она её узнала.

– Зубная фея! – воскликнула она. – Чего это ради ты надела птичью клетку? Это новый писк моды?

– О, привет, Чаросчёт, – отозвалась мышь. – Нет, это не мода, это скорее тюрьма. Вскоре всё разъяснится, я полагаю.

– Тайна? – уточнила Чаросчёт. – Ой, славно. Обожаю тайны. А птица?

– Брюс, – ответила мышь. – Брюс – волнистый попугайчик.

Чаросчёт нагнулась и нацелила костлявый белый палец на Брюса.

– Привет, Брюс, – произнесла она. – Добро пожаловать в Рталию.

И хотя Брюс с любопытством наклонил голову набок, он не издал ни звука.