– Наша магия позволяет нам не чувствовать холода, – дан был простой ответ.

Он кивнул, но не отвел взгляда. Теперь, стоя ближе, он мог разглядеть детали, ускользавшие раньше. Глаза. Сначала ему казалось, что у всех троих один и тот же ледяной, пронзительный голубой цвет. Но теперь он видел различия: у принцессы они были насыщенного, глубокого оттенка, словно в них застыла самая глубина древнего ледника. У её спутницы – светлее, почти прозрачные, с серебристыми искорками, вспыхивающими при каждом движении зрачка. У юноши – холодные, стальные, без единого проблеска.

"Почему голубой? Почему у всех? Что это за знак?" – вопросы крутились в его голове назойливым роем, не находя ответов.

– Мы так и будем стоять? – протянула Талли, внезапно нарушив тишину своим звонким, смеющимся голосом. – Здесь немного прохладно, а ваши рыцари, похоже, уже замерзают. Вон тот, – она с притворной заботой кивнула в сторону одного из них, который поспешно сунул посиневшие руки под мышки, – сейчас точно попрощается со своими пальцами.

Мелисса скосила глаза на подругу, едва заметно приподняв бровь в безмолвном предупреждении. Бернар просто закатил глаза к небу, его угрюмое выражение лица не изменилось ни на секунду.

Адриан медленно перевел на неё рассеянный взгляд, моргнув, будто выныривая из глубокой задумчивости. Он машинально потянул за узел своего шарфа у горла, внезапно почувствовав, как плотная ткань душит его.

– Есть… одна небольшая проблема, – его голос прозвучал глухо, с лёгкой, смущенной хрипотцой. Он чуть отвел взгляд, разглядывая узоры на снегу. – Мы… не ожидали, что прибудут именно девушки. Поэтому отдельная карета для вас не была подготовлена.

Девушки переглянулись. Наступила короткая, напряженная тишина, а затем её разорвал звонкий, абсолютно искренний смех Талли. Даже угрюмый Бернар сдержанно усмехнулся, коротко качнув головой. Он мгновенно представил себе эту абсурдную картину: они, запертые в неуклюжей королевской карете, беспомощно вязнут в глубоких сугробах, заваливаются набок на первом же склоне и подскакивают на каждой кочке, как марионетки. Этого было достаточно, чтобы сцена показалась ему до смешного нелепой.

Мелисса сделала глубокий вдох, прикрыла рот ладонью и, чуть откашлявшись, с трудом вернула лицу серьезное выражение. Но в ее глазах все еще плясали веселые искорки.

– Простите, – спокойно сказала она, и её голос дрогнул от сдерживаемого смеха. – Просто… представьте себе это. Карета. Здесь? Мы бы застряли в первом же сугробе минут через тридцать. К тому же, – её тон стал чуть более деловым, – оставаться в открытой пустыне слишком долго опасно. Буря может налететь внезапно.

Она чуть склонила голову набок, и в её голосе зазвучала мягкая, но непоколебимая уверенность:

– Я уверяю вас, кронпринц, в седле мы держимся ничуть не хуже ваших самых опытных рыцарей.

Адриан на секунду задержал на ней взгляд. Его бровь едва заметно поползла вверх, а в уголках губ мелькнула лёгкая, заинтересованная усмешка.

– Прошу прощения, если мои слова прозвучали неуважительно, – вежливо произнес он, слегка склонив голову. – Просто… в столице не каждая знатная юная леди с такой готовностью и уверенностью говорит о верховой езде. Для наших придворных дам это скорее исключение, чем правило. Ваша… прямота приятно удивляет.

Он повернулся к ближайшему рыцарю, коротко кивнул, и вскоре к группе подвели троих жеребцов. Это были не парадные кони для прогулок, а настоящие боевые животные – рослые, с рельефной мускулатурой, под гладкой блестящей шерстью играла стальная сила. Их тёмные шкуры, сильные ноги и живые, энергичные движения выдавали суровую выучку. Один из них, вороной жеребец, особенно выделялся. Его чёрная грива струилась по мощной шее, ноздри широко раздувались, выпуская густые клубы пара в морозный воздух. Он нетерпеливо бил острым копытом по снегу, взметая вверх облако ледяной пыли, и вскидывал голову с гордым, почти вызывающим видом.

