В течение нескольких недель пара старалась сохранить свою близость в тайне. Вероятно, Эдвард не совсем находился в курсе глубины их взаимоотношений вплоть до 23 декабря, когда в Англию вернулись верные ему члены свиты Изабеллы. С этого дня притворству места больше не находилось. Английский двор спокойно отпраздновал Рождество. Однако, для Изабеллы и Роджера оно не походило на другие. Не только потому, что они были вместе и на свободе, — пара сумела составить план по вторжению в Англию. Тем не менее, влюбленным следовало вести себя осторожно, помня, что агенты у Деспенсера есть везде, а также, не выпуская из вида опасность появления убийцы посреди ночи, либо же отравителя на кухне, но, в остальном, во дворце короля Карла Четвертого Изабелла и Мортимер наслаждались относительной безопасностью.

События 1323–1326 годов должны были стать для женоненавистника Эдварда Английского глубоким потрясением. Никогда прежде Тауэр не покидал настолько значительный заключенный и никогда прежде подобный персонаж не пользовался такой благосклонностью со стороны глав государств и знати континента. Но хуже, намного хуже для Эдварда оказалось новое помрачение его власти. Он, суверен Англии, был превращен политическим противником в рогоносца. Перенесенное унижение перешло все допустимые границы. Оно саднило сильнее из-за угрозы вторжения, которое, сейчас Эдвард в этом убедился, грозило из Франции. Ему не оставалось ничего, кроме ожидания, установления дежурных на маяках, сокрытия казны, приказа наблюдать за портами и угроз любому возможному мятежнику в пределах страны. Король так себя не уважал, что решил отыграться на членах семьи Роджера. Он отправил солдат к пожилой леди Мортимер, матушке Роджера, обвиняя ее в предоставлении убежища для встреч бунтовщиков. Солдатам предписывалось задержать даму и немедленно доставить в аббатство Элстоу, где той надлежало оставаться за собственный счет до конца дней. Когда найти леди Мортимер не смогли, Эдвард послал еще больше народа на ее поиски в Раднор и в Уорчестер. Следующий приказ с тем же результатом от апреля 1326 года демонстрирует, — мать, как и сын, обманула потенциальных похитителей.

8 февраля 1326 года Эдвард прилюдно признал, что королева ему противодействует. Он отправил письма всем шерифам в государстве, повелевая им объявить подданным о необходимости приготовиться взять в руки оружие и защитить Англию от Изабеллы, ибо, как суверен заявлял, «королева не вернется к своему монарху и не позволит вернуться сыну. Поэтому глава страны понимает, — она прислушалась к советам Мортимера, известного врага короля и мятежника». Четыре дня спустя объявили всеобщий сбор по причине защиты юго-восточной границы. Послания, схожие с письмами шерифам, полетели к патрулирующим берега адмиралам. Эдвард обновил приказы о поисках доставляемых в каждый порт сообщений. Деспенсер отвез личную казну в замок Кайрфилли. Из-за опасений разочаровать английских лордов и толкнуть их к материальному обеспечению вторжения остановили вывоз золота. Все письма, покидающие пределы Англии, проверяли на предмет изменнического содержания.

В конце концов, Эдвард осознал свой промах. Хотя он мог развестись с женой, как с французской проблемой, сын, в любом случае, такой же полноправный претендент на трон, как и он сам. Король очень серьезно относился к имеющемуся у него статусу и считал, что множество англичан с радостью пойдет сражаться за их будущего суверена. Когда сын отказался повиноваться отцовскому приказу оставить королеву, заявив, что подобное идет против его долга, и следует находиться с матушкой в ее великих затруднениях и горестях, английский монарх написал отпрыску в суровейших выражениях, сказав о супруге:

