— А ты, правда, не знал обо мне? — спрашивает, глядя мне прямо в глаза.

— Даже не догадывался, Ника.

— А что бы ты сделал, если бы узнал раньше, что я есть?

— Я бы приехал с тобой познакомиться. Я бы попросил у твоей мамы разрешения забирать тебя к себе на выходные. Я бы гулял с тобой в парке аттракционов, сводил бы в зоопарк, в дельфинарий, в тир.

— В тир? — Ника смешно округляет глаза. — Это — там, где стреляют из оружия?

— Да.

— Я хочу в тир. В зоопарке, дельфинарии я уже была.

— В нашем городе есть контактный зоопарк.

— Какой?

— Там можно брать некоторых животных на руки, кормить их.

— Ух ты!

— Я хочу в этот зоопарк.

— Сходим обязательно.

— И в тир!

— Хорошо. Только маме не будем об этом говорить. Окей?

— Почему?

Да потому что мне Катя яйца оторвёт, если узнает об этом. Но этот ответ звучит исключительно в моей голове. Вслух я произношу версию шесть плюс.

— Маме это не понравится. Она всегда была против оружия.

— Ой, а ты же в полиции работаешь? У тебя есть пистолет?

— Есть, — отвечаю с улыбкой.

— А покажешь?

В глаза Вероники — восхищение и предвкушение. Ну как я могу отказать ей в такой простой просьбе.

— Маме не скажем! — будто читая мои мысли, говорит дочь.

— Покажу.

Конечно, я не буду показывать ребёнку настоящий пистолет. Я — не самоубийца. Это раз. Два — мне погоны мои дороги. Да и небезопасно это. Для Вероники в первую очередь. Принесу муляж. Пусть ребёнок порадуется.

— Ура! — радостно кричит Ника. — Можешь ты теперь что-то спросить.

— Какой твой любимый цвет?

— Серьёзно? — удивляется дочь, а я не знаю, как ей объяснить, что хочу знать о ней любую мелочь.

— Да. Какой?

— Красный, — уверенно отвечает она.

— Твой любимый фильм?

— «Гарри Поттер».

— Посмотрим как-нибудь вместе? Я ни одной части не видел.

— Серьёзно???

Её глаза становятся огромными от шока. Я мотаю головой. Вру, конечно. Этот фильм я не раз смотрел с Катей, потому что она тоже обожает Гарри Поттера. И неважно сколько раз она видела каждую часть, если по какому-то каналу шёл Гарри, она откладывала пульт подальше и мне не позволяла к нему прикасаться.

— Посмотрим обязательно!!! — заверяет меня дочь. — Я ещё и книги все прочитала, но отчим их забрал.

— Что? В смысле? Забрал твои книги?

— Да. Его племянница тоже любит Гарри Поттера. У неё был День Рождения, и он отдал ей мои книги.

— А мама почему ничего не сказала?

— А она не знала. И я не знала. Мы пришли к Рите на День Рождения, и отчим вручил ей мои книги, которые втайне от меня забрал дома. Я их узнала по закладкам. Рита так радовалась, что маме было неудобно забирать у неё подарок. Мне было очень обидно, но я не хотела расстраивать Риту. Она — хорошая девочка, и её родители не могут купить ей такие книги.

— Но это не повод забирать книги у тебя.

— Поздно уже об этом говорить, — спокойно отвечает Вероника, видимо, правда, смирилась. — Да и мама обещала, что купит мне новые книги.

Гондон этот мужик. Спокойного разговора у меня с ним точно не получится.

Телефон вибрирует, я смотрю на экран и вижу сообщение с данными этого самого гондона. Хм, оказывается, он теперь живёт со мной в одном городе. Что ж, мудило, жди встречи.

Ника, довольная собой, объявляет, что картошка готова. И теперь ей нужна миска для овощного салата. Миску она замечает на верхней полке, до которой едва дотягивается.

Но разве это преграда для ребёнка?

Я успеваю только моргнуть, как она переставляет тумбу, взбирается на неё, подпрыгивает…

Бах. Бах. Бах.

— Ника! — вскрикиваю испуганно.

Дочь замирает и, кажется, не дышит, пока дождь из тарелок и мисок не заканчивается. Осколками усеян весь пол.

— Я, я, я нечаянно, — заикаясь произносит она.

