— Да скифы мы, да азиаты мы… — кивает Виктор: — с раскосыми и жадными очами… нам внятно все и острый галльский смысл и сумрачный германский гений…

— Привычен ты, хватая под узцы, играющих коней ретивых, ломать коням тяжелые крестцы и усмирять рабынь строптивых. — продолжает стихотворение Альбина, отставив бокал в сторону и чуть подавшись вперед: — так о чем этот вечер, товарищ Полищук? Или мне стоит сказать — господин Полищук? Человек, который привычно усмиряет своих рабынь? Думаешь я не заметила, что ты со своими девушками делаешь? Коварный, хитрый, наглый Полищук. Хочешь завести еще одну в свой гарем, а? У тебя уже полно спортсменок с их упругими, подтянутыми телами, но тебе все мало? Тебе нужна скромная и интеллигентная учительница, чтобы ты мог над нею доминировать? Учти — не дождешься. Я… я благодарна тебе за помощь в тот раз. И я готова выразить тебе благодарность, но не так! У тебя и так полно тех, кто готов тебе вот так выражать… а я не такая!

— И ты не такая… — вздыхает Виктор: — а где таких взять? У тебя адреса их есть? Или телефоны? Все не такие, понимаешь…

— … тебе бы все комедию ломать. Имей в виду, Вить, я серьезно. Большое тебе спасибо за тот раз, но если ты будешь… то я пойду сейчас.

— Да нет, сиди, сиди. Никто тебя не собирается в гарем силком тащить. Колхоз дело добровольное. — машет рукой Виктор: — кроме того заявки подаются письменно в трех экземплярах через отдел кадров и с утверждения кандидатуры профсоюзом. И там очередь. В восемьдесят седьмом твоя подойдет, если сейчас заявку подашь.

— Ну ладно. Ладно. — Альбина слегка расслабляется и подается назад, опираясь на спинку стула: — извини. Просто этот Давид… он меня тоже по ресторанам водил. В этот самый и водил, между прочим. Думал что… ай, неважно.

— Извини, не подумал. — говорит Виктор и поднимает руки вверх: — у нас сегодня просто ужин. В смысле, да я хотел тебя об услуге попросить, но ничего такого. В смысле никаких матримониальных поползновений! У меня и в мыслях не было!

— Когда ты так говоришь, становится немного обидно. — Альбина качает головой: — то есть это что такое? Значит я — непривлекательна? Если и в мыслях не было?

— Почему же — очень привлекательна! — потеет Виктор.

— Но если я привлекательна, то почему же у тебя и в мыслях не было? Где-то ты мне врешь, Полищук.

— Ты привлекательна особой, платонической красотой. Красотой природы, огня, воды, космоса, красотой дикой кошки… эээ… ну то есть у тебя не возникает желания трахнуть природу, верно? Природой восхищаешься. Желательно издалека.

— Вот как ты восхищаешься этой своей Валей Федосеевой?

— Вот! Вот примерно так!

— То есть ты меня толстой назвал?

— Да когда⁈

— Вот только что.

— Альбина, бога побойся! И вообще, ты сама нелогичная и хрен поймешь чего тебе нужно! То говоришь чтобы я к тебе и не приближался с намерениями всякими, то обижаешься что не приближаюсь и что в мыслях такого не было!

— Я — женщина и могу быть нелогичной.

— Ну нет, это так не работает! Ты либо логичная, либо…

— Либо женщина.

— Ээ… ну ладно. — Виктор вздыхает и качает головой: — чего с тобой спорить. В общем я одновременно хочу тебя раздеть, связать, намазать маслом и высечь розгами чтобы неповадно было и одновременно у меня и мыслей таких нет. Довольна?

— Я-то почему должна быть довольна? Это ты извращенец.

— Боги, дайте мне силы. Альбина, слушай, давай к делу, а?

— А я тебе сколько говорила — хватит на меня пялится и похабности думать. Сразу предлагала к делу приступить. Но нет, тебе же важно мне непристойностей наговорить прямо в ресторане… — Альбина улыбается, пододвигая бокал к центру столика. Виктор спохватывается и поспешно наполняет оба бокала.

— Ну так вот. — говорит он: — ты же знаешь что успешное лечение рака почти полностью зависит от стадии на которой он был диагностирован? Так вот…

— Неожиданный поворот. — кивает Альбина: — сейчас ты будешь убеждать меня что излечить юных девушек можно только через секс с тобой?

