Все началось просто замечательно!

Я надела серебреное платье из непонятной, но дивной ткани. Такого я не видела даже у нашей королевы! Оно было тонким и струилось, при этом держало форму и придавало волшебную легкость фигуре. И даже простой фасон для этой ткани был как нельзя кстати.

Прическу мне соорудила она из присланных Лормом служанок эльфийского происхождения. Внешне ничего сложного: простая коса, собранная и украшенная драгоценными шпильками, но в сочетании с платьем получалась просто песня, та, что звучит утром, когда тепло, небо голубое, цветут яблони, а из души рвется радость.

Под впечатлением от замечательного наряда, вышла в коридор из жемчужных покоев и, как у нас традиционно водится, столкнулась с Лормом, который, спас меня от падения, да так и не выпустил меня из рук. Не уверенная, что смогу подобрать слова, когда он так многозначительно и чудесно мне улыбается, опустив лицо, я несколько секунд слушала его с недоуменно-мечтательной улыбкой на губах. Потом опомнившись, взяла радостного Лорма под руку и проследовала с ним к гостям. Он смеялся и шутил пока мы дошли до зала.

Сначала все шло замечательно. Гости здоровались, дружелюбно кивали, пряча недоумение за вежливыми поклонами. Красивые мужчины и женщины. Изящные, высокие, нежные черты лица предавали им черты благородства и мудрости. Да о чем говорить, проживи я хоть тысячу лет, мне никогда не приобрести и толику подобного эльфийского очарования. Но, в общем, все было хорошо, пока не появился последний гость. Вглядевшись в него, я отпрянула. Тот самый эльф, из-за которого я страдала в детстве. Нет, он, конечно, не виноват в моих девических глупостях, но все же в груди появился беспочвенный страх, что он меня узнает.

Наблюдавший за мной Лорм, поджал губы, но все же представил его:

― Рад приветствовать у себя Гантиреля, ― кивнув гостю и кратко улыбнувшись мне, пояснил он, ― перечисление имен его рода будет тебе неинтересно.

Я вежливо присела в книксене. Гантирель нелюбезно проигнорировал мое приветствие, не желая продолжать подобное знакомство, что, впрочем, меня чрезвычайно устроило. И потому была безмерно благодарна эльфийским дамам, которые увели меня от нового гостя, и приняли в свой круг, спасая от неловкости.

Одна из них, беловолосая Риа, сразу мне сказала:

― Меня поразила ваша красота, Фиалочка. Я люблю рисовать, мне хотелось бы изобразить ваш портрет. Надеюсь, вы мне позволите изобразить вас на бумаге?

Опасаясь покраснеть, ― удостоиться незаслуженных похвал от столь великолепной особы, было неловко, ― я ласково ответила:

― Конечно. Это честь для меня. Только… я здесь ненадолго. Лорм уговорил заехать к нему на пару дней, но очень скоро отправляюсь домой, в Лазурь.

Я понимала удивление эльфов моему появлению здесь, и попытку эльфиек удовлетворить свое любопытство по поводу причины, но в подробные пояснения не вдавалась.

Риа задумчиво кивнула, казалось, это ее опечалило:

― Очень жаль. Прискорбно слышать, что мы лишимся вашего общества так скоро. Вы знакомы с Иол?

Я подтвердила. Как хорошо, что у них не принято долго расспрашивать. Дурной тон. «Захочет, сам расскажет», мне этот эльфийский принцип нравился все больше.

Риа на минуту задумалась, потом радостно произнесла:

― Я так и думала. Значит, как она прибудет сюда, мы приедем к вам в гости, где и договоримся о портрете.

Я на миг задохнулась. Всегда рада гостям, но мой домик, даже по меркам людей, даже для жизни не годился. И все же поклонившись, вежливо ответила:

― Буду очень рада видеть вас у себя!

― Да, вы прекрасны в юном цвету, как едва распустившийся бутон… ― сообщила мне другая дружелюбная подруга Риа, которая забыла представиться. ― Мне вообще эстетика людей импонирует…Хотя я так и не поняла, что именно передавали те огромные панно из драгоценных камней в королевском дворце Лазури, ― они же мертвые! Хотя по-своему все выглядело очень мило… ― высокомерно закончила безымянная красотка с серебристыми волосами.

