— Значит, характер у нее все еще дерзкий, — говорю я, ухмыляясь и качая головой. — Скоро у тебя будет полно дел. Я готов поспорить, что ваш ребенок будет маленькой копией Хэдли.

— Да помогут нам всем Небеса, — говорит Йован, хотя я никогда не слышал, чтобы он звучал так счастливо. — Знаешь, в один прекрасный день ты встретишь женщину, которая обведет тебя вокруг своего мизинца, и ты ничего не сможешь сказать или сделать, чтобы предотвратить это.

Я ни за что не скажу ему, что эта женщина уже существует. Признание того, что Билли обвела меня вокруг пальца — особенно когда я должен держаться от нее подальше, — только навлечет на меня неприятности.

Хотя, возможно, неприятности того стоили ради того секса, который у нас был. Чувство вины все еще гложет меня за то, что я трахнул ее в своем офисе, но я не могу заставить себя сожалеть об этом.

Я хочу ее.

Я стону и откидываю голову на спинку сиденья. — Прямо сейчас мне это в жизни не нужно. Со всем тем дерьмом, которое происходит, мне нужно некоторое время, чтобы взять бизнес под контроль, прежде чем даже думать о том, чтобы позволить другому человеку приблизиться ко мне.

— Алессио, я знаю, что ты прошел через многое дерьмо, но пришло время двигаться дальше. Тебе позволено быть счастливым.

— Как насчет того, чтобы вместо этого поговорить об Эррере. Ты сказал, что Кристиан вернулся, потому что Паоло вернулся на его территорию. Означает ли это, что Паоло вербует людей на своей территории и на моей?

— Приятно знать, что ты не просто хорошенькая мордашка. Иногда я задавался этим вопросом.

— Заткнись нахуй. — Я барабаню пальцами по подлокотнику и смотрю в окно, когда мы выезжаем на шоссе и начинаем возвращаться в Атланту. — У меня и так достаточно забот, чтобы ты еще и выводил меня из себя.

— Как дела у Артуро?

Комок встает у меня в горле, когда я думаю о состоянии моего лучшего друга. — Мы пока не знаем, сможет ли он выкарабкаться. Он все еще в коме, и более вероятно, что так оно и останется. Если это произойдет, то мне придется поговорить с Билли о том, что с ним делать, а ей это совсем не понравится.

— В твоих устах это звучит так холодно, — говорит Йован, в его голосе слышится сочувствие. — Ты же знаешь, что тебе позволено чувствовать, верно? Возможно, ты не сможешь сделать это в окружении людей, которыми руководишь, но в уединении своего собственного дома ты можешь.

— Ничего хорошего не выйдет, если я сосредоточусь на том, что я чувствую по поводу всей ситуации. Эмоции — это слабость. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Я не собираюсь быть убитым из-за того, что был слишком поглощен собственными эмоциями, чтобы разбираться с тем, что происходило вокруг меня.

Йован вздыхает. — Когда-нибудь, Алессио, тебе придется согнуться, прежде чем сломаться.

— Мы можем вернуться к этой порочной идее, как только я закончу разбираться с Паоло. Однако я не думаю, что это произойдет в ближайшее время, поскольку он, кажется, одержим желанием нажимать на все мои кнопки.

— Ну, ты же знаешь, если тебе понадобится моя помощь, я буду рядом со своими людьми. Рио может какое-то время справиться здесь сам.

— Я знаю и ценю это. Прямо сейчас у меня все под контролем — по крайней мере, настолько, насколько я могу. Хотя, я думаю, ты прав насчет звонка Кристиану. Паоло только наращивает свою мафию. Он собирает преступников низкого уровня и членов банд. В том, что он делает, нет чувства чести или семьи.

— Эррера, скорее всего, станет его следующей целью, если у него ничего не получится с тобой. Я знаю, когда мы разговаривали в последний раз, ты не хотел его убивать, но ты еще об этом думал?

Я закидываю ногу на ногу, пытаясь устроиться поудобнее перед долгой дорогой, которая мне предстоит. — Да. Его убийство будет единственным способом покончить с этой проблемой. Я позволил ему жить слишком долго. Теперь пришло время покончить с ним.

— Ты сможешь это сделать? Он был тебе как член семьи очень долгое время.

