– А сколько нужно заплатить сверху? – осторожно поинтересовалась Мэллори.

– Так-так, значит, яблоко, тесто, соус, сыр… – начал перечислять Маури.

– Сыра не надо, – поспешно проговорила Мэллори. – Просто яблоко.

– Хм… так, скажем, один доллар, со скидкой за сыр выйдет один доллар, – с улыбкой сказал Маури.

– Один доллар, включая скидку за сыр, – прибавила Молли.

Мэллори раздумывала недолго. Она умирала от голода. Ей неожиданно ужасно был нужен яблочный пирог.

– Вы продаёте в кредит? – спросила она.

– Кривит? – переспросил Маури. – Что кривит?

– Это вроде сыра? – заинтересовалась Молли.

– Ну, – сказала Мэллори. – Это вроде как съесть сейчас, заплатить потом.

– Съесть сейчас, заплатить потом? – спросил Маури.

– Заплатить потом, съесть сейчас? – спросила Молли.

– Как необычно, – заметил Маури, поглаживая свою пушистую белую бороду.

– Крайне необычно, – согласилась Молли, почёсывая свой поварской колпак.

– Когда потом? – подозрительно поинтересовался Маури.

– Скоро, – соврала Мэллори как могла убедительно. – Понимаете, я должна вскоре получить сотню… нет, две сотни долларов, но пока эта сумма арестована…

– Арестована? – повторила Молли.

– Да, заперта в птичьей клетке, – пояснила Мэллори.

– Деньги в птичьей клетке? – переспросила Молли.

– Ну, не совсем, – сказала Мэллори. Дело усложнялось, но голод терзал её всё сильнее. – Не совсем деньги. В клетке мышь.

– Мышь? – спросил Маури.

– И волнистый попугайчик, – прибавила Мэллори.

– Попугайчик? – растерянно проговорила Молли.

– По имени Брюс, – закончила Мэллори.

В наступившем молчании два исполинских повара пытались переварить всё, что наговорила им Мэллори.

Наконец Маури спросил:

– Но где же деньги?!

– Деньги у мыши, – сказала Мэллори, но потом попробовала немного пояснить: – То есть я имею в виду, у мыши не то чтобы есть деньги, но она дала мне один доллар.

– Один доллар! – засмеялась Молли. – Вот и славно, тогда ты можешь заплатить за пирог.

– Но доллар остался в птичьей клетке, – несчастным голосом произнесла Мэллори.

– А три сотни долларов? – спросил Маури.

– Двести долларов, – поправила его Мэллори.

– Двести долларов? – переспросила Молли.

– Мышь должна принести мне две сотни долларов, – объяснила Мэллори.

– Принести? – переспросил Маури.

– Да, от канцлера Чаросчётной палаты, – подтвердила Мэллори.

– Канцлера Чаросчётной палаты? – как попугай повторил Маури.

– Мышь так сказала, – ответила Мэллори.

– Ну, раз от канцлера Чаросчётной конторы, – кивнул Маури, – ну тогда, думаю, всё в порядке. Она наш хороший друг. Входи поскорее.

Мэллори прошла за двумя исполинскими пирожниками по короткому коридору в огромную кухню. Почётное место занимала чугунная печь, а рядом с ней была поленница. Судя по отслаивающейся белой коре, то были дёсенные деревья. Печь была чёрная и блестящая, отполированные до блеска медные ручки сияли на свету. Скамьи были уставлены блюдами под пироги и мисками для замешивания теста, а на крюках висела величественная коллекция металлических ковшей, лопаток и ложек.

Всё было сверхразмера. В мисках побольше Мэллори могла бы искупаться, а самую большую ложку она бы, наверное, и не подняла.

Маури немедленно занялся яблочным пирогом, но Молли нагнулась и подняла Мэллори, будто куклу.

– Давай-ка мы лучше уберём тебя от греха подальше, малышка, – сказала она. – Или ты и моргнуть не успеешь, как окажешься у нас под ногами.

Она бережно поставила Мэллори на столешницу громадного стола, стоявшего в центре кухни и занимавшего немалую её часть. За годы вытирания и вычищения стол стал белым, как та мука, которой было запорошено почти всё вокруг.

– Я никогда раньше не видела мэллори, – заметила Молли. – А имя у тебя есть?

– Я Мэллори, – проговорила Мэллори, слегка раздосадованная.

– Ты мэллори, и зовут тебя тоже Мэллори, – засмеялась Молли. – Какое совриплясание! Мэллори Мэллори. Как чудно! Очень необычно!

