Тик-так-тик-так… маятник отстукивает секунды, а я пытаюсь проглотить сухой колючий комок, застрявший в моем горле. И осознать новость, которую мне только что сообщила «моя дорогая мачеха». Она решила, что я выхожу замуж.

– Натяни улыбку, дура, – цедит она сквозь зубы, изображая, что заботливо поправляет мне форму. – И не забывай, кому ты по гроб жизни обязана.

– Ну уж точно не тебе, – понизив голос, отвечаю я.

В ее маслянистых от сытой жизни глазах вспыхивает неприкрытая ненависть. Драбба скалится, дергается, чтобы по привычке влепить пощечину, но наличие «жениха» в комнате встреч сдерживает ее.

– Думай, что говоришь, – шипит она.

– Я знаю, что говорю, – отвечаю я. – Пять лет назад ты вычеркнула меня из списка родни и была счастлива не вспоминать про меня. Давай все останется так же? Джуна же так мечтает выйти замуж, вот ее и отдавай!

Драбба прищуривается, я даже слышу скрип зубов. Хоть бы сломала парочку!

– Госпожа Крукс, дайте же нам с милой Алисией познакомиться! Я хочу посмотреть, за что я плачу немалые деньги…

Чувствую пренеприятнейший комок тошноты не только из-за этой фразы, но и из-за ядреной смеси пота и дорогущего парфюма в воздухе. Деньги, ну конечно! Моя сводная сестра, как бы ни выеживалась, сейчас меньше котируется, чем я, как бы это ни звучало смешно.

Я одна из первых девушек – выпускниц факультета для нестабильных. За нами теперь, как за ручными зверьками, идет охота: многие аристократы хотят снискать благоволения короля и показать, что они не только за нестабильных, так еще и в жены готовы их взять.

Только никто не обещает, что не заблокирует магию, если что-то пойдет не так.

Мачеха еще раз сверкает глазами и разворачивает, подобострастно начинает меня нахваливать.

– Герцог Вайоленс, вы не представляете, какая Алисия молодец! – говорит она, все еще заслоняя меня своим широким телом. – Превосходные результаты почти по всем предметам в академии, лучшая ученица факультета, одна из одареннейших студенток…

– Мне на все это плевать, госпожа Крукс, – рявкает «покупатель».

Драбба наконец делает шаг в сторону, открывая меня герцогу, а герцога, соответственно, мне.

Но лучше б я не видела, честное слово… Его высокая, массивная фигура кажется неуклюжей и угрожающей. Широкие плечи и внушительный живот выдают склонность к излишествам в еде и вине. А лицо обрамлено короткими редкими волосами темно-русого цвета, тронутыми сединой на висках.

Но больше всего пугают серые глаза с неприятным блеском, от взгляда которых меня пробирает ощущение липкого страха и отвращения, словно все мое тело опутывают невидимые щупальца.

– О… – Герцог окидывает меня взглядом с головы до ног, останавливаясь пару раз на уровне груди и бедер, отчего меня передергивает. – Весьма недурно. Так, деточка… Волосы отрезать я тебе запрещаю: я уже предвкушаю, как будет смотреться эта шикарная каштановая копна на моем кулаке.

Не могу сдержаться и морщусь, глядя, как его толстые губы растягиваются в неприятной ухмылке, обнажая желтоватые неровные зубы. Перевожу взгляд на мачеху, которая активно кивает и разве что не повторяет: «Да, мой господин». Фу!

– А вот от остальной растительности на теле… – продолжает он.

– Я не выйду за вас замуж, – твердо говорю я.

– Что? – Складка гордеца на переносице герцога становится еще глубже, а лицо багровеет от гнева.

– Что ты говоришь?! – Драбба дергает меня за рукав с такой силой, что слышится, как трещит ткань. – Это она от радости, ваша светлость!

Мачеха покрывается пятнами, а над верхней губой появляется пот.

– Вы не упоминали, что она строптива, – раздраженно приглаживая сальные волосы, выдает герцог.

– Но разве вам не будет интереснее иметь темпераментную жену, нежели вялую рыбину в женах? – тут же находится Драбба. – Конечно, она выйдет за вас, герцог Вайоленс! Не сомневайтесь даже!

