Мелисса не ответила. Голос подруги всё ещё доносился до неё приглушённо. Она попыталась что-то сказать, но слова застревали в горле. В голове ещё гудело, в висках стучало, а перед глазами то и дело всплывали остаточные образы – чёрный дым, алые глаза…

Талли, казалось, совсем не замечала её состояния. Она продолжала трещать без остановки, размахивая руками. Её голос, звонкий и беспечный, был полной противоположностью тому мраку, что только что пытался поглотить её.

– Талли! – голос Мелиссы прозвучал резче, чем она планировала, сорвавшись на неожиданно жёсткую ноту.

Подруга мгновенно замолчала, широко раскрыв глаза. Её пухлые губы обиженно надулись, а брови поползли вверх, создавая самое жалкое выражение, какое только можно представить.

– Что? – её голос дрогнул. – Я всего лишь поинтересовалась…Необязательно было кричать…

Мелисса зажмурилась, чувствуя, как начинается головная боль. Последнее, чего ей сейчас хотелось – это разбираться с чьими-то детскими обидами. Она провела ладонью по лицу, собираясь с мыслями, и почувствовала, как пальцы слегка дрожат.

– Прости, просто… я перенервничала, вот и сорвалась. Не хотела кричать.

Лицо Талли мгновенно прояснилось.

– Ладно, прощаю! – она сияюще улыбнулась. И прежде, чем девушка успела что-то ответить, Талли уже вцепилась ей в руку и потащила вперёд. – А теперь бежим на тренировку, а то старый Гард опять будет ворчать, что мы как последние лентяйки!

И хотя в груди ещё оставалась тяжёлая дрожь, а в висках постукивало, Мелисса позволила себя увлечь. Потому что этот бестолковый, неугомонный солнечный зайчик в человеческом обличии был лучшим противоядием от любых тёмных мыслей. Они выбрались через потайную дверь, искусно скрытую в резных узорах древней каменной кладки. Холодный утренний воздух радостно ворвался в лицо, будто старый друг, который давно не виделся – он щипал щёки, играл непослушными прядями волос, заставляя их танцевать на ветру. Под ногами с приятным хрустом проваливался свежий снег, оставляя чёткие отпечатки сапог.

Перед ними расстилалось огромное тренировочное поле, бурлящее энергией и жизнью. В воздухе звенели мечи, сталкиваясь в учебных поединках, раздавались отрывистые команды наставников, смех и иногда крепкие выражения после особенно неудачных приёмов. Где-то вдалеке группа новичков с красными от напряжения лицами отрабатывала стойки, их дыхание превращалось в белые клубы пара. Кто-то из старших учеников демонстрировал сложный манёвр, вызывая восхищённые возгласы наблюдателей.

Мелисса замерла на мгновение, позволяя этой знакомой суете окутать её. Постепенно, почти физически ощутимо, напряжение начало покидать её тело: плечи опустились, сжатые кулаки разжались, а челюсть наконец расслабилась. Она сделала глубокий вдох – морозный воздух обжёг лёгкие. С каждым выдохом тревога, ещё недавно сжимавшая горло, становилась всё меньше, растворяясь в шуме тренировочного поля.

– Пока это… – тихо произнесла она, не отрывая взгляда от происходящего на поле, – …наша реальность.

Перед ними новобранцы в потных рубахах пытались синхронно выполнить манёвр с копьями. Получилось жалко: первый в шеренге запнулся о собственные ноги, второй, пытаясь его поддержать, сам потерял равновесие, и вся цепочка рухнула, как подкошенная.

Талли, продержавшаяся в молчании невероятные для себя три минуты, наконец не выдержала.

– Ну так что? – выпалила она, подпрыгивая на месте. – О чём вы там так долго…говорили?

Девушка взглянула на неё и лишь покачала головой. Но в уголках её губ дрогнула тень улыбки. "Да уж, не долго она продержалась", – подумала она с теплотой.

– Совсем скоро нас отправят в Бермон для заключения…

– Да! – взвизгнула та, недослушав.

Её вопль прозвучал так оглушительно, что несколько тренирующихся воинов резко обернулись. Один из них, отвлёкшись, пропустил удар и тут же получил увесистый подзатыльник от своего наставника.

– Тише, Талли! – прошипела Мелисса, бросая на подругу убийственный взгляд.

Но та лишь развела руками в театральном жесте и сияла ещё ярче.

– Не могу! Ты не понимаешь, я всю жизнь мечтала об этом! Когда отправляемся? Надолго?