Маури тоже захохотал:

– Это как назвать собаку Собакой или жабу Жабой!

– Или, представь, я бы звала тебя Моляр Моляр! И ты бы звал меня Моляр Моляр, и мы никак не могли бы друг друга различить! Вот хохма!

Мэллори было не смешно. Ей хотелось сказать что-нибудь умное, хотя бы что вообще-то надо говорить «совпадение», а не «совриплясание», но она решила смолчать. От запахов, витавших по кухне, у неё текли слюнки: пахло хлебной корочкой, опарой, всевозможными мясными начинками, а сдабривал всё маслянистый дух дёсенных деревьев. К этим запахам вскоре присоединился замечательный яблочный аромат – Молли энергично принялась чистить от кожуры, вырезать сердцевину, нарезать ломтиками и складывать горой яблоки, выбирая их из громадной корзины.

– Какие большие, – проговорила Мэллори, никогда не видевшая таких крупных яблок.

– Горохорошки Какникакие! – прогудел Маури. – С нашего собственного дерева! Самолучшие!

Он вовсю занялся пирогом. Он достал миску и вывернул в неё ведёрко муки. Затем он порубил крупными кубиками сливочное масло и принялся своими исполинскими пальцами растирать его с мукой. Перетерев смесь в крошку, он добавил немного воды.

– Ты точно не хочешь сыра? – спросила Молли.

– Или говядины? Или ягнёнка? – спросил Маури.

– Совершенно точно, – ответила Мэллори. – Просто яблоки.

– Как необычно, – сказал Маури.

– Крайне неортодоксально, – отозвалась Молли.

– А что это значит – «неортодоксально»? – поинтересовалась Мэллори.

– Очень необычно, – объяснил Маури.

Теперь он бросил на стол громадную пригоршню муки и стал раскатывать тесто скалкой размером с водосточную трубу.

Как только Маури осторожно выложил пласт теста в огромную форму для пирога, Молли опрокинула на него всю миску нарезанных яблок, а затем припорошила яблоки корицей.

Запах был просто божественный.

Пока Маури открывал дверцу духовки, Молли положила на начинку второй пласт теста и принялась защипывать края большим и указательным пальцами, обводя пирог витым бортиком. С помощью ножа она сделала сверху несколько надрезов и передала пирог Маури, который уместил его в духовку и захлопнул дверцу.

Мэллори с большим интересом следила за этими приготовлениями. Когда Маури открыл дверцу духовки, на неё пахнуло жаром и у неё разрумянилось лицо. Она даже не знала, как справится с целым пирогом. Готовящееся блюдо было чудовищно громадным. Ей понадобится армия помощников, чтобы съесть весь пирог, подумала она, и даже тогда на это уйдёт целая неделя.

– Осталось недолго, – предупредил Маури. – Полчаса или около того.

В кухне было тепло, а с печью, в которой стоял пирог, стало ещё теплее. Щёки у Мэллори всё ещё горели, и она принялась обмахивать лицо ладонью.

И хотя по кухне витали самые аппетитные запахи, ей стало немножечко не по себе. Она чувствовала себя очень на виду, стоя на столе, ей и хотелось бы присесть, да не на что. А ещё она чувствовала себя, как будто в западне. Стол был в несколько раз выше её, и слезть без помощи громадных рук Маури или Молли было невозможно.

Два великана казались вполне дружелюбными, пока она торговалась с ними, но уже один их размер навевал ужас. Ей нужно быть очень осторожной, чтобы не ляпнуть чего-нибудь и не разозлить их. А Мэллори, надо сказать, любила ляпнуть что-нибудь неприятное и позлить окружающих, так что ей было очень нелегко держать себя в руках.

– Ладно, Мэллори Мэллори, – сказала Молли, вымыв и убрав свой нож и миску и выкинув яблочные очистки, – и где же именно находится эта птичья клетка с мышью и одним долларом?

Мэллори ответила не сразу. Честно говоря, она и сама толком не знала, где клетка. Она более или менее представляла, где оставила её: в километре обратно по тропе. Но осталась ли клетка на том же месте, зависело, во-первых, от того, что случилось с Артуром, и/или, во-вторых, от того, сумели ли клыки разломать клетку, и/или, в-третьих, и от того и от другого. Быстро поразмыслив, она решила сказать ту часть правды, которая не расстроит пока что вполне дружелюбных великанов.