– Отлично. Теперь отжимания. Двадцать подходов, без отдыха.

Следующими в программе становятся приседания и прыжки. Вальгерд придирается почти к каждому моему движению, проверяет технику исполнения, корректирует малейшие ошибки. Кажется, он решил выжать из меня все соки.

И, когда мне кажется, что все, вот он, предел, декан решает, что ему скучно.

– Тебе слишком легко, – говорит он. – Ты должна быть готова к неожиданностям.

Вальгерд запускает в мою сторону несколько деревянных шаров. Я резко уворачиваюсь, чувствуя, как они просвистывают в опасной близости.

– Будь быстрее! – рявкает он.

Я ускоряюсь, петляя между препятствиями. Под ногами начинают возникать ловушки: небольшие рытвины и ямки, которые приходится преодолевать, сохраняя равновесие.

– Не сбавляй темп!

Я слышу я его голос откуда-то сбоку. Бросаю быстрый взгляд и замечаю, что декан запускает в меня еще несколько шаров. Приходится уворачиваться, при этом не сбиваясь с ритма.

Тело наполняется адреналином, каждое движение требует максимальной концентрации. Я чувствую, как мышцы напрягаются, а дыхание начинает сбиваться

Когда, казалось бы, уже усложнить мою тренировку невозможно, декан швыряет в мою сторону тяжелый мешок. Я едва успеваю увернуться, но теряю равновесие и со всего маху падаю на землю.

Тяжело дыша, я смотрю на Вальгерда снизу вверх, ожидая очередной порции критики. Но вместо этого в его глазах я вижу проблеск гордости.

– Хорошо. Отдохни немного, а затем продолжим.

Декан отпускает меня только тогда, когда окончательно поднимается солнце и приближается время завтрака. Если бы не легкая ухмылка на губах Вальгерда, я бы подумала, что он уже готов от меня отказаться и уничтожить договор.

Но эта ухмылка согревает душу больше, чем слова одобрения от многих других преподавателей. А еще ценно заметное при свете дня тепло в глубине шоколадных глаз. Оно так же окутывает, как это мог бы сделать теплый плед в зимний вечер у камина.

Мне даже кажется, что Вальгерд что-то хочет сказать, но он лишь назначает встречу в одной из лекционных комнат и уходит.

А я не ухожу. Я уползаю. В следующий раз возьму с собой сменную одежду, потому что в насквозь мокрой тренировочной форме ходить – то еще удовольствие.

Привожу себя в порядок, задумываюсь о том, чтобы где-то раздобыть чистящий кристалл, пока у меня магии нет, а тренировочную форму надо как минимум высушить, и иду на завтрак. Хотя после всех этих тренировок от Вальгерда и есть-то особо не хочется, потому что есть опасение, что ложка в руке дрожать будет.

– Вот ты где! – Джуна вылетает на меня из-за угла. В этот раз на удивление одна. – Думаешь, я не знаю, что ты задумала?

– Просвети меня. – Я переплетаю руки на груди и закатываю глаза.

У меня сил даже спорить сейчас нет, а она пытается меня спровоцировать. Нет, ей определенно стоило бы побывать на индивидуальной тренировке у Вальгерда, а то прыти слишком много.

Джуна делает шаг ко мне и наставляет на меня свой пальчик с ноготочком, явно обработанным у одного из мастеров красоты Лоренхейта: она-то не отказывает себе в поездах в столицу на каникулы и выходные.

Ей мачеха не урезает содержание. В их распоряжении же теперь все наследство, которое должно было перейти мне… если бы не обнаружился мой нестабильный дар.

– Ты хочешь подставить маму перед герцогом! Крутишь своей задницей перед парнями с боевого, – выдает Джуна «потрясающую» версию. – Думаешь, кто-то позарится и переспит? А потом после этого сжалится и женится? Да ты тогда вообще пойдешь в ярхашев приют странствующих мужиков ублажать!

– Лучше заткнись, – шиплю я, сжимая кулаки.

– А то что? Взорвешь меня? – усмехается она. – Да ничего ты не сделаешь! Я уже знаю, что у тебя сейчас магии не капли.

Так вот почему она без подружек! Трусливая стерва.