Я немного разозлилась. Столько лет пытаюсь понять, что у эльфов к чему, а древние даже не пытаются делать вид, что им что-то у людей интересно. Будто изначально все знают.

― Эти панно являли собой красоту; да, не живую; да, замершую в камне, но чистую красоту, что радует глаз, ― пояснила я, пытаясь выглядеть любезно.

Эльфийка опешила:

― О-о… Я даже подумать не могла, что все так интересно! Обязательно отправлюсь посмотреть на них с новой точки зрения. «Замершая в камне красота»… Надо осмыслить. Спасибо вам, Фиалочка, что пояснили.

Я любезно поклонилась.

Третья блондинка, словно позабыв обо всем, несколько мгновений смотрела на меня, не отрываясь. Затем улыбнулась и поклонилась, словно что-то для себя решив. Я робко поклонилась в ответ, не понимая в чем дело.

Слушая дальнейшую беседу изящных красавиц, поняла, насколько я была права, отказав Лорму. Ну, в качестве кого я тут останусь? В качестве прислуги? Должность друга в обычных эльфийских домах не предусмотрена.

Пока дамы любезно беседовали об эстетике сухого корня на полотнище зала во дворце лесного владыки, я невольно прислушивалась к эльфийским речам вокруг, чтобы понять, что же волнует гостей Лорма. Неужели только естественная красота природы? Все ли беседы об этом? Или только моих собеседниц интересовала форма корней?

Я немного отошла от компании эльфиек, и тут услышала беседу Лорма с тем самым эльфом из детства. Который, даже внешне теперь симпатию не вызывал, и на фоне благородного Лорма, смотрелся мелко и невыразительно. Он обругал Лорма, утверждая, что тот унижает гостей, заставляя их разделять мое общество. Я опустила веер, который от напряжения мелко дрожал в моих руках, и заставила себя успокоиться. Мало ли кто что думает. Главное, как к этому относится Лорм.

Я позабыла обо всем, пропустила вопрос Риа, внимательно вслушиваясь в беседу мужчин. Но последней каплей было оскорбительное предположение этого негодяя о «экзотике».

Услышав равнодушный ответ Лорма, относительно наших отношений, коротко поклонившись своим собеседницам, я вышла из зала, гордо подняв голову.

Я бросилась по коридору в свою комнату и, захлопнув за собой дверь, прижалась к ней спиной. Сердце бешено колотилось.

Да-да, ничего нового. «Экзотика»! Да и что он мог сказать?

Не ругаться же с сородичами ради меня. Проклятие. Опять все и всех понимаю, как говорила Ольюшка, кроме себя. Но как же больно! Хотелось лечь и умереть от охватившего меня черного, смертельного отчаяния.

За окном внезапно хлынул дождь, оплакивая вместе со мной что-то дорогое и внезапно потерянное.

Лорм

Едва заметил отсутствие Фиалочки, перестал принуждать себя улыбаться, беспокоясь, что же произошло. Риа не могла ее обидеть, очень деликатная и нежная подруга сестры, единственная не отказалась от Иол после свадьбы с драконом. Две другие эльфийки, в силу древнего возраста, были давно настроены сами на себя. Их больше интересовали фундаментальные вопросы жизни и эстетика света и его существования, чем мелкие дрязги придворных снобов.

Я сухо отвечал гостям на редкие вопросы, скупо кивал не в такт, мысленно уже разыскивая Фиалочку.

Едва музыканты произвели последний аккорд, поднялся провожать гостей. Некоторые были недовольны подобной невежливостью с моей стороны. Мне было неловко, но сейчас я не в состоянии радушно заниматься гостями. Поклонившись всем и извинившись за свою невнимательность, громко попросил Самариля исполнить обязанности хозяина и проводить гостей, сославшись на неотложное дело.

Ксим, самая древняя из присутствующих, та, что больше всех беседовала с Фиалочкой, по традиции оценила прием:

― Мальчик мой, твои праздники нам всегда в радость. Я уверена, что очень скоро, мы соберемся у тебя вновь. Тогда ты и напоишь нас вином радости, а не тревоги. И вокруг будут все, кто тебе особенно дорог. — Ксим поклонилась и вышла.