Бернар молча взял поводья своего гнедого коня. Он не проронил ни слова, но Адриан уловил его пристальный, оценивающий взгляд, скользящий между Мелиссой и им самим. И это молчаливое наблюдение ему даже понравилось. Осторожность – качество, без которого в их мире давно бы уже не осталось в живых.

Кронпринц сам взял поводья вороного и, уверенным движением успокоив его короткое сопротивление, подвёл могучего жеребца к принцессе.

– Северный вороной, – пояснил он, протягивая ей поводья. – Вынослив, умён и чертовски упрям, но безошибочно чувствует настоящую силу в седоке. Думаю, вы найдете общий язык, принцесса.

Она бросила на него короткий, пронзительный взгляд, но вслух ничего не сказала. Вместо этого она уверенно положила ладонь на мощную шею жеребца. И произошло неожиданное – конь сразу же притих, его нервное напряжение ушло.

– Красавец, – тихо, почти ласково прошептала она, и её рука уже скользнула в глубину дорожной сумки, чтобы извлечь оттуда сочное красное яблоко.

Несколько плавных шагов, и она уже стояла перед могучим жеребцом, протянув раскрытую ладонь с угощением. Тёплое, влажное дыхание коня коснулось её пальцев, окутав кожу мягким облачком пара. Вороной фыркнул, втянул воздух, оценивая предложение, и затем с удивительной аккуратностью взял яблоко своими бархатными, чувствительными губами. Один громкий, сочный хруст, и от плода не осталось и следа. Он громко чавкнул, довольно мотнув головой, и его тёмные, умные глаза блеснули удовлетворением.

– А вы, я вижу, умеете завоёвывать сердца, – с легкой усмешкой заметил мужчина.

Мелисса ответила короткой, почти застенчивой улыбкой. Затем, не отводя взгляда от вороного, она провела ладонью по его горячему, мускулистому боку, чувствуя под рукой живую силу.

– Как его зовут?

– Ветерок.

Она резко вскинула бровь, а затем рассмеялась – звонко, искренне, с живой иронией в голосе. Смех сорвался легко, без всякой попытки его сдержать.

– Это придумал не я, – тут же поспешил пояснить он, тоже усмехнувшись и слегка качнув головой. – Имя выбрала моя младшая сестра, когда он был еще жеребенком. Это её любимый конь, хотя она и боится на нём ездить.

– Значит, он самый быстрый? – прищурилась, и её голос стал игриво-лукавым. – Мне нравится.

Она уверенно провела ладонью по его густой, струящейся гриве. Конь фыркнул, громко выдохнул, словно в знак признания, и вдруг нежно ткнулся мощным лбом в её плечо, требуя ласки. Она на мгновение замерла от неожиданности, а через секунду снова рассмеялась и ласково потрепала его по шее.

– Вы ему явно понравились, – с тенью неподдельного восхищения в голосе отметил Адриан, не сводя с неё пристального взгляда.

Тем временем чуть поодаль Брайан подводил к Талли её коня. Рыжий жеребец, словно пылающий факел в снежной пустыне, выделялся ярким пятном на фоне белоснежного безмолвия. Его шерсть искрилась под зимним солнцем, переливаясь оттенками меди и золота, а мощные мышцы играли под кожей при каждом движении, будто живые волны. Конь громко фыркнул и нетерпеливо топнул копытом, заставляя снег хрустеть, и мотнул густой гривой.

Девушка смерила его ленивым, оценивающим взглядом, взвешивая все достоинства и недостатки его характера, но не спешила брать поводья. Вместо этого она медленно повернулась к незнакомцу, и её губы изогнулись в игривой, чуть вызывающей улыбке.

– А вы не представитесь? – спросила она, и её голос прозвучал нарочито легко, мимоходом, но глаза – глаза внимательно, почти хищно следили за каждой его реакцией. – Я Талли.

Мужчина, казалось, на долю секунды замер. Лёгкое, почти невидимое напряжение скользнуло по его плечам, заставив спину выпрямиться чуть прямее. В её манере было слишком много непринуждённости, слишком откровенный, почти бесцеремонный интерес, и это заставляло его внутренне насторожиться. Тем не менее, он ответил вежливо, хотя и с заметной сдержанностью в голосе:

– Капитан рыцарского отряда, сэр Брайан.

Он протянул ей поводья, ожидая, что она тут же заберёт их и закончит этот странный диалог. Но девушка и не думала торопиться. Вместо этого она наклонила голову, будто снова рассматривая коня, и вдруг резко подняла на него лукавый, почти невинный, из-под длинных, темных ресниц, взгляд.