И г о р ь. Стой-стой-стой, какой Виктор Васильевич?!
И р и н а. Виктор Васильевич? При чем тут Виктор Васильевич?
И г о р ь. Но это же ты сказала: Виктор Васильевич!
И р и н а. Прочисти уши. Я сказала: Александр Данилович!
И г о р ь. Мне послышалось, ты сказала: Виктор Васильевич.
И р и н а. В общем, если бы я в него не влюбилась, я бы его возненавидела. После занятий он меня провожал… И всегда молчал. Молчит и молчит — весь в себе. Я только потом узнала, что у его Алисы роман с каким-то оператором.
И г о р ь. Это какая Алиса?
И р и н а. Его жена, Алиса Красавина.
И г о р ь. Что ты говоришь! А я и не знал!
И р и н а. Я злюсь, а он молчит. Однажды говорит: «К следующему занятию прочтешь «Дядю Ваню» Чехова. Расскажешь, о чем эта пьеса».
И г о р ь. Он что, ее не читал?
И р и н а (расхохотавшись). Ты просто прелесть, Игорь! Боже мой, да ты постригся?
И г о р ь. А что?
И р и н а. Длинные волосы тебе шли больше.
И г о р ь. Теперь в моде короткая стрижка с феном.
И р и н а. Только поэтому?
И г о р ь. А ты что подумала?
И р и н а. Так, ничего, показалось.
И г о р ь (подозрительно). Что тебе показалось?
И р и н а. Мне показалось, что ты изо всех сил стараешься быть похожим на Субботина. Просто наизнанку выворачиваешься.
И г о р ь (с кривой улыбкой). Ну ты даешь! Ты б еще спросила, не собираюсь ли я в артисты!
И р и н а. А ты, действительно, не собираешься?
И г о р ь. Ха! В артисты! Пускай хоть сам Ефремов зовет, не пойду! Артисты! Зарплата с гулькин нос, а гонору, как у порядочного халдея!
И р и н а (в образе Сони из «Дяди Вани»). «Что же делать, надо жить!»
И г о р ь. А вот это правильно!
И р и н а. «Мы… будем жить. Проживем длинный, длинный ряд дней, долгих вечеров…».
И г о р ь. Хорошо!
И р и н а. «…Будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; будем трудиться… и теперь и в старости, не зная покоя…».
И г о р ь. Будем!
И р и н а. «…А когда наступит наш час, мы покорно умрем, и там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и бог сжалится над нами, и мы с тобою… увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой — и отдохнем».
Игорь кивает с просветленным лицом.
«Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка…».
И г о р ь. Отлично сказано! Вот только про загробную жизнь ты зря! Это все пройдет, Ирен! Тебе искриться надо, ты в полном порядке, во так смотришься, и вообще.
И р и н а. Это не я, Игореша. Это Чехов.
И г о р ь (обескураженно). Кто бы подумал?.. Да, так что там с постановкой-то? Прочитай, говорит, и перескажи содержание. А зачем?
И р и н а. Ему было важно знать мое отношение к материалу. Он хотел дать мне роль Сони.
И г о р ь. Не дал?
И р и н а. Конечно, дал! И я прекрасно сыграла. О нас даже где-то писали! А на премьеру он подарил мне вот это кольцо!
И г о р ь. А ну покажи! (Рассматривает кольцо.) Так… девяносто шестая проба. Э, да тут что-то написано… «Ма…ше от Са…ши».
И р и н а (поспешно отбирает кольцо). Это он меня так называет, Машей. Когда мы только вдвоем. Понимаешь, мое имя почему-то ему не нравится! Да мне оно и самой не нравится.
И г о р ь. А вот мне оно нравится! (Поет.) «Я безумно влюблен в ваше имя, Ирэ-эна! И в ресниц утомленный полет». Вертинский. Во такой романс.
И р и н а. Между прочим, Субботин занимался со мной вокалом.
И г о р ь. Да-а?
И р и н а. У меня обнаружились блестящие вокальные данные.
И г о р ь. Что же ты никогда не поешь?
И р и н а. А сегодня спою. Хочешь?
