— Мы уехали, Миха. На полигон едем.

— Нахера?

— Проверка.

— А я тебе говорил — вали оттуда. Вот нахера оно тебе надо?

— Показать этим упырям, что я могу им чётко между глаз попасть при необходимости.

Миша ржёт.

— А ты чего приехал?

— Хотел показать тебе фотки одного человека.

— Ну, Мих. Мы вернёмся через час-полтора.

— Я вечером приеду.

— Ок.

— А ещё…

— Погоди.

Останавливаю друга, потому что по второй линии мне звонит Леся. Наверное, хочет отчитаться, что Вероника уже на занятиях.

— Мих, повиси. Тут важный звонок.

— Жду.

— Дошли? Всё норм?

— Не норм, Александр, — шепчет Леся. — Вот совсем не норм!

— Что случилось?

От её испуганного голоса у меня мороз по коже идёт.

— Тут стрелок, Саша…

— Папа, помоги, — слышу голос Вероники и вжимаю тормоз в пол.

Сзади в меня чуть не въезжает Семён. Я резко сворачиваю к обочине.

— Леся, скажи, что это шутка! Дебильная шутка!

Ответом служит вскрик Вероники.

— Никуся, тише, малыш. Он не должен нас услышать. Тише, милая. Всё будет хорошо.

— Я скоро буду. Спрячьтесь! И не высовывайтесь. Я вас найду!

— Поняла. Мы на втором этаже.

Связь обрывается.

— Я думал, ты про меня забыл, — звучит голос Миши.

— Миха, у тебя ствол с собой?

В жизни я так не боялся, как в те минуты, что мчал к школе творчества. Мои парни сразу поняли — что-то случилось, поэтому без раздумий развернулись следом за мной.

Уверен, нас ждёт разбор полётов, что до полигона не доехали, но сейчас мне срать.

В голове только дочь.

Впервые за долгие годы, я молюсь Богу, чтобы он уберёг мою малышку. Я верю в Миху, верю в его навыки. Но… Поддержка сверху не помешает.

Мы тормозим у школы через пять минут.

Мчали сюда, нарушая все мыслимые и немыслимые правила.

Я на ходу рассказываю, что мне звонила Леся и сообщила о стрелке. Парни натягивают балаклавы и влетают в здание. Эх. Жаль на камеры никто не снимает. Красиво же идут. И почему, на учениях так не действуют, только косячат?

На первом этаже видим тело. У стены стоит двухстволка. Руки мужика стянуты стяжками. Он не двигается, что неудивительно. Миха меня может вырубить с одного удара, а тут неподготовленный «боец». Оставляю рядом с нападавшим одного человека, остальным даю команду идти на второй этаж.

Мы пока не знаем — один тут этот стрелок или нет, поэтому расслабляться рано. На втором этаже в ближайшем кабинете дверь приоткрыта. Идём туда. Слышу голоса парней:

— Руки вверх! — кричит один.

— Не двигаться! — второй.

— Лицом в пол! — третий.

— Эммм, так что из этого делать-то? — звучит вполне логичный вопрос от Леси.

Я качаю головой и захожу последним.

Переступаю порог и охуеваю, конечно, когда вижу Лесю, восседающую на Мише (который явно без сознания). В руках у неё огнетушитель (им, как я понимаю, она и вырубила друга). Ситуация — и смех, и грех

— Леся, ну твою мать! Ты чего, Миху завалила?

— Я не виновата! Это — самозащита! — заявляет она, отставляя огнетушитель в сторону.

Опасная девушка. И внешность обманчивая. Сколько там она говорила ей? Тридцать два. Там на вид чуть больше двадцати. И как я там её назвал? Мышка? Да она — опасная льцива.

— Он помочь пришел Леся, — говорю ей с улыбкой и подхожу ближе. — Он — друг мой.

— Ну извините, у него на лбу не написано, — бормочет она, вставая с Миши.

— Охренеть, Миху вырубила, — тихо смеются в стороне мои парни, и я понимаю их шок. — Никто не мог, а девчонка смогла.

— А кто он такой? — спрашивает Леся осторожно, поглядывая на поверженного противника.

— Бывший командир спецназа. Полковник. Крутой мужик.

— И что мне теперь будет?

— Думаю, теперь ты будешь обязана выйти за него замуж, — говорю с улыбкой.

— Не смешно.

