Из горла вырвалось невольное, грубое ругательство, подслушанное когда-то у конюха. Чужое слово в этот момент показалось невероятно неуместным.

Я зажмурилась, чувствуя, как холодный пот стекает по виску.

Интересно, будет ли он горевать обо мне, если я …

Нет!

Ни за что.

Я не позволю себе даже думать о таком финале. Моя жизнь не его собственность, чтобы он мог ее отнять, даже косвенно!

Собрав остатки сил, я начала шептать слова молитвы. Возможно, это было нелогично. Ведь правильнее звать на помощь хранителей здешнего мира… Но я не могла. Крестик, подаренный мне бабушкой – единственная ниточка, связывающая меня с прошлым, – всегда был при мне.

Я собралась с духом, потянулась насколько могла и сделала ещё один, казалось, верный шаг. В душе забрезжила обманчивая уверенность, что я смогу. Что эта темная полоса будет обязательно преодолена.

Я почти чувствовала вкус свободы.

Но, видимо, маленькая принцесса Этт расхрабрилась слишком рано. Позволила себе поверить в свою неуязвимость. В то, что она сильна. Слишком беспечно протянула руку и тонкий выступ поддался.

Срыв.

Страх обрушился стеной. Безжалостной и оглушающей. Камни рвали кожу на руках. Всё случилось за одно дыхание. Секунда падения в пустоту. Секунда понимания, что ты больше не сможешь улыбнуться солнцу. Секунда позорного вопля, и тут же - секунда жгучего стыда за этот крик.

А затем, словно сам ветер вырвал меня из падения. Прижал к своей груди. Окутал теплом, таким внезапным и абсолютным. Зажмурившись, я вцепилась в чью-то рубашку, и волна странного спокойствия нахлынула на меня, смывая боль, ужас и стыд.

Осознание спасения успокаивало так сильно, что хотелось потерять сознание. Лишиться чувств и навсегда забыться в этом тепле.

Чужие руки стали для меня колыбелью, в которой хотелось укрыться от внешнего мира. Не принимать назойливых гостей. Ссылаться на вечную занятость. И вдыхать этот пряный, незнакомый аромат.

Казалось, эта специя создана специально для меня. Она была моим личным сокровищем. Чай с её вкусом – только мой. И никто другой не смеет его попробовать.

Такие вот странные и тягучие мысли витали в моем сознании, пока тот, кто держал меня, наконец не начал медленно и осторожно спускаться.

Вскоре мой спаситель уже стоял на твердой земле. А я всё ещё лежала в его руках, свернувшись калачиком, словно детёныш, не в силах открыть глаза. Не могла разжать пальцы, которые мёртвой хваткой впились в его рубашку, боясь, что стоит отпустить, и я снова упаду.

Мой спаситель молчал. Видимо, он был достаточно тактичен, чтобы дать мне время прийти в себя. Или просто ждал. Я ощущала его дыхание у своего виска. Чувствовала, как его сердце бьётся под моей ладонью. И этот сильный, мерный ритм умиротворял меня.

Мне было так уютно. Так тепло и спокойно, что хотелось остаться там… навсегда. Почти так же хорошо, как в руках у Ри. Но эта непристойная, предательская мысль ударила, как обухом по голове. Утопила в чувстве липкого стыда. Ошеломила. Ведь я знала, что это не Риан. Не мой Ри…

Я знала запах наследного принца – горький василёк, залитый солнцем. А мой спаситель пах пряной грозой, прошедшей по полю.

Я попыталась собраться. Сделала глубокий вдох. Медленно открыла глаза. Перед ними всё ещё плясали чёрные пятна, или…

Догадка, словно смешливая нимфа, коснулась меня, хихикнула и уплыла. А меня пронзил пронизывающий холод изумления, когда я, очень медленно, подняла голову и встретила взгляд темного рыцаря. Взгляд Сиана был не просто суров, он был холоден, как зимний ветер.

Рыцарь не попытался утешить меня. Не спросил, в порядке ли я. Он лишь вдоволь испепелил меня своим хмурым взглядом и произнес без тени сочувствия, с едкой иронией:

— Ваше высочество, не желаю вас как-то оскорбить, но, скажите, вы правда такая дура?