— А потом он предал нас. — Моя рука сжимается в кулак, когда я думаю о том, что наконец-то убью Паоло. — Нет пощады тому, кто готов пойти против собственной семьи.

Особенно когда он положил глаз на Билли.

Солнце садится, когда я возвращаюсь к себе домой из офиса на территории комплекса. Хотя это долгая прогулка, у меня достаточно времени, чтобы обдумать проблемы, которые преследуют мою жизнь.

Вернувшись в лагерь, я усадил Давиде за стол для долгого разговора о затоплении крупнейшего судна Паоло по импорту наркотиков. Мы начали готовиться к контратаке, которая, как мы знаем, последует в нашу сторону.

Это только вопрос времени, когда он нанесет удар, и я хочу, чтобы жертв было как можно меньше.

Я засовываю руки в карманы и иду по протоптанной тропинке между деревьями. Это та же самая тропинка, по которой я хожу почти раз в неделю на протяжении последних двух десятилетий. Я построил свой дом так быстро, как только смог, вдали от всего остального, чтобы здесь было немного тишины и покоя.

В такие дни, как этот, я вспоминаю, как хорошо, когда мой дом и офис для мафиозных дел разделены. Пока я не приношу работу домой, никто не вторгается в мое личное пространство и не просит рассказать о торговле наркотиками или оружием. Никаких упоминаний об отмывании денег или банках проституции, которые я продолжаю пытаться прикрыть.

Я напеваю себе под нос, продолжая спускаться по тропинке, и силуэт моего дома начинает вырисовываться на горизонте. Когда я подхожу ближе, Билли сидит снаружи на ступеньке крыльца с блокнотом для рисования в одной руке и карандашом, воткнутым в растрепанный пучок у нее на макушке.

Хотя я хочу спросить ее, что она делает, будет лучше, если мы будем говорить, как можно меньше после того, что произошло между нами на днях в казино.

Мне не следовало перегибать ее через стол и трахать, как будто она была просто женщиной, которую я подцепил в баре, — хотя я мог сказать, что ей это понравилось так же сильно, как и мне.

Мне, конечно, не следовало трахать дочь моего лучшего друга. Это было неправильно со всех точек зрения, но устоять перед ней было невозможно. Особенно когда она пыталась забраться мне под кожу.

— Я думала, тебя не будет дольше, — говорит Билли, закрывая альбом для рисования и поднимая на меня глаза. — Давиде сказал, что тебя не будет до завтра.

— Мне повезло, и я закончил работу раньше.

Она кивает и смотрит на меня самым тревожным образом. Я стою прямо и стараюсь не подавать виду, что она меня беспокоит, но она как будто видит меня насквозь.

Билли двигается и похлопывает по месту на крыльце рядом с собой. Я поднимаю бровь, и она пожимает плечами.

— Ты выглядишь так, словно тебе нужно с кем-то поговорить, — говорит она мягким голосом, наблюдая, как солнце опускается все ближе к горизонту. — Мне говорили, что я очень хороший слушатель.

Когда я сажусь рядом с ней, я начинаю рассказывать ей, что у меня на уме. Ее отец — мой советник. Билли многое слышала за время работы в мафии, и я знаю, что она держит рот на замке. Я мало беспокоюсь о том, что она передает информацию моим врагам, но я все еще не знаю, могу ли ей доверять.

Интуиция подсказывает мне, что да, но в моей жизни было так мало таких людей, что я сомневаюсь в своих чувствах.

Если ты можешь доверять Артуро, то можешь доверять и Билли.

По крайней мере, я хочу доверять Билли. Было бы здорово поговорить с кем-то, о ком мне не нужно беспокоиться.

Что меня беспокоит, так это то, что она всегда была для меня немного загадкой. Добавьте это к тому факту, что она была в клубе Паоло на аукционе, и это вызывает у меня небольшие подозрения.

Я мог лишь немного рассказать ей о происходящем, пока не буду уверен, могу ли ей доверять.

— Ты не обязан говорить об этом, если не хочешь, — говорит Билли с милой улыбкой на лице, прислоняясь к ступенькам и глядя в небо. — Сегодня прекрасный вечер.

— Не то чтобы я не хотел об этом говорить, — говорю я, вздыхая и проводя рукой по волосам. — Я не знаю, могу ли я доверять тебе.