И я понимаю её. Она никогда не любила долгих прощаний. Ей тяжело расставаться с близкими, а про дочь я, вообще, молчу. Бедное материнское сердце уже сейчас разрывается от тоски и боли.

Я паркую внедорожник, достаю из багажника чемодан Кати, ставлю рядом с ней, целую её в щеку и отхожу, чтобы Вероника попрощалась.

Катя сжимает дочь до хруста в косточках и щекочет её напоследок. Уверена, хотела услышать смех ребёнка. Ника уворачивается, хохочет, а после просит маму подать ей руку.

Вероника достаёт из кармана браслет из каких-то камушков и фигурок и надевает маме на запястье.

— Это оберег. От меня. Не снимай, пожалуйста, — просит дочь и целует маму в обе щеки. — Я буду тебя ждать. И обещаю вести себя хорошо. Постараюсь.

Катя улыбается и проводит ладошкой по волосам дочери.

— Езжайте. Я вернусь обязательно, — уверенно говорит она.

Мы с Вероникой садимся в салон, я медленно выезжаю с парковки и сигналю Кате на прощание. Вижу к зеркало заднего вида, как она прижимает к груди ладонь, а второй машет нам. На её лице сияющая улыбка.

— Ты любишь мама? — вдруг спрашивает Вероника.

— Любил. Очень сильно.

Отвечаю честно о прошлом, потому что в настоящем нам ещё предстоит разобраться. Уверен, что у Вероники будет много вопросов о моей жизни с Катей. Не уверен, что всё стоит рассказывать ребёнку, но я хочу, чтобы дочь знала — мы с её мамой любили друг друга, уважали, ценили. Просто в один момент я пошёл не той дорогой.

— А сейчас? — прилетает неожиданный вопрос.

— Мне сложно ответить, Ника. Мы много лет были порознь.

— Настоящая любовь, говорят, не умирает.

— Не умирает.

— Тогда вы можете помириться с мамой?

— Можем.

— А ты этого хочешь?

Чувствую себя на допросе, и понимаю, что обязан отвечать честно.

— Хочу.

— Ты же понимаешь, что я не позволю тебе снова сделать маме больно? Она и так натерпелась.

— Понимаю.

И понимаю теперь, к чему были прошлые вопросы. Дочь тонко подводит меня к самому главному. А ещё меня радует, что даже в таком юном возрасте она смело становится на защиту матери. Это вызывает уважение. А ещё говорит о том, что Катя — прекрасная мама.

— Я не собираюсь делать ей больно.

— А я тебе не верю.

— Это я тоже понимаю.

— Если ты считаешь, что два месяца пролетят быстро и незаметно, то ты ошибаешься.

— Звучит как угроза, — усмехаюсь я.

— Я не угрожаю, а предупреждаю, папочка.

— Ты готовишь для меня какие-то испытания? — догадываюсь я.

— Вроде того.

— Я готов их пройти.

— Ну-ну, — усмехается Вероника.

И в этот момент она так напоминает меня, что мне теперь даже немного страшновато представить, что она там придумала.

Первое испытание начинается прямо сегодня вечером, когда Вероника заявляет, что ложиться спать в десять вечера не собирается.

И, вообще, время детское ещё, а она уже взрослая. И какие бы аргументы я не приводил, все отправлялись в топку.

— Вероника, ты завтра не сможешь встать.

— Мне достаточно шести часов для сна, и я буду как огурчик.

— Вероника, твоя нервная система перевозбудится, ты не сможешь уснуть.

— Если я устану, то усну в любом случае. Что за глупости?

— Вероника, твоя мама говорила, что ты ложишься спать в десять максимум.

— Это она говорила, чтобы тебя не расстраивать.

— Вероника, если мы опоздаем ко мне работу, я получу выговор.

— Ну, не увольнение же.

И вот что я ей докажу.

— Папочка, ты, главное, не нервничай. Я лягу спать через час. Возможно. Ты лучше скажи, что есть покушать? И няню ты нашёл?

От её «папочка» меня немного передёргивает. Мне кажется, дочь говорит это слово с какой-то издёвкой. Совсем не от души, когда она благодарила меня за книги. Вот там «папа» от чистого сердца было, а тут.

Я вспоминаю, что осталось в холодильнике на ужин. Радует, что не придётся что-то самому соображать. Я умею готовить, конечно, но у плиты стоять не люблю.

