1 августа отмечался день St Peter ad Vincula — Святого Петра в оковах — небесного покровителя Тауэра, капелла, посвященная которому, занимала угол внутреннего двора. Во время вечерней трапезы большинство представителей гарнизона направилось в зал монаршего замка и устроилась там за длинными столами, приступив к праздничному ужину и прилагающимся к нему напиткам. Повар прислал из кухни мясо и разнообразные блюда, виночерпий из кладовой выдал вино, используемое по особым торжественным случаям. Крепостные ворота заперли, и заключенных строго держали в их темницах. Практически все из присутствовавших мужчин напились, за исключением лишь стражников у ворот и, возможно, случайного ночного дежурного на башне. Вместе с другими сидели Стефан Сегрейв, ответственный за твердыню лейтенант, и Джерард Д,Алспей, младший лейтенант. Но Д,Алспей не пил. Вина предлагали все больше и больше, и зал медленно наполнился пьяными, отравившимися и спотыкающимися гостями. Стефан Сегрейв лежал без чувств. В последовавшей тишине Д,Алспей поспешил с ломом и веревочной лестницей в темницу, где Роджера держали с еще одним пленником, Ричардом де Монмаутом.

Свет был тусклым, но Д,Алспею следовало работать быстро, только одной свечой обеспечивая себе обзор. Дверь в камеру оказалась крепко закрыта на засов и заложена, поэтому Джерарду пришлось рычагом и ломом один за другим убирать камни. Известковый раствор клали давно, и он легко поддался, после чего из стены посыпались первые булыжники. Внутри Роджер возносил святому Петру молитву о помощи. Он дал обет, если удача ему улыбнется, возвести в Ладлоу часовню в честь небесного заступника. В течение короткого отрезка времени возникла неровная нора, и несколько мгновений спустя через нее полез Роджер, за ним устремился де Монмаут. Трое мужчин поспешно спустились по ступенькам и переместились через дверь по соседству в другое здание, служившее в королевском замке кухней. Там на них обратил невидящий взгляд повар, осведомленный о побеге, и троица поползла через внушительную каминную трубу на крышу. В безлунности ночи Роджер с сообщниками добрался на места назначения на стене и переметнулся через край, в чем ему помогла принесенная Д,Алспеем веревочная лестница. Он двинулся вниз по высоким стенам во внешний двор. Оттуда мужчины по второй веревочной лестнице полезли по внешней навесной стене, поднялись вверх и опять во веревочной лестнице быстро переместились на другую сторону укреплений — на берег реки, к заболоченным водам Темзы. В темноте они обнаружили пару, ожидающую их с крохотной лодкой. Три беглеца перебрались через реку в Гринвич, там уже находились готовые к дальнейшему четыре вооруженных солдата из команды Мортимера с запасными лошадьми. Ни секунды не мешкая, все устроились в седлах и отправились в ночь.

В рамках считанных часов в погоню пустились солдаты, помчавшиеся по дорогам к землям Марки, к королю и к Деспенсеру, чтобы оповестить тех о произошедшем. Но Роджера они не нашли. Преследователи предположили, что он направится или в Уэльс, или на южное побережье, может статься, в Дувр. Но Мортимер со спутниками знали, чего от них ожидали, и выбрали окольный путь. Тогда как приспешники монарха искали его на дороге в Дувр, Роджер торопился в Портчестер, скрываясь от обзора стражников по обочинам. Близ Портчестера он направился в место, о котором некая Элис де Боархант договорилась с боцманом с острова Уайт, дабы тот привел туда компактную лодку в соответствии с заказом лондонского торговца, Ральфа де Боктона. Мортимер с товарищами в нее сели. Роджер велел боцману отвезти их на остров Уайт, где одно из морских судов де Боктона уже ждало, чтобы переправить группу в Нормандию. Через тридцать шесть часов после побега граф покинул пределы страны.

Роджер обрел не только свободу. Вырвавшись на волю, он стал самым мощным ее символом для всех остальных англичан, ломающих спины под гнетом тирании Эдварда Второго и Хью Деспенсера. Летописцы напишут о Мортимере, как о проводнике Господнего желания, выведенном из темницы ангелом, словно сам святой Петр. Позднее он скажет, что точно знал, — его побег предопределен Всевышним по неизреченной милости последнего, поэтому освобождение из рук короля свершилось со строго определенной целью.

