Я протянул руку, чтобы взять его…

И в этот момент двери зала распахнулись. Не открылись, а взорвались внутрь, разлетаясь щепками. В проеме, в ореоле слепящего, праведного света, стоял он. Праведник. Его сияющие доспехи казались раскаленными добела, а в глазах горело пламя фанатизма. Он не шел. Он наступал. Каждый его шаг сотрясал пол.

— Во имя Света! — его голос был не человеческим, а гулом колокола, возвещающего суд. — Эта гильдия, рожденная во лжи и сделках с тенью, не имеет права на существование! Она осквернена! И она будет очищена!

Он поднял свой огромный молот, и тот вспыхнул невыносимым светом.

— Отныне и вовеки, она принадлежит Праведному Гневу! Она станет нашим мечом и нашим щитом в священной войне со скверной!

Он опустил молот. Удар пришелся не по мне. Он ударил по самой хартии, по нашему союзу. Зал не взорвался. Он просто погас. Золотой свет сменился багровым заревом. Стены покрылись трещинами, из которых сочилась тьма. Смех гостей сменился криками ужаса. Я слышал, как вдалеке набатом зазвонили колокола Лирии-Порта, но это был не праздничный перезвон. Это был сигнал тревоги, сигнал бедствия. Весь город пылал. Мой идеальный механизм, моя элегантная система, превратилась в хаос и разрушение.

Я проснулся в холодном поту.

Сердце колотилось где-то в горле, а в ушах все еще стоял набатный звон. Но это был не колокол. Это была резкая, настойчивая трель смартфона. На экране, светящемся в темноте номера, горело имя.

Михаил.

Я рывком сел, пытаясь стряхнуть с себя липкие остатки кошмара. Трясущейся рукой я принял вызов.

— Да…

— Андрей! Слава богам, ты ответил! — голос Михаила на том конце был не обычным, театральным баритоном. Он был сбившимся, резким, полным адреналина. — Просыпайся, капитан! Наша тихая гавань только что превратилась в эпицентр урагана!

— Миха, что случилось? — я уже вставал, нащупывая в темноте одежду.

— Борджиа! Валетти! Они не стали ждать! Только что пришло сообщение от моего связного. Они уже организовали встречу. С представителем герцога! Каким-то чудом он оказался в городе, и завтра на рассвете отбывает в Логос на месяц! У нас есть час, Маркус! Час, чтобы явиться туда, или мы теряем весь наш импульс, весь наш рычаг! За этот месяц фанатики Праведника сожгут все дотла! Сейчас или никогда!

Я замер, с рубашкой в руках. Хаос из моего сна прорывался в реальность.

— Сейчас буду.

Бросив трубку, я не стал дожидатся ответа. Не было времени на раздумья. Было время только на действия.

Быстро добравшись до офиса, я натянул интерфейсный костюм. Руки слегка дрожали, от предвкушения. Игра снова ускорялась.

Я опустился в холодное, вязкое объятие капсулы.

— Система, — мой голос был хриплым. — Экстренное погружение.

Мир схлопнулся. На этот раз переход был грубым, резким, как прыжок в ледяную воду. Тело пронзила волна холода, а затем знакомый, густой воздух Лирии-Порта.

Я стоял у фонтана на центральной площади. Ночь была в самом разгаре, но город жил. Пьяные наемники, возвращавшиеся из таверн, группы игроков, спешащие на ночной фарм, редкие патрули стражи.

И среди всего этого хаоса стоял Михаил.

Он был не один. Рядом с ним стоял запряженный парой вороных коней экипаж. Не роскошная карета аристократа, а быстрая, функциональная карета для деловых поездок, с гербом дома Борджиа на дверце. Михаил был уже не просто бардом. Он был эмиссаром.

— Капитан! — он шагнул мне навстречу, и его лицо в свете магических фонарей было серьезным и сосредоточенным. — Времени нет. Встреча назначена в частной резиденции эмиссара герцога. Прямо сейчас.

Он протянул мне сверток.

— Это, — в его глазах блеснул знакомый огонек, [Церемониальный костюм Дома Борджиа], — твой билет на бал. Синий, конечно, не эпик, но сшит из лучшего шелка Султаната. Переоденешься в карете. Мы не можем явиться на встречу такого уровня в дорожной пыли.