И г о р ь. Я весь внимание.
И р и н а. «А любовь-то соколом». Слова Абдуллиной.
И г о р ь. Беллы?
И р и н а. Белла Ахмадулина. А это Абдуллина. Зовут Лира. Музыка Алмаза Манасыпова. Очень сложная песня. Ее, кроме Толкуновой, никто не может петь.
И г о р ь. Так уж и никто?! А Пугачева? Да твоя Толкунова Алле в подметки не годится! И голос какой-то… прямой! Не вибрирует совершенно!
И р и н а. Много ты понимаешь, знаток. (Поднимается на эстраду, снимает с подставки микрофон. Во время пения, как профессиональная исполнительница, ходит по залу, подсаживается к пустым столикам, вообще держится легко, раскованно. Поет сильным глубоким голосом.)
«…Что же понаделал ты — знал ли сам?
А любовь-то лебедем к небесам.
А любовь-то соколом мимо рук.
Горько мне и солоно, милый друг.
Знала, будет больно мне, наперед.
Слова не промолвила поперек.
Из груди я вынула ту любовь,
Придавила глыбою в сто пудов,
Друга, словно ворога, извела,
Из огня да в полымя завела,
Закружила вороном над золой.
…Или тебе все равно, дорогой?»
И г о р ь. А я уже на «Жигули» собрал! И даже уже есть, Ирен! У мачехи оттягал. В ЖСК вступаю буквально на днях.
И р и н а. А собака будет?
И г о р ь. Сенбернар. Вот с такой пастью. Договорился в клубе служебного собаководства.
И р и н а. Поздравляю. (Открывает крышку пианино, выстукивает «Чижик-пыжик, где ты был».)
И г о р ь. И пианино у нас будет тоже! Нет, лучше рояль. Белый! По вечерам я буду сидеть у камина, а ты будешь играть что-нибудь забойное!
И р и н а. Я? Тебе? Ну, насмешил! Скучно, Игореша.
И г о р ь. А с Субботиным веселей было?
И р и н а (мечтательно). Для нас все, что бы мы ни делали, все было интересно. После спектакля он встречал меня у метро, и мы бродили по ночным улицам…
И г о р ь. А какое у него хобби?
И р и н а. Хобби? (Вопрос застает ее врасплох.) Не знаю…
И г о р ь (торжествуя). У каждого культурного человека должно быть одно или два хобби! Лично я собираю старинные иконы. Семнадцатый век.
И р и н а. Я думала, ты нумизмат.
И г о р ь. Это которые деньги собирают? Нет. Деньги — моя профессия. А иконы — для души. Это, если хочешь знать, духовное наследие наших предков. И благородное помещение капитала. Ты знаешь, есть доски удивительного письма! Недавно мне достали уникального Николая Михайского. С рельефным изображением лика! Это что-то бесподобное. Правда, пришлось выложить четыре стольника.
И р и н а. А сколько ты выложил, чтобы тебя поместили в витрине ателье?
И г о р ь. Я? Кому? Фотографу? Да ни копья! Что я, раненый? Ну, правда, он у меня в баре ошивался пару недель.
И р и н а. А говоришь, ни копья!
И г о р ь. Что ж я, из своего кармана за него платил? Одному не дольешь, другому разбавишь. Народные массы за него платили.
И р и н а. Свари еще кофе, любимец народных масс!
И г о р ь. Это не Ирен, а сплошной убыток. (Идет за стойку.)
И р и н а. А потом мы шли к кому-нибудь из его друзей… Или ко мне. Ну, конечно, после развода с Алисой он стал жить у меня. Где ж еще! (Смеется счастливым смехом.) Да, так все и было!
И г о р ь (встревоженно). Вы что, расписались?!
И р и н а (не понимая). Зачем?
И г о р ь. Но существуют же приличия! Для твоих родителей хотя бы! Для соседей!
И р и н а. Для родителей?.. А они ничего не знают. Ну, конечно, зачем мне сообщать им об этом! Соседям до меня нет никакого дела. Я снимаю у них комнату, плату отдаю регулярно.
И г о р ь (несет кофе, едва не роняет поднос). Это аморально!