— Что? Да с чего ты взяла⁈

— Мне просто интересно как именно ты подведешь теоретическое обоснование для того, чтобы меня в постель затащить, Полищук!

— А… ну тебя. Ладно, излечить рак может не удастся, но от депрессии точно спасает, проверено. И… я в общем не об этом. Есть у меня знакомые которые в Ленинградском НИИ онкологии и радиологии, там самые передовые методы диагностики, они предлагают в качестве пробного шара провести раннюю диагностику среди учеников. Чтобы потом, в дальнейшем такую программу на всю страну распространить. Вот я и предложил нашу школу, старшеклассников наших. Поможешь мне директора убедить? Мне к нему сейчас неудобно подходить, а ты вместе с Ритой можешь как дополнительный плюс нашей школе это выставить.

— Программа ранней диагностики рака? Интересно. — пальчики Альбины скользят по краю бокала: — а что у тебя там с твоей белокурой бестией? Правду говорят, что вы с ней и с капитаном команды Волокитиной несовершеннолетнюю школьницу из Москвы соблазнили и в качестве сексуальной рабыни в особняке держите, прикованной к батарее за ногу?

— Да кого ты слушаешь! Это же бред какой-то!

— Жаль. — вздыхает девушка: — а то я бы тебе парочку учеников отправила в рабство, потому как добром никто английский учить не хочет. Может если приковать к батарее за ногу наконец начнут неправильные глаголы запоминать и времена не путать.

— Альбина!

— Да ладно, поняла я. Поговорю с Ритой. Если ты письмо от НИИ сделаешь с предложением — я протолкну эту идею на педсовете. Но…

— Буду должен!

— Хорошо. Значит с тебя билет на ваши соревнования. Хочу своими глазами на твой гарем посмотреть!

— Да не гарем у меня, а команда! Команда, понимаешь!

— Какая разница, Полищук…

Юлианна «Черная Птица» Синицына

Она уже не спала, когда из маленького динамика наручных часов зазвучала синтезированная мелодия. Новенькие электронные «Montana» с шестнадцатью мелодиями на выбор, секундомером, таймером обратного отсчета, подсветкой экрана и индикацией дней недели, — как обычно лежали на столике у изголовья ее кровати, оповещая о том, что начался новый день.

Будильник не был ей нужен для пробуждения — она всегда открывала глаза ровно за минуту до назначенного времени, каждый день ровно в пять пятьдесят девять. А в шесть звучала одноголосая мелодия «Yesterday» и она — протягивала руку, брала часы и некоторое время смотрела на подсвеченный дисплей, напоминающей ей о том, что время шесть часов утра, вторник, семнадцатое сентября одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.

Выключив мелодию, она вставала с кровати, опускала ноги вниз, где в одном и том же месте ее стопы касались мягких тапочек, коричневого цвета с продольными и поперечными полосами, образующими ромбы. Ромбы — это было важно. Начинать день всегда нужно было с ромбов, потому-то у нее и не было круглого, механического будильника, который нужно было заводить ключом (снова по кругу!), потому-то на свою первую зарплату она и приобрела электронные часы, их дисплей напоминал ей о ромбах с утра. Вставать под круглую мелодию круглого же будильника было невыносимо, круглое хорошо в середине дня, в обед, но не с утра.

Потом она шла в ванную комнату. Зеркало в ванной было прямоугольным, вытянутым вверх, но с этим она уже смирилась, ведь ей приходилось чистить зубы и умываться перед ним и утром и вечером, так что в качестве компромисса прямоугольник ее устраивал. Конечно в идеале зеркало должно было быть гексаэдром в четвертом измерении, но такого зеркала в универмаге города она так и не нашла.

— Доброе утро доченька! — заглядывает в ванную комнату Важная Женщина и она — кивает в ответ, не вынимая зубной щетки изо рта. Важная Женщина важна для ее существования с самого начала этого существования и осознания себя в качестве субъекта. С Важными Людьми нужно было вести себя по-особенному, они относятся к ней по-особенному, и она тоже должна выделять их из окружающей среды. Прямо сейчас, например она не вынула зубной щетки изо рта, потому что это особый признак особого отношения, Важная Женщина всегда говорила ей что она может вести себя дома «как обычно». Это значило — не замечать Важную Женщину и не придавать ей значения, тем самым повышая уровень ее значения. Логический парадокс, который еще лет пять назад сломал бы ей мозг, заставив проделать кучу вычислений и все же не сумев докопаться до сути. Но за это время она проделала огромный путь к своей Мечте, почти став Настоящей Девочкой.