Я вижу, как дрожит её подбородок, нижняя губа, и готов сам себе стукнуть по голове, что так гаркнул на ребёнка. Я же не чтобы поругать. Я испугался, что она поранится.

— Ника, я не собираюсь ругать, — как можно мягче говорю ей и делаю осторожные шаги в её сторону. — Ты цела? Не порезалась?

— Нет, — отвечает она, осматривая руки и ноги. — Правда, не будешь ругать?

— Не буду. Просто в следующий раз попроси меня о помощи.

— Что случилось??? — на кухню забегает взъерошенная Катя.

— Я тарелки разбила, — честно признаётся Ника, чем приятно меня удивляет.

— Ника… Прости, Саш, я куплю новые.

— Не выдумывай. Вот мы с Никой поедем на днях, и она выберет, что ей нравится.

— И я могу выбрать отдельно тарелки для себя? — спрашивает Ника.

— Отдельно? Это как? — не понимаю и вопросительно смотрю на Катю.

— У нас дома есть обычный набор посуду и отдельно набор тарелок Ники. С животными, — поясняет она.

— Раз я буду жить здесь, а потом приезжать в гости… — на этом момента дочь замолкает и смотрит на маму, потом на меня. — Буду же, да?

— Будешь, — отвечаем с Катей одновременно.

— Тогда у меня должна быть своя посуда, — договаривает девочка.

— Договорились. Вот отвезём маму в аэропорт и заедем в магазин. Выберешь.

— Класс.

Я подхватываю Нику на руки и замираю. Она такая лёгкая. Как пушинка. Но даже не это заставляет меня замереть. Меня прибивает к месту осознанием, что я впервые в жизни держу на руках собственного ребёнка. Интересно, а какая она была, когда родилась. Наверное, совсем крошечная.

В груди разливается горечь, что я этого не узнаю, не прочувствую, потому что время упущено.

Мы встречаемся взглядами с Катей, и я даже не пытаюсь скрыть свои эмоции. Я открыто демонстрирую ей, что мне, здоровому мужику, больно, что она отняла у меня столько моментов.

Да, я виноват в нашем разводе.

Но я имел право знать о существовании ребёнка.

Я бы мог принимать участие в её воспитании.

Я бы видел, как она растёт.

Я бы не дал возможности гондону-отчиму отнимать у ребёнка грёбаные книги о Гарри Поттере!

— Прости, — шепчет Катя одними губами, и в её глазах появляются слёзы.

Я осторожно переступаю через осколки и ставлю Нику на подоконник.

— Стой здесь, пока я уберу осколки, — говорю дочке и беру совок с веником.

— Я помогу.

Катя только делает шаг в мою сторону, но я останавливаю её взглядом. Не хочу, чтобы она случайно поранилась.

— Я сам.

Я справляюсь быстро. Просматриваю пол внимательно под фонариком, чтобы не пропустить осколки, и тогда снимаю Веронику с подоконника.

— Мам, мам, мы тебе картошку пожарили! — говорит дочь и показывает на сковороду.

— Ничего себе, спасибо.

Катя расплывается в улыбке и целует дочь в щеку. Ко мне пока боится подойти. Наверное, думает, что я ещё злюсь и не подпущу её.

— А меня? — спрашиваю у неё с улыбкой.

Катя расслабленно выдыхает, подходит ко мне, поднимается на носочки и целует в щеку.

— Спасибо, — говорит тихо. — И что дал поспать тоже спасибо.

Я только киваю. Ника уже вместе с Катей нарезают овощной салат. Мне велено сидеть за столом и не мешаться под ногами у хозяек.

Я так и делаю Сижу. Любуюсь этими рыжими красотками. И представляю.

А что было бы, если бы я тогда Катю не отпустил?

Что если бы мы тогда сели и попробовали что-то исправить.

Я бы наблюдал вот такую прекрасную картину каждый день. Дочь знала бы, что я люблю мясо по-французски и, возможно, иногда радовала бы меня моим любимым блюдом.

Горько от этого осознания. Горько, что просрал всё сам, окунувшись с головой в работу.

А сейчас уже ничего не исправить. Можно только попытаться заслужить доверие и любовь дочери, и наладить с Катей дружеское общение. Дружеское…

Возвращаемся к извечному вопросу о дружбе мужчины и женщины.

А если речь не просто о мужчине и женщине, а о бывших супругах, которые в прошлом безумно любили друг друга?

Возможно ли тут быть друзьями, или можно попытаться всё вернуть?