Мэллори нечасто чувствовала себя одиноко. Она не то чтобы любила других людей и в основном предпочитала своё собственное общество. Однако теперь, когда она шла по словно бы бесконечной дороге, окружённой высокими призрачно-бледными дёсенными деревьями, ей вдруг стало тоскливо. Ей не хватало Артура, семенящего следом, и даже его нытья о том, какая же клетка тяжёлая.

Теперь шумели только деревья и листья, причём казалось, будто они перешёптываются и бормочут что-то нелицеприятное. Мэллори остановилась и прислушалась. И вот, едва слышно: Артур… Артур…

Она стряхнула с себя оцепенение и, сказав самой себе не дурить, поспешила дальше.

Она торопливо шла вперёд ещё какое-то время и в этой спешке лишь в последнюю минуту заметила, что дошла до развилки. Но, заметив развилку, Мэллори сразу же остановилась. Это сулило проблемы. Куда ей идти – направо или налево? И какая вообще разница?

Разница, наверное, есть, решила она. Но какая? Она стояла на распутье, глядя то влево, то вправо. Разумнее пойти по той тропе, которая кажется более нахоженной. Беда была в том, что на обеих дорожках было столько листвы, что она никак не могла определить, по которой чаще ходят.

Пожав плечами, Мэллори свернула направо. «Что с горы, что под гору», – подумала она.

Однако пройдя совсем недалеко, она поняла, что тропа, по которой она шла, вовсе не была торной – это была тропка к жилью, а не проходная дорога. Дёсенный лес в один миг отступил, и перед ней широко зазеленела трава. На льющемся сквозь кроны солнечном свету трава горела таким ярким изумрудным цветом, что Мэллори заморгала.

Но заморгала она не только при виде травы.

Тропа шла дальше через луг и подводила прямиком к парадной двери самого странного дома из всех, которые Мэллори доводилось видеть.

Это был большой маленький дом. А точнее, огромный маленький дом.

Это был кукольный домик наоборот.

Тогда как кукольный домик размером лишь в малую толику обычного дома, этот был в разы больше. И всё-таки он выглядел маленьким домиком. У него была только одна дверь и по одному окну по каждой стене. Дом был белый, дверь – зелёная, а простая черепичная крыша – красная, как помидор. Он выглядел так точно, как дети любят рисовать дома.

Дверь была, наверное, раз в десять выше Мэллори, ну и окна тоже громадные. Мэллори невольно отступила под сень деревьев.

Это было странно и немного пугающе.

Было очень тихо. Дом выглядел заброшенным. Хозяйственных построек видно не было, просто дорожка, которая подводила к парадной двери. А ещё, как заметила вдруг Мэллори, там была табличка или почтовый ящик.

Любопытство пересилило страх, и Мэллори вышла из-за деревьев и прошла по тропинке к табличке. Табличка была просто громадная, такая высокая, что Мэллори пришлось откинуться назад, чтобы её прочитать.

Она понятия не имела, что значила первая строка, ну разве что это была фамилия. Однако последняя строчка вселила в неё надежду. Она вдруг поняла, что после всех волнений и бега она очень проголодалась.

Пироги – это просто замечательно.

Мэллори стояла перед громадной дверью и, запрокинув голову, смотрела на дверной молоток. Как и дверная ручка, большущий латунный молоток был так высоко, что не дотянуться.

Но её уже нисколько не смущало, если придётся стучать кулаком.

Воя не было слышно. Тишина была успокоительной. Ну и было что-то дружелюбное в самом звучании слова «пирогодельни» – что-то тёплое и хрустящее.

Она приложила ухо к двери, но ничего не услышала.

«Ну, поехали», – подумала она и постучала по двери кулаком. Однако дверь была очень твёрдая, и Мэллори была не вполне уверена, что вышло достаточно громко, чтобы поднять тех, кто был внутри.

Моляры.

Предположительно их было больше одного.

Она заколотила снова, на этот раз ещё громче. И всё равно осталась неудовлетворённой. У неё не получалось стучать и вполовину так громко, как хотелось бы.

Она попробовала ещё раз, на этот раз хлопая по двери открытой ладонью и крича: «Эй, там!»