— А кто шутит. Миха тебе такого позора точно не простит.

Тут я шучу, конечно. Ничего с неё Миша не потребует. Просто стыдно ему будет перед нами, что слабая девушка смогла его, с его подготовкой, вырубить.

Но когда я вижу их поцелуй, как Миша к ней потянулся, немного задумался.

Мне теперь интересно, чем это всё закончится. Мша этот случай не забудет точно. Да и не такой он у меня человек, что первую попавшуюся девушку будет целовать.

Леся ему явно понравилась. Что ж… понаблюдаем.

Я отправляю Мишу в частную клинику для военнослужащих, спонсором которой он является, девчонок отвожу домой и очень прошу приключения на попу больше не искать. Куда уж больше.

Сам на обратном пути еду не в отдел, хотя знаю, что меня там уже ждут. Еду к Мише. Хочу убедиться, что с другом всё в порядке. Всё-таки он пострадал по моей вине.

Настроение у Миши неплохое. И я вижу по его глазам — Леся ему понравилась, зацепила. Убедился в этом, когда увидел реакцию друга на слова девушки, что она к нему приедет. Чувствую, включит друг силу своего обаяния на максимум.

Когда в палату неожиданно врывается Наташа, бывшая жена Михи, я замираю, как и он сам. Я бы, конечно, остался узнать, зачем она явилась, но мне приходит сообщение от Михалыча. Нужно срочно явиться в отдел.

Вот и час расплаты настал…

Выслуги лет с льготным исчислением мне хватит, чтобы уйти на пенсию.

Это я к тому, что не собираюсь стоять на ковре перед посланцами генерала Болдырева и выслушивать их громкие речи.

У них команда разорвать меня и мой отдел. И срать им, что мне поступил звонок, что в школе творчества, где находится моя дочь, стрелок, и я не поехал в итоге на полигон.

Какой нахер полигон, когда моя дочь в опасности?

Если хоть одна гнида мне скажет, что я поступил неправильно, я прямым текстом нахуй пошлю и удостоверение отдам начальнику.

Когда я захожу в отдел, меня встречают сочувствующими взглядами. Ну, видимо, все уже знают, кто и зачем меня вызвал.

Я стучу в двери кабинета Михалыча.

— Входи, — раздаётся голос начальника.

К моему удивлению, в кабинете Михалыч один. А где же орлы Болдырева?

— Вижу по взгляду, ты готовился к войне, — усмехается он и указывает на стул напротив своего стола. — Присядь. Сам понимаешь, крови твоей требуют.

— А сами зассали поговорить?

— Видимо, уверены, что своему родному начальнику ты в ебало не дашь.

Мы громко смеёмся, но Михалыч вздыхает и становится серьёзным.

— Озвучивайте приговор, товарищ полковник.

— Служебное расследование. По итогу, скорее всего, увольнение. При самом лучшем раскладе — строгий выговор.

— Пацанам что?

— По ним указаний не поступало.

— Уже хорошо. При самом лучшем раскладе — это в случае, если я пойду на поклон в Болдыреву, а его дочь потащу в ЗАГС прямо завтра? — уточняю с улыбкой.

— Так точно. И ещё. С сегодняшнего дня ты в отпуске на неделю.

— Заебись.

— В бесплатном, Саня. Рапорт напиши в кадрах.

— Суки.

— Сань, я бы помог, но…

— Не лезьте в это говно. Я сам справлюсь.

— Мне ещё шепнули, что будешь выделываться — проведут аттестацию на соответствие занимаемой должности. Понизят до простого опера.

— Вот же Викуля, наплакала.

— Зря ты ей не дал возможности в коттедже отдохнуть, — усмехается Михалыч.

Снова смеёмся. Но уже как-то не весело.

Да и похер. Бесплатный, так бесплатный. Зато с дочкой время проведу. Узнаю её лучше. В любом случае, после отпуска мне объявят результаты расследования, и буду думать, что делать. Бодаться или просто нахуй слать и на пенсию уходить.

Выхожу от Михалыча и сразу иду в кадры, где пишу рапорт на отпуск.

— Саш, мы за тебя, если что, — говорит на прощание Таня.

— Спасибо, Танюш. Мне, правда, приятно.

— Как дочка?

— Всё хорошо. Держится молодцом.

— Ты к ней присмотрись, Саш. Она могла ради тебя храбриться. Она же — девочка. По-любому сильно испугалась.