— Покушать есть пюре и котлеты. А няня… Ёб…

— Нельзя говорить плохие слова! — обрывает меня дочь. — И котлеты я не буду. Я на диете.

— Чего?

У меня шок. Какая нахрен диета в её возрасте???

— Ну, папочка, мне на танцы ходить. А там нужно стройной быть, иначе в концертный костюм не влезу.

— Ты стройная, Ника!

— Ой, не успокаивай меня. Ты видел других девочек? Вот там стройные, а я толстая!!!

— Ника!

Дочь начинает заливаться слезами. Мда… К такому меня жизнь не готовила. Вика, бывало, устраивала истерики из-за лишнего веса, но стоило мне предложить ей поездку в спа с обёртываниями специальными и массажем, она тут же забывала о лишних килограммах.

Я подхожу к Нике и легко подхватываю её одной рукой.

— Вот была бы толстая, я бы тебя в жизни одной рукой не поднял, — говорю ей с улыбкой. — А так я твой вес даже не чувствую. Представляешь, какая ты лёгенькая? Как пушинка.

— Правда?

Я подхожу с дочкой к большому зеркалу.

— Вот видишь, у меня на руке ни одна вене не вздулась. Это значит, что мне тебя держать не тяжело.

— Хм, точно. Ладно… Первое испытание пройдено. Истерики успокаивать ты умеешь. Подход оригинальный.

И снова у меня шок. Вот же хитрая лиса!

Вероника правильно считывает мои эмоции и тихо хихикает. Она убегает в свою комнату, а на ходу кричит, что будет две котлеты, пюре и салат из овощей. Вот тебе и толстая… Две котлеты ей. Я усмехаюсь, качаю головой и захожу на кухню.

Разогрев еду, зову дочь на ужин. Даже как-то волнительно. Это будет первый только наш с ней поздний ужин.

Вероника приходит уже переодетая в пижаму.

— Ты, кстати, ничего не забыл? — спрашивает Ника, присаживаясь за стол.

— Что? Если ты о няне, то я сейчас начну обзванивать агентства.

— Нет. Я о том, что мне нужно искупаться.

— Чёрт. Точно. Давай, поедим, и я наберу тебе ванну.

— А можно в душе искупаться? Не хочу ванну.

— Можно, конечно.

И я об этом решении, конечно же пожалел.

Когда Вероника вышла из ванной комнаты, шлёпая по полу мокрыми ногами, я понял, что там меня ждёт сюрприз. Я не знаю, как дочь купалась, но у меня создалось такое впечатление, что она стояла с лейкой посреди ванной комнаты и купалась там же. Пол залит водой. Стены залиты водой. Полотенца почти все мокрые. Их я сразу закинул в сушку.

Быстро протираю полы, пока не прибежали соседи с криками: «Потоп!!!»

Я понимаю, что это может быть очередной проверкой, но оставить без внимания устроенный беспорядок я не могу.

Я захожу в комнату Вероники. Она сидит на кровати и читает книгу. Я присаживаюсь рядом с ней и мягко отбираю книгу.

— Ника, давай договоримся, ты можешь устраивать мне разные испытания, но только так, чтобы от этого не страдали другие люди.

— А что я такого сделала? — невинно хлопая ресничками, спрашивает она.

— Ты могла затопить соседей, Ника. Это, конечно, с твоей стороны выглядит забавно залить всю ванную комнату водой. Я всё вытер. Но! Подо мной живут пожилые люди. Они только недавно сделали ремонт в ванной комнате. Я уверен, они бы не обрадовались, если бы сейчас с потолка у них начала капать вода. У них не такая огромная пенсия, чтобы позволить себе ещё один ремонт.

Вероника виновато опускает глаза. Что радует, вину она признавать умеет.

— Я больше не буду, — говорит едва слышно.

— Хорошо. Я рад, что ты меня услышала.

Я отвлекаюсь от дочери, когда звонит мой мобильный. Михалыч.

— Слушаю.

— Саня, надеюсь, ты помнишь об отзыве из отпуска?

— Помню.

— Жду тебя завтра на рабочем месте к восьми ноль ноль.

— Буду, Михалыч. Но я с дочкой. Вы помните же, да?

— Помню. Няньку тут ей найдём без проблем.

Няня. Точно! Бля, ну где я сейчас найду няню на завтра? Не могу же я оставить ребёнка с кем попало. Видимо, придётся Веронике провести со мной целый день. И что-то мне подсказывает, что этот день будет непростым.