А затем она опять приложила ухо к двери.

Ухо её так и было прижато к двери, когда дверь отворилась. Мэллори кувыркнулась бы внутрь, если бы её падение не остановила исполинская нога, стоявшая на пороге. Она налетела на неё пониже коленки.

Мэллори ойкнула и попятилась от ноги, вытаращив круглые глаза на громадное существо.

Оно было метров пяти ростом, если не больше. (Мэллори путалась в измерениях.) Оно было одето во всё белое и перепоясано длинным заляпанным фартуком. У него – а это был он, решила Мэллори – была белая, словно ватная, борода, кустистые брови и надетый набекрень поварской колпак. Он, похоже, был весь запорошен мукой.

Пару мгновений он оглядывался по сторонам, но затем заметил у себя под ногами Мэллори.

– Привет, – прогрохотал он. – Что ты?

Мэллори подумала, что это какой-то неправильный вопрос. Нет, ну правда, ему следовало спросить: «Кто ты?»

Однако, прежде чем Мэллори успела ответить, к первой фигуре присоединилась вторая, такая же высокая. Эта вторая была явно женского пола, хотя также в длиннющем фартуке и поварском колпаке. На ней было длинное белое платье, а подбородок был просто перемазан в муке, безо всякой ватной бороды. Пушистое облако белых волос выбивалось из-под колпака. Она стояла, выглядывая через плечо первого.

– Что там, Маури? – Её голос был более высокий, но такой же грохочущий.

Маури ткнул, и вторая разинула рот при виде Мэллори.

– Что это? – повторила она.

– Я уже спросил, что оно такое, Молли, – сказал Маури. – Оно мне не ответило. Может, оно не умеет говорить.

– Я Мэллори! – завопила Мэллори.

– Хиллари? – спросил Маури.

– Мэллори! – ещё громче завопила Мэллори.

– Оно говорит, что оно мэллори, – пояснил Маури для Молли.

– Что такое мэллори? – спросила Молли, выходя из-за Маури, чтобы поглядеть как следует. Она нависла над Мэллори, вытаращив глаза.

– Не знаю, – ответил Маури. – Похоже, что ничего особенного.

– Да, – согласилась Молли. – Смотреть не на что. Что оно хочет, как ты думаешь?

– Не знаю, – сказал Маури. Затем он тоже склонился к Мэллори и обратился напрямую к ней. – Что ты хочешь? – пророкотал он.

– Я голодна! – крикнула Мэллори. – У нас нет пирога?

– Говорит, что оно хочет пирог! – пояснил для Молли Маури.

– Ну, тогда оно пришло куда надо, – засмеялась Молли, – хотя оно вряд ли нанесёт серьёзный ущерб пирогу!

– А какой пирог ты хочешь? – прогрохотал Маури. – У нас есть со стейком; с ягнёнком; со стейком и сыром; с сыром и ягнёнком; с ягнёнком, сыром и стейком; с сыром, стейком и ягнёнком или же с сыром, ягнёнком и стейком.

– А вегетарианское меню у вас есть? – спросила Мэллори.

– Яблочный пирог! – пророкотала Молли.

– Я бы съела яблочный, – сказала Мэллори.

– Ты хочешь яблочный со стейком, ягнёнком или сыром?

Мэллори смутилась.

– А просто яблочный вы не делаете? – спросила она.

– Как необычно, – сказал Маури. – Оно говорит, оно хочет просто яблочный! – крикнул он Молли, стоявшей прямо рядом с ним.

– Просто яблочный? – удивилась Молли. – Как необычно.

– Ты уверена? – грохнул Маури.

Мэллори кивнула.

– Нам придётся испечь его специально для тебя, – крикнула Молли. – За отдельную плату, разумеется.

– Плату? – переспросила Мэллори, разом падая духом. Об этом она не подумала. Денег у неё не было. Долларовая монетка, которую принесла Зубная фея, так и лежала в клетке.

– Разумеется, за отдельную плату, – повторил Маури. – Специальный, уникальный, не включённый в меню яблочный пирог по индивидуальному заказу.