– Отвечу, только если ты пообещаешь не перебивать меня каждые две секунды, – буркнула Мелисса, закатывая глаза.

– Клянусь! – Талли звонко рассмеялась, поднимая руку в шутливой клятве, но тут же спохватилась и прикрыла рот ладонью.

Мелисса вздохнула, но не смогла сдержать улыбки.

– Тебе совсем не интересно, зачем мы туда отправляемся?

– Ну… – замялась она, вдруг став необычно серьёзной. Потопталась на месте, разрисовывая носком сапога узоры на снегу. – Конечно, интересно. Просто…

Неожиданная пауза затянулась. Когда наконец девушка подняла глаза, в них светилось что-то тёплое и ностальгическое.

– Ты помнишь, как мы с тобой в детстве забирались на западную стену? – её голос стал тише, задумчивее. – Сидели там, свесив ноги, болтая ими в воздухе, и смотрели вдаль, пока солнце не начинало садиться? Как старый Гретт у костра рассказывал нам истории про королевства за горами, про города из белого камня, где улицы вымощены золотом? – Она провела рукой по своим белоснежным коротким прядям, сдувая с них снежинку. – Я тогда… пообещала себе, что когда-нибудь обязательно увижу всё это.

Талли улыбнулась – не своей обычной беспечной улыбкой, а какой-то другой, более взрослой, но от этого не менее искренней.

– И вот теперь этот день настал, – тихо заключила Мелисса, чувствуя, как в груди что-то сжимается.

– Мы куда-то отправляемся? – раздался удивлённый голос сзади.

Девушки резко обернулись на знакомый голос. Бернар стоял в двух шагах, появившись как всегда внезапно, несмотря на свои внушительные габариты. Его мощная фигура, казалась ещё массивнее на фоне хрупких девушек. Он стоял, слегка сгорбившись, опираясь одной рукой на колено – видимо, только что закончил изматывающую тренировку. Его синяя туника, обычно аккуратно подогнанная по фигуре, теперь висела мешком, пропитанная потом до такой степени, что темные пятна расползлись по спине и подмышками. Даже его сапоги, обычно чистые и ухоженные, теперь были в грязи и снегу, оставляя мокрые следы на каменном полу.

"Опять тренировался до изнеможения", – мелькнуло у Мелиссы, когда она заметила дрожащие от усталости пальцы, сжимающие рукоять кинжала.

– Почему опять опаздываешь? – спросила она, легонько толкая его в плечо.

Бернар попытался ухмыльнуться, но вместо этого получилась какая-то жалкая пародия на улыбку – губы дрогнули, обнажив сцепленные зубы, а в уголках глаз собрались морщинки, больше похожие на следы боли, чем на смех. Его глаза, обычно яркие как летнее небо, теперь выглядели выцветшими, с красными ниточками кровеносных сосудов. Даже щетина, которая всегда придавала ему брутальный вид, сегодня росла неровно, кое-где прерываясь свежими царапинами. Он провел ладонью по лицу, смахивая пот, но темные круги под глазами, похожие на синяки, никуда не исчезли. За его спиной, как всегда, висел меч – единственная вещь, которая всегда выглядела безупречно. Лезвие блестело даже сейчас, а кожаные ножны были тщательно навощены.

“Опять этот дурацкий способ носить оружие", – подумала девушка, глядя на перекрещенные за спиной ремни.

– Когда-нибудь ремень порвётся, и ты сам себе ухо отрубишь, – не удержалась она, повторяя старую шутку.

– Зато красиво, – автоматически буркнул он, но в его голосе не было обычного задора.

Он стоял, слегка раскачиваясь, будто его ноги едва держали тело. Даже Талли, вечная болтушка, замолчала, изучая друга внимательным взглядом. Даже она понимала – сегодня тот выжат как лимон. Её нос сморщился, когда она учуяла запах пота, исходящий от друга.

– Ты снова тренировался всю ночь?

Бернар поднял руки в защитном жесте, словно ожидал, что они сейчас набросятся на него с упреками. Его пальцы дрожали, а на костяшках красовались свежие ссадины.

– Да, да, помню. Ты же говорила: "не переусердствуй", "не убей себя раньше времени"… – он вздохнул, и уголки губ дрогнули в попытке улыбнуться. – Но, как иначе? До экзаменов рукой подать, а я… – он резко оборвал себя, сжав кулаки. – Меч держу как надо, но реакция всё ещё хромает.