— Никуся, моя малышка, — говорит с малышкой.

Доктора рядом нет, поэтому я подсаживаю Веронику на кровать, и тут же осторожно обнимает Катю. Бывшая жена так же, как и я недавно, жадно вдыхает запах своей малышки.

— Кенгурёнок! — радостно вскрикивает Ника, увидев в руке Кати игрушку.

— Он был со мной всю операцию.

— Ты как, мамуля? Голова не болит?

— Не болит, малыш. И больше не будет болеть.

Катя ласково проводит ладонью по волосам Вероники и смотрит на меня.

Я тут же оказываюсь рядом. Склоняюсь и нежно целую в губы.

— Ты мне снился, Громов, — говорит с улыбкой.

— Хороший был сон?

— Ты с детьми в футбол играл.

— С какими детьми, Катюш?

— С нашими. С двумя пацанами. Ника на воротах была.

— Мне бы они гол не забили! — заявляет дочь, а я широко улыбаюсь. — А ты что делала, мам?

— А я с коляской рядом гуляла, — отвечает с мечтательной улыбкой.

Угу, ещё трое, значит? Да не вопрос! Вернёмся домой, и начнём работу над воплощением этого сна в жизнь.

Прошло две недели с момента операции, которая разделила мю жизнь на до и после.

ДО я жила в страхе, что могу не выйти из операционной, что потеряю слух или зрение (это не слова докторов, это лично мои надуманные страхи, от которых я так и не избавилась). Ещё я дико боялась не пережить наркоз. Но больше всего я боялась, что больше не увижу и не обниму свою малышку.

ПОСЛЕ я полна надежд на счастливое будущее с Вероникой и Сашей.

Они всё это время находятся рядом со мной, поддерживают, развлекают как могут и уже хотят поскорее забрать меня домой.

Я смотрю на своё отражение в зеркале и впервые за долгое время счастливо улыбаюсь.

До операции я очень боялась, что мне сбреют все волосы, и я уже даже искала себе парик, но, к счастью, этого не потребовалось. Мне выбрили небольшой участок, и он прикрыт сейчас другими волосами.

Я вижу, что синяки под глазами ушли, на щеках появился румянец. Да и глаза блестят.

Всё благодаря Саше.

Я окружена заботой, вниманием, любовью. Мы пока боимся вслух говорить о чувствах, но кольца на наших пальцах говорят громче всяких слов.

Сегодня доктор сказал, что завтра меня отпускают домой. И я не могу дождаться момента, когда скажу это Саше и Веронике.

В дверь тихо стучат. Я поворачиваю голову и сначала вижу букет из нежно-розовых роз, а уже потом — Сашу. Вероника заходит с открыткой, которую нарисовала сама.

— Привет, — говорю им с улыбкой.

— Привет. А мы уже знаем, что тебя выписывают, — радостно кричит Вероника, подбегает ко мне и обнимает за талию. — Я так рада, мамуль. Наконец-то, домой.

— Да, наконец-то.

— Я билеты уже купил, — говорит Саша, подходя ближе и целуя меня в висок.

— Я надеюсь, тебя там не уволили, — снова начинаю волнующий разговор.

— Я в отпуске. Никто не может меня уволить.

— А когда вернёшься?

— А когда вернусь, я сам напишу рапорт на увольнение. Я парней своих уже предупредил.

— Саш, может, не стоит?

— Катюш, я тебя уже один раз потерял из-за работы. Больше не хочу. Служба проще не стала. Ты хочешь опять встречать Новый год сама? Или Рождество? Или Пасху? Или наши годовщины? У меня уже по горло эти дежурства праздничные. Я долг Родине отдал сполна. Теперь настала пора пожить для себя и своей семьи.

— А что отец твой бывшей?

— На пенсии, — с усмешкой говорит Саша.

— Просто на пенсии?

— Ну и под следствием.

— Ого…

— Миша хорошо постарался. Там столько компромата и по таким делам, что даже связи и деньги не помогут.

— Вика больше не появлялась?

— Вика ищет себе богатого спонсора, так как у папочки почти всё имущество и все счета арестовали, а позже — скорее всего конфискуют. Ей не до меня.

— И слава Богу, — говорю с довольной улыбкой.

Мне Викторию не жалко, как и её отца. Я рада, что они отстанут от Саши, и мы сможем спокойно строить наше будущее.

