Проводив вышедшего из его кабинета Мордвина взглядом, он поднял трубку массивного телефонного аппарата малахитового цвета, набрал номер и дождался губка в трубке.

— Мне нужна помощь. — бросил он в трубку: — все оплачу.

Сентябрьское солнце уже не жгло, а ласково грело центральный парк культуры и отдыха, где в кронах древних чинар и карагачей начали проступать первые золотистые пряди. Ташкент нежился в бабьем лете 1985 года — из репродукторов доносился размеренный голос диктора, перемежающийся веселой музыкой, а у входа в парк мороженщица в белом халате бойко торговала пломбиром по двадцать копеек, и к ней все еще стояла немаленькая очередь.

Парк культуры и отдыха имени Эрнста Тельмана, раскинувшийся на многие гектары, жил своей размеренной жизнью. От главного входа с массивными воротами и гипсовыми скульптурами физкультурников расходились широкие асфальтированные аллеи, обрамленные аккуратно подстриженными кустами и цветочными клумбами с яркими цветами. Вдоль дорожек тянулись ряды скамеек, выкрашенных в зеленый и белый.

Слева от главной аллеи раздавался визг и смех — там работала зона аттракционов. Высоко в небо взмывал «Скеп», аттракцион-летающая тарелка, раскручивающая визжащих от восторга посетителей, рядом мерно вращались цепочные карусели с яркими сиденьями-лодочками. На автодроме подростки лихо врезались друг в друга на электрических машинках, искрящих на токосъемниках. Для малышей работала своя зона — миниатюрный автодром с медленными машинками, веселые «Лодочки», качающиеся на волнах, и гордость парка — детская железная дорога, где юные железнодорожники в форменных фуражках важно объявляли остановки.

Чуть дальше высилось колесо обозрения — с его верхней точки открывался вид на весь Ташкент, утопающий в зелени. Рядом располагались тир с пневматическими ружьями, где за сто очков попадания давали плюшевого мишку, и комната смеха с кривыми зеркалами. У каждого аттракциона — касса в деревянной будке и контролер в синей униформе с красной повязкой.

В глубине парка, за танцевальной площадкой с эстрадой и летним кинотеатром под открытым небом, располагалась спортивная зона. Здесь, в тени вековых деревьев, находились теннисные корты с красным грунтовым покрытием, обнесенные высокой металлической сеткой, асфальтированная беговая дорожка с разметкой, площадка с турниками и брусьями, шахматный павильон, где пенсионеры сражались в молчаливых баталиях, и открытая волейбольная площадка. Сбоку от площадки были расположены несколько скамеек, надо полагать для болельщиков. На скамейке сидело несколько девушек, все они были в белых футболках и синих, тренировочных штанах. Рядом со скамейками стояли два парня, один высокий, черноволосый, с резкими чертами лица, а второй — откровенно маленького роста и с растрепавшимися во все стороны уже рыжими лохмами, будто прямо сейчас из мультфильма про Антошку, которого так и не смогли заставить копать картошку. Парни стояли над синими спортивными сумками, сброшенными в одну кучу.

На площадке тем временем играли в волейбол несколько девушек в белых же футболках, лениво перебрасывая мяч через сетку.

— А Виктор Борисович куда делся? — спрашивает одна девушка у другой, чуть подаваясь вперед: — он только что тут был!

Высокая для своих семнадцати — метр семьдесят восемь — она старательно делала вид, что вопрос задан, между прочим, просто из спортивного интереса. Крашенные в платину волосы, собранные в тугой хвост, отливали медью на сентябрьском солнце, а карие глаза под четкими бровями беспокойно скользнули к выходу с площадки, выдавая ее волнение. В руках она крутила волейбольный мяч, просто так, чтобы руки были чем-то заняты.

Лицо у Арины было красивое — высокие скулы, прямой нос, упрямый подбородок — и сейчас на щеках проступил легкий румянец, который она поспешила списать на физическую нагрузку. Комсомольский значок на белой футболке поблескивал рядом с эмблемой «Крыльев Советов», а на левом запястье болтался тонкий кожаный ремешок чаов, которые она то и дело проверяла, словно ждала чего-то важного.

