— А⁈

— Чего⁈

— Ты смотри-ка… а голова у тебя варит, Синицына. — одобряюще кивает Наташа Маркова и поворачивается к остальным: — так значит вот как дело было? Кто к кому прокрался? И давно это у вас? Нет, поймите правильно у меня предубеждений нет, но Маслова? Салчакова? Мои поздравления.

— Да не было ничего такого… — начинает было Алена, но под внимательным взглядом Марковой опускает глаза и смотрит в пол: — ээ…. ладно вы нас поймали.

— Д-да. Точно. Это я и Маслова. — кивает Айгуля и нервно сглатывает комок в горле: — вот с ней, ага. Всегда она мне нравилась. Потому я ее Вазелинчик зову.

— Серьезно? — брови у Марины поднимаются вверх, почти до середины лба: — вы вдвоем⁈ Обалдеть! Я… ну я не знала… и

— Доброго утречка всем! — в малый зал ресторана вкатывается тележка, накрытая белой скатертью, тележку толкает вперед Виктор. На тележке — небольшая газовая плитка и бронзовая турка, сложены друг в друга маленькие кофейные чашечки и блюдца: — утренний кофе работникам физического труда и тела! Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид и все такое прочее!

— Всем доброго. — в зал входят Маша Волокитина, Светлана Кондрашова и Лиля Бергштейн. Вслед за ними, зевая и потирая глаза кулаком тянется Валя Федосеева и Саша Изьюрева. Жанна Владимировна тоже входит и, оглянувшись — присаживается за столик в углу.

— Арина еще не проснулась. — отмечает Виктор: — Наташ, накрывай на столы для остальных, а я пока кофе прямо тут сварю.

— Айн момент, команданте! — Наташа Маркова отдает лихой салют и исчезает на кухне.

— Значит так. — говорит Виктор, включая газовую плитку: — этому рецепту меня научили узбекский кореец Су Ин Ким и он…

— А разве бывают узбекские корейцы? — поднимает руку Лиля Бергштейн: — они ж в Корее жить должны.

— В свое время их сюда депортировали. — отвечает Виктор: — у них тут целая диаспора, кстати морковчу же вчера пробовали? Тоже корейское блюдо, но в самой Корее этого нет. Это так сказать адаптированная корейская кухня к реалиям жизни в ссылке, когда ни черта нет кроме морковки и капусты. Так сказать, вариации на тему кхимчи… но там совсем другая история… Лиля! Ты меня с мысли сбиваешь!

— Она всегда тебя с мысли сбивает. Бергштейн, хватит тренера с мысли сбивать. И, если уж без футболки выползла на завтрак, то застегни уже свою мастерку, у тебя оттуда все торчит.

— Ага. — говорит Марина Миронова: — слушай, Синицына, а этот твой «скальпель какого-то»…

— Скальпель Оккама!

— Да, да, конечно… он на любых утверждениях работает же? Как аналитический метод?

— Конечно. Любая гипотеза как правило подлежит проверке через этот метод.

— Отлично. Тогда если твой этот скальпель применять, то получается, что Салчакова и Маслова сами себе засосы поставили. Обоюдно?

— Это же логично.

— Таак. А что тогда с Волокитиной? С Бергштейн? С Валей Федосеевой? Это получается что они тоже все сами себе по кругу понаставили? — Марина откидывается на спинку стула и барабанит пальцами по столу: — заврались вы, девушки. А еще комсомолки. Как не стыдно, от товарища по команде скрывать.

— О чем речь? — Виктор отрывается от закипающей на газовом огне турки с кофе: — кто там чего скрывает? У нас одна команда и скрывать что-либо от общественности мы не собираемся! Правда, девчата?

— Больно умная эта Миронова. — говорит с места Алена: — я голосую — удавить ее тихонечко. Только после матча. Сейчас пока пусть поживет.

— Алена! — Виктор укоризненно смотрит на девушку: — что ты такое говоришь! Марина, наверное, ты все неправильно поняла, скальпель Оккама это про то, что не надо умножать сущностей.

— Вы все от меня чего-то скрываете!

— Ну что ты. Твоя гипотеза о том, что мы тут все ночью собираемся и непотребностями занимаемся — это как раз умножение сущностей. Сама подумай, такое невероятно. И с точки зрения моральной, да и физически это попросту невозможно. Это все мне конечно льстит, но для того чтобы таким заниматься нам нужно роту солдат а не одного едва живого старшего тренера…

— Точно! Не может такого быть! — поддерживает его Лиля Берштейн: — я ревнивая! А он — слабый! Не выносливый! И… мы, ну у нас — пара! Вдвоем до гроба. Ячейка общества.

— Да-да. — торопливо соглашается с ней Маша Волокитина: — так все и было. А… и что это за странные образования на шее у Салчаковой? Наверное, заболевание какое-то… Жанна Владимировна?

— А? — Жанна Владимировна встает с места и внимательно разглядывает шею у Айгули Салчаковой: — это… наверное кровоизлияние. От… эээ… перепада давления и акклиматизации. И у многих такое? Надо тональным кремом скрыть… девчата будьте осторожнее. Но конечно же это не засосы, Миронова.

— И Жанна Владимировна с вами! — ахает Марина: — вы и доктора в вашу секту завлекли!

— Ладно, давайте будем завтракать и готовится к матчу. — говорит Виктор: — кофе вот уже готов, первые порции… давай Марин я тебе налью первой, а ты то нервная с утра какая-то… — он наклоняется к ней и…

— Витька! И у тебя на шее засос!

— Еще и глазастая… — качает головой Алена: — я же говорила, что удавить ее надо было… ну да что теперь уже… добренькие вы все…