– Ты забыла, как неделю замазывала синяк под глазом, который я тебе поставила? – спрашиваю я с насмешкой. – И тогда я совсем не использовала магию. Как думаешь, мой удар стал лучше с тех пор?

Джуна касается скулы как раз там, где расплывалось несколько лет назад сине-фиолетовое пятно. Она три дня не выходила из дома, а потом неделю толстым слоем намазывала суперсредство от самых дорогих косметических зельеваров. С тех пор сестра не выходила со мной один на один.

– Ты не посмеешь.

– А кто меня остановит? Как думаешь, чью сторону примет декан? Своей ученицы или ее избалованной сводной сестренки?

– Так ты… Значит, это правда! Ты хочешь соблазнить не студентов, а самого герцога Вальгерда! – Джуна злобно прищуривается и набирается смелости. – Тебе лучше не ходить темными улочками.

Она хмыкает и, резко развернувшись на каблуках, уходит прочь.

Ну вот и «доброе утро, сестренка!» Можно засекать, сколько времени потребуется, чтобы вся академия жужжала о том, что я собираюсь переспать с Вальгердом? Даю время до обеда. Интересно, а можно ли обедать не в столовой?

Новый слух еще не успел распространиться, но и имеющихся сплетен вполне достаточно. С моим появлением даже разговоры вокруг будто стихают, а взгляды то и дело обращаются в мою сторону.

Активировав кристаллом свой завтрак, я сажусь на то же место, где сидела вчера. Мельком отмечаю, что Фрейд, видимо, уже успел позавтракать, потому что его нет. Парням за столом посылаю свою самую «добрую» улыбку и, не теряя времени, принимаюсь за еду.

– Как спалось, когтистая? – усмехается Хорл. – Больше закрытые двери не мешали?

Парни-подпевалы смеются над шуткой, хотя по-настоящему она понятна только нам с Хорлом.

– Только открытые, – отвечаю я, размешивая расплавленное масло в каше. – За ними странные типы скрываются.

– Ты хотела сказать сногсшибательные?

– Скорее, с ног сшибаемые и с ног сшибающие, – я с аппетитом отправляю ложку в рот.

К моему приятному удивлению, беспокойства оказались напрасными: рука не дрожит, каша вкусная, и завтрак с удовольствием наполняет желудок. Хорл, кажется, с юмором воспринял мое замечание и просто рассмеялся в ответ. Хотя бы в этом с ним будет легко иметь дело, потому что, похоже, это лишь цветочки, а вот ягодки меня, вероятно, могут не порадовать.

Парни заканчивают есть раньше и отправляются на тренировочную площадку, я неторопливо доедаю в одиночестве под непрекращающийся гул многоголосых разговоров вокруг. Закончив завтрак, заглядываю в нашу комнату, беру учебники и спешу в лекционный зал, как и сказал профессор Вальгерд.

– Здравствуйте, – кивает мне своим длинным крючковатым носом старый преподаватель с бородой по колено, профессор Фирдман. – Сегодня начнем нагонять программу боевого факультета за последние годы. Садитесь.

Я занимаю ближайшую парту к нему, он проверяет, чтобы я хорошо устроилась, а потом начинает рассказ.

На занятии мы в первую очередь рассматриваем темы, которые обычно не входят в программу факультета нестабильной магии: звания и должности военных офицеров. Мне предстоит запомнить их все, начиная от звания младшего боевика, которое дают выпускникам академии, и заканчивая Мастером Совета боевых магов.

Тут же для всех зарисовываем обозначения на воротниках, а также обсуждаем судьбу магов после службы. Большинство после отставки уходят на гражданские специальности, кто-то организует свое дело, а кто-то становится примерным семьянином.

Профессор тщательно структурирует и преподносит весь этот материал, чтобы мне было легче его усвоить. Но меня все же мучает один вопрос.

– Профессор Фридман, – аккуратно перебиваю я его. – Вот мы тут записали всех-всех. Но в разделе «Жизнь после службы» не хватает одного пункта.

– Какого, уважаемая леди? – Преподаватель поднимает брови.

– Ищейки. Что с ними после службы?

– О, милая моя. Бывших ищеек не бывает. Да и не доживают они до отставки. Неизвестно ни одного случая, чтобы ищейка вышла на пенсию. Смертельно опасная должность…