— Не понимаю, о чем вы. — поджимает губы Арина Железнова: — кто на кого похож?

— Чудны дела твои господи. А ведь я комсомолец. — говорит Виктор: — а сейчас рука сама потянулась перекреститься. Ну ты даешь Железнова… у нас с тобой явно разговор будет. После матча.

— С вами всегда готова поговорить!

— И чего ты в нем нашла? — прищуривается в Железнову Лиля Бергштейн: — я вот в толку не возьму…

— Неправда! Ничего я не нашла!

— Ладно, прекращаем бардак. — поднимает ладонь Виктор: — возьмите с собой на всякий случай солнцезащитные очки, те что выдали от Комбината. Технические моменты мы все уже обсудили про игру и про возможные грязные трюки, и про гелий в мячах и про открытую площадку и прочее. Арина, ты говорила, что у твоих парней есть одна кинокамера… завод еще одну выделил, помнишь мы с тобой говорили про это?

— Да, Виктор Борисович!

— Ну вот. Ладно, с технической стороной все ясно. Насчет остального… выспитесь сегодня как следует, не волнуйтесь. Вообще имейте в виду что это не спринт, это марафон, берегите силы. После «Автомобилиста» нам еще с Саратовским «Химиком» встречаться, буквально через две недели, хорошо, что матч у нас в Колокамске будет.

— Ты так говоришь, будто мы уже «Автомобилист» выиграли… — ворчит Светлана Кондрашова, сложив руки на груди.

— Если не выиграем, то тогда весь сезон псу под хвост, так что лучше готовится к тому, что выиграем. — отвечает Виктор: — чтобы не расклеится после победы. Как я уже говорил, вы — страшный сон для команд высшей лиги. Вон у Дюма есть такое сравнение, он там говорит, что первая шпага Парижа должен опасаться не второй шпаги Парижа, а темной лошадки из провинции, потому что никто не знает с кем он там фехтовал и какова его техника. Его не с чем сравнивать. Вот и вы — никогда раньше не были сравнимы ни с кем, кроме как друг с другом. Колокамский волейбольный ад, междусобойчик где выросли такие бойцы как Юля Синицына, Маша Волокитина или Лиля Бергштейн. Поэтому — не волнуйтесь. Просто делайте то, что у вас всегда получалось лучше всего — вселяйте страх и ужас в команду соперников. В первой партии они будут нас недооценивать, так что на площадку выпустим Маслову, во второй и третьей отработает Бергштейн, а когда она устанет — сменим. Исходя из этого в первой партии на площадке будет состав Волокитина-Салчакова-Маслова, а во второй — Синицына-Кондрашова-Бергштейн. Валя! Федосеева! Ты чего там творишь? — повышает голос Виктор.

— Я? Да ничего. — отвечает Валя, всем своим видом демонстрируя что она сама невинность: — Вить, а ты видел что этот вот — прямо жутко на тебя похож, а?

— Валя, отстань от парня, видишь же что он смущается. — говорит Наташа Маркова: — убери от него руки, он же «железновский»!

— Пусть делает что хочет, у меня ещё есть. — заявляет Арина: — а Валя всегда ко мне хорошо относилась. Мы с ней подруги.

— Еще какие. — подтверждает Валя и наклоняется к сидящему рядом парню: — вот видишь, твоя хозяйка разрешила…

— … мамочка!

— Можешь и так меня звать…

Сентябрьское солнце щедро заливало кабинет номер двадцать четыре, где собрался на классный час восьмой «А». Средняя школа номер три после летнего ремонта сияла свежестью — стены дышали новой краской цвета молодой травы, а паркет, натёртый до блеска, поскрипывал под ногами совсем по-новому, празднично.

Тридцать два ученика сидели за партами, ещё пахнущими лаком. Девочки в коричневых платьях с белыми воротничками и чёрных фартуках старательно держали спины прямо, косы и хвосты аккуратно перекинуты через плечи. Мальчишки в синих костюмах то и дело поправляли тугие воротнички белых рубашек — непривычные после вольного лета. Красные галстуки у всех были повязаны с особым тщанием — начало учебного года требовало образцовости.