* * *

Вещи и движимое имущество Роджера были конфискованы 23 января 1322 года.

Отчет Адама де Чарлтона опубликовали в 1858 году.

Арнольд Ле Гловер из Херефорда за беседу с лордом Мортимером из Чирка был оштрафован на 20 марок, а Томас атте Барр из Херефорда за разговор с Роджером получил страшный штраф в 100 марок (66 фунтов стерлингов).

В монографии Догерти «Изабелла», посвященной королеве, можно отыскать отдельные детали движений жены Эдварда и растянувшегося на год паломничества, куда она думала отправиться, что держало бы молодую женщину вдали от мужа вплоть до сентября 1323 года.

Изабеллу обвиняли в участии в заговоре с целью освобождения Роджера, равно как и многих других людей, включая де Жизора, де Бетюна и Адама Орлетона. По всей вероятности, побег был распланирован Мортимером лично, на что указывает множество самых подробных летописей. Для этого есть убедительные косвенные доказательства. План побега включал в себя маршрут, требовавший «изобретательно созданную веревочную лестницу» или же лестницу из свисающих вместе канатов, которую должен был принести в крепость Джерард Д,Алспей. Это предполагает планирование пути из замка кем-то, кто хорошо знал твердыню: совершенно точно кем-то, бывавшим внутри и осведомленным о месте заточения Мортимера. Далее важна сама форма веревочной лестницы. Тут нельзя ничего поделать, кроме как вспомнить превосходное использование этого аксессуара шотландцами, захватывавшими английские цитадели на северной границе. Неудачный штурм замка Бервик показал, что веревочные лестницы позволяют не только очень быстро попасть внутрь, но также и очень быстро оттуда выбраться. Похоже, что кто бы ни размышлял о средстве для побега из Тауэра, он обладал определенным представлением о шотландских веревочных лестницах, как и водил в городе знакомство с кем-то, способным такую изготовить. Следующим идет вопрос о напитке с примесью дурмана, понадобившемся для опьянения стражников. Кто бы ни организовывал заговор, он мог приказать, чтобы яд внесли в крепость кратко и понятно, как и отдать солдатам повеление быть в определенное время и в определенном месте. Наконец, остается отверстие в стене камеры, требовавшее использования лома для быстрого подъема каменных блоков. Таким образом, тот, кто планировал побег, находился в замке, досконально его знал и поддерживал связь с людьми, способными распоряжаться вне городских стен. Этим человеком мог оказаться Д,Алспей, но вероятность здесь мала, ведь без и инициативы Роджера он не сумел бы убедить подчиненных совершить необходимые приготовления или нескольких занимающих высокое положение торговцев — включиться в дело. Самое правдоподобное объяснение — личное планирование Мортимером побега, использование им Д,Алспея для тайной передачи из крепости требований и приказов множеству отдельных людей, ставшими ему в Лондоне близкими в течение прошедших лет. Данные внешние соратники организовывали поставку необходимых инструментов и средств, с помощью которых Роджер мог сбежать.

Связанное с Изабеллой предположение основывается на двух конкретных фактах. Это заметное совпадение бегства Мортимера всего за три или четыре дня до его предполагаемого убийства или казни, когда он успел провести в Тауэре уже более восемнадцати месяцев. А еще, — то, что Изабелле позволили провести в паломничествах вдали от мужа целый год, путешествуя, куда она только пожелает, но королева все-таки вернулась к Эдварду и Деспенсеру, где ее ждали меньше всего. Вероятность встречи Изабеллы с Роджером в Тауэре и получение от него сообщения делают крайне правдоподобной связь приведенных фактов и действия королевы в качестве агента Мортимера.

Предположение относительно церкви основывается на том, что часовня, позднее возведенная Роджером Мортимером в Ладлоу, была посвящена Святому Петру в оковах. В эту эпоху подобное являлось свойственным попавшим в чрезвычайные обстоятельства людям. Например, моряки в открытом море в шторм давали обет построить часовни в благодарность за свое безопасное возвращение. Также сама природа святого — Святого Петра в оковах — может связываться летописцами с описанием Святого Петра, выводящего Роджера из Тауэра.