— По делам отошел, — отвечает ей другая девушка, сидящая рядом, она единственная из всех одета не в спортивный костюм, а в простом синем платье, в руках она держит блокнот, на голове у нее белая лента с прикрепленным к ней синим, полупрозрачным козырьком от солнца, на ленте красуется надпись «Олимпиада-80». Девушка потягивается, разминая затекшие плечи и добавляет: — у него дела, Железнова, хватит тебе его уже пасти… так ты слона не продашь.

— Какого слона? — теряется ее собеседница: — у меня и слона-то нет! Наташа, ты о чем?

— Настрой у тебя неправильный, Железнова… а говорят ты гений. — говорит Наташа Маркова и прищуривается на яркое солнышко в небе: — может в чем-то ты и гений, но в жизни пальцем в небо по самый локоть попадаешь. Запомни, девочка, если тебе мужик нравится, то ты никогда это показывать не должна. Тут как с мелкими зверятами или вон, как Валька с пионерами в раздевалке, чуть передавишь и спугнешь. Мужики они пугливые как олени.

— А? Да ну, какие они олени. — моргает Арина Железнова: — и что ты там про слона говорила? Просто любопытно.

— Про слона? Ну это когда один чувак другому говорит, мол у меня слон есть! Такой классный, и аккуратный и сообразительный и в хозяйстве помогает, срать ходит на прогулке и сам за собой убирает, дома и посуду помоет и ковры вытрясет и ужин приготовит. Второй чувак про это услышал и такой говорит — а продай мне своего слона за сто рублей! Первый натурально отказывается, мол такой слон самому нужен. Второй деньги добавляет… в общем на пятиста рублях сторговались, и чувак ему слона продал. Через недельку они встречаются и первый у второго спрашивает — мол как тебе слон? А тот ему отвечает, дескать лажа какая-то. Воняет, везде срет, за собой не убирает, везде говно, а ты говорил, что он ужин может приготовить, а он только жрать может и срать! Вот зачем мне такие проблемы? Тут первый чувак на второго глянул и говорит — эээ, чувак, да с таким настроем ты слона не продашь… Понятно? — Наташа Маркова смотрит на площадку и повышает голос: — Аленка! Маслова! Жанна Владимировна сказала тебе правую руку беречь! А ты на нее прыгаешь! Низкие мячи зачем брать?

— Засохни, Маркова! — откликаются с площадки: — вообще за газировкой сгоняй!

— Никакой субординации. — жалуется Наташа, открывая свой блокнот: — пожалуй я запишу все обзывательные слова от Аленки… буду ее шантажировать. А насчет слона… я ж говорю, настрой у тебя неправильный, Аринка. Ты не лезь вперед как паровоз, мужики такого боятся. Самого смелого мужика возьми и пусть к нему красотка на улице подойдет, за руку возьмет и такая «я вся ваша, я горю от желания!» и что? Тут же убежит!

— Чего это он убежит? — не верит Арина: — им, мужикам, только одно и подавай! Ко мне вечно всякие уроды пристают!

— А ты попробуй к уроду поприставать первая. — советует ей Наташа: — увидишь с какой скоростью он деру даст. Не догонишь.

— Да ну… — с сомнением в голосе произносит Арина: — зачем мне такое? Мне Виктор Борисович нравится, а он…

— Деточка… — Наташа смотрит на Арину с выражением явного превосходства на лице: — ты сражаешься в проигранной битве. Виктор наш Борисович — бабник тот еще, тут и труда прикладывать не нужно. Вон у тебя в октябре день рождения… а хотя и ждать не обязательно. Нашла по чему сохнуть, балда. К тренеру в постель залезть много ума не надо… ты просто не прыгай на него сама, а сделай вид что спокойно к этому относишься и вроде как сильно не надо, но в то же самое время и не против… и все. Только будь готова что там людно будет. Свято место пусто не бывает, так говорят.

— Но… я не хочу так! Я хочу, чтобы он только мой был!

— Вот тебе два урока от тети Наташи, деточка. Первый — он тебе нравится только потому, что ты считаешь его Лилькиным. Как там — «женщине всегда нужно то, что есть у другой женщины». Вон у тебя свой гарем есть…

— У меня с ними ничего нет! — стремительно краснеет Арина и протестующе взмахивает руками: — ты чего⁈ Они просто… ну просто «проводники» и все! Чемоданы таскают!