«…если бы она вела себя по отношению к королю, как должно по отношению к своему господину, тот сильно бы обеспокоился, узнав о ее затруднениях и горестях, но королева нашла причину отдалиться от него, избрав в этом качестве его дорогого и верного племянника Хью Деспенсера, который всегда хорошо и преданно служил суверену. И Эдвард, и все желающие могут видеть, как Ее Величество Изабелла открыто, заведомо и уверенно противореча долгу и положению монаршей короны, что супруге короля следует любить и поддерживать, приблизила к себе и оставила в своем обществе в личном Совете Мортимера, предавшего суверена и ставшего тому смертельным врагом, утвержденным, лишенным прав и осужденным всем парламентом. Ее Величество находится в компании Мортимера и в доме, и за его пределами, вопреки королю и короне, вопреки правам государства, откуда французский монарх изгнал вышеупомянутого Мортимера своей властью, как противника английского монарха и по просьбе последнего, поступившей ранее. Но теперь Ее Величество Изабелла поступает хуже, если такое вообще возможно, держа сына Эдварда в обществе вышеупомянутого врага короля, сделав того советником сына и заставляя его полагаться на Мортимера открыто и заведомо, на глазах у всех, к величайшим позору и досаде и английского суверена, и Эдварда-младшего…».

В то же время король вызвал из Франции Джона де Кромвеля и графа Ричмонда, которые оба находились с Изабеллой и Роджером. Граф Кент, сводный брат Эдварда, также решил остаться, вступив в брак с сестрой Мортимера, Маргарет Уэйк. Тревожась о потере власти, английский монарх велел сыну не соглашаться ни на какой матримониальный союз, будучи за пределами своей страны. Но, как королю должно было быть известно, данные вопросы не зависели от принца, целиком являясь инициативой создавшейся пары.

*

У нас есть лишь один факт, наглядно показывающий природу взаимоотношений Роджера и Изабеллы в те дни, но его едва ли получится назвать примерным. Где-то накануне июня 1326 года между ними произошла вспышка чувств, видимо, смутившая и напугавшая королеву, предположившую, что она может вернуться к мужу. Несмотря на присутствие юного принца и других, Роджер раздраженно ответил, что скорее, чем позволить Изабелле вернуться к Эдварду, он сам «убьет ее ножом или каким-либо еще способом». Молодой человек был глубоко потрясен угрозой Мортимера, как и все там находящиеся, включая шпиона Деспенсера. Но подобная особенность придает взаимоотношениям дразнящую искру. На ее основе можно сказать, что после первоначального порыва страсти Изабелла создавала впечатление сомневающейся в совместном ходе действий и довольно серьезно размышляла о возвращении к супругу, раз заявила об этом вслух. У Роджера подобным выбором похвастаться не получалось, поэтому он и отказывался поддержать такую мысль. То, что Мортимер поступал так, прилюдно позволив спору стать широко известным, предполагает возобладание у него чувств над разумом, а также, — отношения к Изабелле над сдержанностью. Это единственное свидетельство о Мортимере, имеющееся у нас, которое говорит, что в личных вопросах он не всегда отличался осторожностью. Последнее из известного нам о произошедшей вспышке: сомнения Изабеллы оказались временными. Заручившись поддержкой Роджера, королева Англии решилась на дальнейшие действия.

Колебания Изабеллы вполне объясняют причину отсрочки нападения Мортимера из Эно, первоначально запланированного на февраль 1326 года. Тем не менее, более вероятным объяснением является вмешательство Папы Римского. Ввиду создавшегося международного положения Роджер и Изабелла, особенно Изабелла, должны были, прежде чем высаживаться на берег Туманного Альбиона, позаботиться об использовании всего многообразия вариантов для разрешения спора с Эдвардом. В феврале Папа Римский написал Хью Деспенсеру, приказывая ему предотвратить гражданскую войну, оставив двор, как и просила Изабелла. Не обладая необходимым кругозором для разворачивания готовящегося вторжения в свою пользу, Хью ответил посланцам понтифика, что королева не имеет права требовать его удаления. Истинная причина, почему она не вернулась в Англию, по словам Деспенсера, заключается в угрозах Мортимера убить ее, если Изабелла это сделает. Тогда же Папе Римскому написал и сам Эдвард, признавая, — жена делит с Роджером Мортимером кров, что ясно подразумевало также разделения и ложа. Только тогда Святой Отец понял, где спрятаны корни ненависти англичан к Хью Деспенсеру и невозможность развеять ненависть этого Деспенсера с Эдвардом к Роджеру и Изабелле ничем, кроме силы оружия.