Альбина Николаевна, временный классный руководитель восьмого «А», стояла у доски, где свежим мелом, красивыми буквами с наклоним было выведено: «Классный час». Её тёмно-синий костюм был строг и не допускал никаких вольностей в толковании, блузка была застегнута на все пуговицы, юбка опускалась ниже колена, а на лице только очень внимательный наблюдатель мог заметить легкий макияж. После недавних скандалов РОНО очень строго следило за моральным обликом учителей и надлежащей формой одежды.

Солнечные лучи играли в её аккуратно уложенных русых волосах, когда она поворачивалась к классу.

— Товарищи учащиеся, — её голос звучал мягко, но властно, заполняя всё пространство класса, — сегодня мы обсудим план работы на первую четверть, а также учебу и поведение некоторых наших учеников. Давайте сперва начнем по мероприятиям. Прошу открыть тетради и записать, чтобы потом не было вопросов.

Зашелестели страницы новеньких тетрадей. Воздух наполнился особым, волнующим запахом — смесью свежей краски, политуры, новых учебников и того неуловимого аромата ожидания, который бывает только в сентябре, только в школе.

За окнами, распахнутыми настежь, слышался шум тополей — огромных, посаженных ещё при открытии школы десять лет назад. Их тени дрожали на свежевыбеленном потолке, создавая игру света и тени. На подоконниках в новых глиняных горшках стояли традесканции и фикусы — подарок от шефов.

— Двадцать второго сентября — сбор металлолома, — продолжала Альбина Николаевна, заложив руки за спину и расхаживая перед доской: — Наш класс должен собрать не меньше трёхсот килограммов. Это наш вклад в выполнение решений двадцать седьмого съезда КПСС. Как вы все наверняка знаете, наша школа взяла на себя повышенные обязательства по сдаче металлолома, а вы теперь уже старшеклассники, соответственно и уровень ответственности на вас лежит немалый. У нас в классе уже трое учеников готовятся вступить в комсомол, и я уверена, что до конца года они обязательно станут комсомольцами.

Альбина Николаевна подошла к окну и выглянула наружу. Окна классной комнаты восьмого «А» выходили прямиком на школьный стадион, было видно, как по беговым дорожкам, расчерченным белыми полосами — бегут школьники в белых футболках и синих спортивных штанах. Послышалась звонкая трель свистка физрука и далекий голос — «Смирнова! Не отставай!».

Альбина Николаевна нашла взглядом злополучную Смирнову и вздохнула. Не всем дается спорт, некоторым он совсем не дается. Раньше она никогда не считала это проблемой, в конце концов она была умной, училась на «отлично», а кому нужна эта физкультура? Однако после того, как она посмотрела на тренировку девушек из команды Виктора… ее охватило странное чувство. Глядя на то, как легко перемещается в пространстве эта невысокая блондинка, как переливаются упругие мышцы под гладкой, загорелой кожей другой, высокой и мускулистой девушки, видя как высоко взмывает в воздух еще одна девушка в очках — она испытала это странное чувство.

Даже просто находясь рядом с этими девушками она невольно напрягалась. Такое чувство человек испытывает, входя в клетку с большим и сильным хищником. Да, дрессировщик может говорить тебе что это животное смирное и не кусается, что этот конкретный тигр — лапочка и никогда в жизни не сожрет человека, а еще он совсем недавно обедал, так что можно подойти к нему и даже погладить… но напряжение не отпустит. Достаточно взглянуть в эти глаза, увидеть грацию движений, размер клыков и даже если хищник просто лежит — ты понимаешь что он может двигаться очень и очень быстро.

Когда что-то или кто-то начинал двигаться очень быстро рядом с ней — Альбина Николаевна замирала. Подсознательно сжималась в комочек. А эти валькирии волейбола двигались быстро и легко, переносились в пространстве словно большие кошки, никогда не смотрели куда наступают и, казалось, могли делать со своим телом что угодно.

Сперва она решила, что это странное чувство — просто настороженность. Быстрые движения вводили ее в ступор, вот потому-то она в свое время так испугалась Давида, когда он начал махать руками и кричать. Однако потом она поняла, что это не только страх от столкновения с кем-нибудь из этих возмутительно красивых и высоких девушек. Это была зависть. Она никогда в жизни не умела двигаться так легко и так грациозно. Наверное, нужно танцами заняться…