В обычной жизни подобные слова, брошенные с такой безапелляционной дерзостью, оскорбили бы меня. Меня только что назвали дурой. В лицо. А интонация, подобно ледяной стреле, ясно давала понять, насколько сильно ставится под сомнение моя разумность.

Возможно, я бы даже вскипела от гнева…

Но в тот момент, когда сама смерть еще не отпустила мою руку, а ледяной страх не успел полностью отступить, мне было не до раздражения. Не до условностей, и уж точно не до ответной колкости.

Все это казалось такой мелочью…

За те секунды полёта, когда ты стоишь на пороге мрачного финала, ты успеваешь, как ни странно, пропустить через себя целый вихрь прошедших событий и речей. Они несутся внутри тебя быстрее света. Сталкиваются, перемалываются, и вдруг ты и ты начинаешь замечать совершенно новые акценты.

Оттого, когда ты внезапно оказываешься в руках спасителя, чудом избежав неминуемо-незапланированной гибели, в тебе просыпается нечто первобытное. Дикая решимость или же, лучше сказать, отчаянная неуместность.

Правила приличия сгорбившись отступают в тень. А в голове, еще дрожащей от пережитого, распускается безумная мысль. Неожиданный «План Б» начинает разукрашивать контурные линии…

Дикая мысль источает дурманящий аромат. Совсем как цветок, скрывающий под лепестками острые шипы. Но времени на раздумья нет. Сумеречная башня, словно голодный хищник, приветливо дышит тебе в затылок.

Оттого, я, по всей видимости, решила укрепить уверенность Сиана в моей полной неадекватности. Взглянув ему прямо в глаза, с сердцем, бьющимся как пойманная птица, я отчаянно произнесла:

— Вы не возьмете меня в жены, дэр Гораэль?

Можно смело предположить, что делать подобного рода предложение самому угрюмому рыцарю королевства, который к тому же относится к тебе с пренебрежением и открыто называет дурой — решение, мягко говоря, несколько недальновидное.

И, вероятно, слегка отдающее терпким ароматом безумия.

Но, как я уже успела убедиться, в отчаянии логика отступает на второй план.

За те критические секунды, пока я всматривалась в холодные глаза Сиана, я внезапно осознала: он – мой неожиданный шанс. Шанс выбраться из дворца. Шанс на свободу.

А так как я с детства питала слабость к знакам судьбы, то и посчитала, что не зря именно он, а не кто-либо другой, спас меня. Это было предопределено.

Надежда на побег, хрупкая, как крылья бабочки, все еще трепетала где-то под ребрами. Но я понимала: беги, не беги, но, если Риан захочет найти меня, он найдет. Найдет и вернет обратно во дворец.

Надеяться, будто кто-нибудь из королевства осмелится жениться на мне после того, как будущий наследник открыто заявил мне о своем желании сделать меня своей суреей, было бы верхом глупости. Я, может, и дура, как считает Сиан, но не настолько… Никто не посмеет пойти против слов Риана.

Никто… кроме одного человека.

Дэру Гораэлю было откровенно плевать на мнение и слова наследного брата. Он жил по своим правилам, в своем мире, вдали от столицы.

Возможно, многие или большинство, оказавшись на моем месте, предпочли бы стать фавориткой Риана. Почему бы и нет, скажете вы, если это тот, кого я люблю? Да, я могла бы… могла. Но это значило бы предать себя. Растоптать свои мечты. Перечеркнуть принципы. Предать ту единственную любовь, что жила во мне все эти годы.

Нет. Я не могла. Не могла!

Я была готова уйти в уединение монастыря ради него. Забыть о личной жизни. Отказаться от всего. Провести остаток жизни, молясь лишь о его благополучии и вечном счастье. Но Ри не захотел принять мою жертву. Он растоптал мое самое светлое чувство.

И сейчас, единственное, чего я яростно желала, так это сбежать. Покинуть дворец, который казался родным домом, но намеревался вскоре стать золотой клеткой, из которой нет выхода.

Потому я переступила через свою гордость. Бессердечно растоптала ее. Отбросила в сторону плотный, необъяснимый страх перед темным взглядом Сиана. И, насколько могла, смело встретилась с недоумением в его глазах, чувствуя, как сердце бешено колотится.