Моя сила, которая уже несколько лет послушно следовала за моими указаниями, словно встает на дыбы. Я не могу позволить этому случиться, я не могу снова поставить весь факультет и всех однокурсников под угрозу!

Грохот в ушах, пульс зашкаливает, а дышать становится почти невыносимо.

«Покупатель» делает шаг ко мне и тянет пальцы к моему лицу. И это оказывается последней каплей.

– Не выйду! – вскрикиваю я.

И те самые часы, что раздражающе тикали, взрываются, а одна из шестеренок отлетает и рассекает ладонь герцога.

Ярхаш!

Впервые за почти пять лет я не смогла сдержать силу! Но если в прошлый раз это было подставой и следствием какого-то зелья, то сейчас… Я действительно хотела, чтобы герцог убрал свою потную руку от меня, чтобы он вообще ко мне на километр не приближался!

С губ герцога срывается злобный рык, а мачеха бледнеет так, будто вот-вот в обморок шлепнется. Когда Вайоленс видит кровь, струящуюся из раны на его ладони, лицо герцога искажается в ужасающей гримасе.

Узкие глаза его сужаются до щелок, взгляд становится пронзительным и полным ненависти. Он стискивает зубы так сильно, что на скулах начинают ходить желваки, а широкие ноздри яростно раздуваются, втягивая воздух.

– Несдержанная паршивка! – шипит мачеха.

Щеку обжигает, а уши закладывает то ли от громкого шлепка, то ли от удара. В глазах – искры, голова начинает кружиться. Но пять лет в академии не прошли для меня впустую: если раньше я бы оказалась у ног Драббы, то сейчас она от меня этого не дождется. Буду стоять, пока совсем не потеряю сознание.

– Я начинаю сомневаться в том, что вас тут действительно хорошо обучают, – медленно произносит герцог, вытирая руку белоснежным платком с кружевом. – Впрочем, ты мне нравишься, я тебя возьму. Во всех смыслах, деточка, можешь быть уверена. Сейчас напишу заявление, что ты не контролируешь силу, тебя отчислят, и не придется долго ждать. Ты же этого добивалась?

Он все же касается моей щеки, оставляя на ней алый след

– А не пошли бы вы…

Мачеха снова заносит руку, чтобы ударить, но ее перехватывает чья-то рука в черной кожаной перчатке. Пальцы сомкнулись на запястье, железной хваткой удерживая Драббу на месте.

Между мной и мачехой вырастает темная фигура и отделяет меня от угрозы.

– Что здесь происходит? – низким бархатистым голосом с легкой хрипотцой спрашивает незнакомец.

– Вы в курсе, что нарушаете магические границы комнаты встреч? – шипит мачеха.

– Правила запрещают поднимать руку на учеников академии, – напоминает мужчина тоном едва выше шепота, но это заставляет мачеху замереть на месте, словно пригвожденную к полу. – Вы закончили.

– Нет, мы не закончили, – ледяным тоном сообщает герцог. – И вы мешаете моему общению с невестой. Кто вы такой? Я подам жалобу ректору.

Незнакомец усмехается, отпускает мачеху, которая делает шаг от него, явственно ощущая стальную силу и неподдельную угрозу.

Мое внимание приковано к его массивной фигуре, стоящей спиной ко мне. Высокий и широкоплечий незнакомец словно возвышается над всем вокруг. Его темный плащ, ниспадающий тяжелыми складками, покрыт по подолу пылью, как и его сапоги: он явно только что с дороги.

Я не могу видеть лица незнакомца, к тому же оно покрыто глубоким темным капюшоном, но по осанке и уверенной манере держаться понимаю, что это человек, привыкший отдавать приказы.

– Можете начинать, – припечатывает мужчина и снимает капюшон. – Позвольте представиться, исполняющий обязанности ректора академии и декана боевого факультета, профессор Вальгерд.

Что-то случилось с ректором Ферстом? Почему об этом не было ни единого слуха в академии?

Если до этого я думала, что мне страшно, – я ошибалась. Вот теперь внутри меня все на самом деле леденеет: передо мной мой личный кошмар. До сих пор до самых мелочей помню этот четко очерченный подбородок и высокий прямой лоб, каждую черту, словно высеченную резцом умелого скульптора.