Да только рано я обрадовалась. Стоило нам вернуться, как Сашу стали атаковать звонками родственники генерала Болдырева, сам он тоже звонил не один раз. И Вику подсылал пару раз. Правда, все разы, что она приходила к нам, Саши дома не было.

Встречали девушку мы с Вероникой. Причём не самым лучшим образом.

Первый раз Вероника совершенно случайно вылила на неё ведро ледяной воды, крикнув вдогонку, что Вика должна быть ей благодарна, что вода не с унитаза.

Второй раз Вероника так спешила поздороваться с гостьей, что споткнулась и обсыпала её мукой.

Третий раз Вика не пришла. Как оказалось, она поехала к Саше на работу, где её даже на порог отдела не пустили.

На этом её попытки помириться с Сашей закончились. Но и страдала она недолго. После того, как бывшего генерала Болдырева взяли под стражу, она улетела в Турцию.

Ну а мы выдохнули.

Саша официально на пенсии.

И он сам пока не верит, что ему не нужно завтра вставать на службу. Можно валяться в кровати хоть до десяти утра и никуда не спешить.

И я думала, что всё у нас хорошо, но Саше кое-чего не хватало…

Когда смотрю на Катю думать могу только о том, как сильно её хочу. Но пока нельзя. Доктор первым делом после выписки предупредил, что нужно воздержаться от секса минимум две недели.

Сегодня этот срок истёк. И я теперь не могу дождаться того момента, когда Катя уложит Веронику спать. Чтобы хоть немного успокоиться, иду в ванную комнату и принимаю холодный душ. Точнее, ледяной.

Это помогает немного остыть. Обернув бёдра полотенцем, захожу в комнату и замираю.

У окна стоит моя Катя. Такая нежная и невероятно сексуальная в кружевном чёрном пеньюаре, который повторяет каждый плавный изгиб её тела.

Ноги сами несут меня к ней.

Накрываю дрожащими от нетерпения ладонями её плечи и медленно поворачиваю к себе. Она поднимает голову, нежно улыбается и проводит кончиками пальцев по моему прессу.

— Ты в холодной воде купался? — тут же догадывается она, продолжая вычерчивать узоры на животе.

— Да, — отвечаю чуть охрипшим голосом.

— Застудишься, Громов.

— Ты меня вылечишь.

— Ты ненавидишь лечиться.

— Зато обожаю, как ты меня уговариваешь лечиться, — с хитрой улыбкой отвечаю я. — У тебя весьма действенный способы ммм….

Замолкаю, потом что Катя ловко избавляет меня от полотенца и обхватывает мой член рукой, медленно лаская. Вся кровь из мозга тут же стекает в пах, и я забываю, что хотел сказать.

— Продолжай, Саш…

— Я не в состоянии, — признаюсь честно.

Катя тихо вскрикивает, когда я резко подхватываю её под попу и несу к кровати. Медленно опускаю её постель и любуюсь красотой жены. Наконец-то наш момент настал.

— Громов, никогда не даёшь себя долго мучить, — бурчит она недовольно, но улыбается.

— Потому что не могу долго сдерживаться. Меня уже так кроет, Катюш, ты бы знала.

— Знаю, — тихо отвечает она и сама тянет меня к себе за шею.

Наши губы встречаются в жадном поцелуе. Я не могу быть сейчас нежным, потому что слишком соскучился. Сжимаю её грудь чуть грубее, чем хотел и слышу стон, от которого окончательно срывает крышу.

Разрываю пеньюар и припадаю ртом с твёрдому нежно-розовому соску. Катя снова стонет, прогибаясь в спине. Её пальчики зарываются в мои волосы, прижимают голову к груди, умоляя о продолжении. Поиграв с одним соском, перехожу в другому. Провожу по нему языком, всасываю в рот, чуть прикусываю и снова обвожу языком.

Терпеть больше не в силах, но не могу не спросить у Кати — готова ли она.

— Всё хорошо, родная? — спрашиваю у неё, располагаясь между разведённых ножек.

— Даже очень, Саш. Аххх…

Толкаюсь в неё и кайфую от протяжного стона. Сам не сдерживаюсь. Издаю то ли стон, то ли рычание. Задерживаюсь на несколько мгновений, кайфую от долгожданной близости.