Он говорил быстро, деловито. Это был уже не тот восторженный историк, что пару дней назад восхищался моим планом. Это был полноправный партнер. Он не просто ждал моих команд, он действовал. Он предвидел, готовился, решал.

— Поехали, — сказал я, забирая сверток.

Мы сели в карету, и она, с резким рывком, тронулась с места, унося нас по пустынным улицам Верхнего Города. Я быстро переодевался используя функционал инвентаря, пока Михаил вводил меня в курс дела.

— Де Жар связался со мной полчаса назад. Сказал, что синьор Бартоломео лично переговорил с эмиссаром, представил нас как «независимых консультантов, обладающих уникальным взглядом на экономическую ситуацию». Эмиссар заинтересовался. У нас есть пятнадцать минут, чтобы доказать ему, что мы не просто пара авантюристов с завышенным самомнением.

Одевшись, я расстегнул последнюю пуговицу на жилете. Костюм был действительно хорош, но немного давил. Темно-зеленый шелк, серебряное шитье. Он был строгим, но элегантным. Я больше не выглядел как маг-бродяга. Я выглядел как статский советник.

Карета остановилась. Мы прибыли. Это было не огромное поместье, а скорее уединенный особняк, скрытый за высокой каменной стеной и густым садом.

Мы снова погружались в мир сильных мира сего, но на этот раз не как воры в ночи, а как приглашенные архитекторы перемен.

Резиденция эмиссара герцога Лирии была полной противоположностью и крепости Борджиа, и дворцу Валетти. Здесь не было ни показной роскоши, ни давящей мощи. Лишь холодная, стерильная официальность. Высокие потолки, гулкое эхо наших шагов по безупречному мраморному полу, безликие, но дорогие гобелены на стенах с гербом герцога. Это было место, где вершились судьбы, но не было души. Нейтральная территория. Поле для битвы, где единственным оружием были слова.

Нас провели в просторный конференц-зал. Вместо трона или массивного стола здесь стоял огромный круглый стол из светлого, почти белого дерева, за которым уже сидели они. Все.

Я на мгновение замер у входа, чувствуя, как Михаил рядом со мной затаил дыхание. Это была не просто встреча. Это была живая диаграмма сил, которые мы привели в движение.

Синьор Бартоломео Борджиа сидел во главе стола, если у круглого стола вообще может быть глава. Он был все таким же высохшим пауком в своем темном бархатном халате, но сегодня в его облике было нечто новое. Он был не просто теневым интриганом. Он был государственным деятелем.

Напротив него сидел Марко Валетти. Он был бледен, но спокоен. На нем был идеально сшитый костюм цвета ночного неба, и ни один мускул не дрогнул на его лице, когда мы вошли. Он поднял глаза, встретился взглядом с Борджиа, и они обменялись едва заметным, холодным, но лишенным былой враждебности кивком. Перемирие. Хрупкое, как первый лед, но все же перемирие.

Справа от Валетти сидели представители ремесленников. Громм Железнорук в своем лучшем, парадном кожаном фартуке поверх кольчуги, его огромные руки, способные крошить камень, лежали на столе, как два молота. Он выглядел неуместно, как медведь на балу, но в его взгляде была несгибаемая уверенность. Рядом с ним, словно его полная противоположность, суетился Финнеас. Гном-инженер был одет в изящный жилет с мириадами кармашков, из которых торчали непонятные инструменты, и его пальцы постоянно что-то теребили, словно разбирая невидимый механизм. Третьим был Элиас Бронзобород, старый гном-ювелир, с его невероятной бородой, заплетенной в сложные косы. Он сидел прямо, как статуя, и в его глазах читалось недоверие ко всему миру, но он был здесь. Это было главным.

Но самое сильное впечатление производил человек, сидевший слева от Борджиа. Я узнал его не сразу. На нем был изысканный, почти аристократический халат из темно-синего шелка, расшитый серебряными драконами. Длинные седые волосы были аккуратно собраны в узел, а единственный глаз смотрел на мир со спокойным, невозмутимым достоинством древнего мудреца. Одноглазый Ларс. Пират, контрабандист, хозяин доков. Сегодня он выглядел как посол из далекой, загадочной страны. Он не просто играл роль. Он был ею.