Э л ь ч и н. Значит, объяснять ничего не надо.

А й с е л ь. А ты обещал, что утром поедешь к главному врачу! Кто позаботиться о твоем сыне?

Э л ь ч и н. Вчера я был у него. Состояние не такое плохое, как ты говоришь. За один день ничего не случится.

А й с е л ь. Тогда и в деревню могут послать другого. Даже Миришли. Если ваш учитель невиновен, ему ничего не грозит.

Э л ь ч и н. Туда должен ехать я.

А й с е л ь. Хорошо. Только утром съезди в больницу.

Э л ь ч и н. Ты же слышала, что завтра будет собрание?

В у г а р (Эльчину). Извините, я пойду.

Э л ь ч и н (неохотно). Иди.

В у г а р  уходит. Пауза.

(Кладет руку на плечо Айсель.) Дорогая моя, почему ты так себя ведешь? Да еще в присутствии посторонних. Вспомни, шесть лет тому назад ты подарила на день моего рождения книгу. Книгу со странным названием: «Без подарка». И ты сама написала: «Ты и я. Больше никто на свете. Это будет наше с тобой счастье. Вечное и долгое счастье».

А й с е л ь. Я разве не держу своего слова? Или когда-нибудь жаловалась?

Э л ь ч и н. Раньше нет. Даже два года тому назад, когда меня уволили, ты своим вниманием поддержала меня.

А й с е л ь. А ты сейчас к нам совсем невнимательный. Поэтому я нервничаю. Мне кажется, что ты с нами скучаешь, куда-то спешишь.

Э л ь ч и н (обнимает). Моя хорошая. Разве я смогу забыть тебя, сына, родителей. Просто у меня сейчас работы много. Ведь я руковожу ответственным отделом. (Целует ее.) Я должен оправдать доверие. Иначе нельзя. Эх, если бы ты знала, как мне трудно.

А й с е л ь (тоже целует его). Ну, хорошо. Опять ты победил. Только дай слово, что завтра вернешься.

Э л ь ч и н (смеется). Честное пионерское. (Обнимает ее.)

А й с е л ь. Дурачок ты мой. Мне кажется, ты колдун или телепат. А теперь иди. Парень тебя ждет во дворе. Я была не права.

Э л ь ч и н (берет «дипломат»). Дай мне полотенце, зубную пасту, щетку, паспорт и книгу «Без подарка». Хочу еще раз прочитать в дороге.

Айсель укладывает вещи.

Завтра иди к Эмину и скажи, что у папы работы много и он сегодня не придет. Да, чуть не забыл. (Вытаскивает из «дипломата» коробку.) Когда я от него вчера уходил, он чуть было не заплакал. Я ему сказал, что если не будет плакать, то куплю ему самолет. Отнеси, отдай ему. Скажи, папа купил.

А й с е л ь. Хорошо, милый.

Э л ь ч и н  уходит.

Прошло три дня. Та же комната. Звонок в дверь. Выходит из своей комнаты тетя Я с а м э н. Она застегивает на ходу пуговицы халата и идет открывать дверь. Входит  Э л ь ч и н.

Я с а м э н. Доброе утро, сыночек. Что ты приехал так рано?

Э л ь ч и н. Доброе утро, тетя Ясамэн. Поездом. Айсель спит? Два дня никак не могу сюда дозвониться. Телефон не работает, что ли?

Я с а м э н. Нет, почему же, работает. Просто два дня здесь никого не было.

Э л ь ч и н. А Айсель?

Я с а м э н. В больнице.

Э л ь ч и н. Что случилось?

Я с а м э н (не знает, как сказать). Она в больнице…

Э л ь ч и н. Так рано пошла к Эмину?

Я с а м э н. Нет. Она сама в больнице. С сердцем что-то было. Сейчас уже легче, в конце недели, наверно, отпустят. Ой, ты же с дороги. Сними плащ, садись, я сейчас приготовлю чай. Ты голодный, устал. Ну как там у тебя дело? Ты же говорил через день вернешься? А вернулся через три.

Э л ь ч и н. Там было гораздо сложнее, чем я думал.

Я с а м э н. Вот мы же тебе всегда говорим, что в жизни все гораздо сложнее, чем в газете или книге. Там все, конечно, благополучно?

Э л ь ч и н. Аргументы у них были очень сильные. Айдын Заманович сделал несколько ошибок.

Я с а м э н. Это часто бывает. Благородные люди думают — и другие такие же.

Э л ь ч и н. Да, и не замечают, когда ошибаются. Они же в жизни в шахматы не играют, чтобы все на свете рассчитать.

Я с а м э н. Что же с ним?

Э л ь ч и н. Он будет работать в другой деревне.

Я с а м э н. Статья?

Э л ь ч и н. Не выйдет. Я добился. Скажите, как Эмин?

Я с а м э н. Да, собственно…

Э л ь ч и н. Скажите точно, что случилось?

Я с а м э н. Хорошо. Расскажу. Только принесу тебе чай.

Э л ь ч и н. Мне ничего не хочется.

Я с а м э н (спокойно). В тот день, когда ты уехал, утром рано позвонили из больницы и сказали, что ждут родителей Эмина. Мы собрались. Взяли такси. Ребенок был в операционной. Хирург молодой, похож на тебя. Сказал, что у Эмина заражение. Когда это услышала Айсель, потеряла сознание. Врачи, медсестры, которые были рядом, помогли ей. Все-таки этот молодой хирург спас Эмина. Операция прошла благополучно. Он говорит, что Эмин поправится, но чуть-чуть будет хромать. Возможно, со временем все пройдет. Он даже уверен. Вот такие дела.

Э л ь ч и н. Да…

Я с а м э н. Я несколько раз звонила в гостиницу, сказали, что такой здесь не живет.

Э л ь ч и н. Да, я жил в селе Дигах, где работает Айдын Заманович. У них есть дом приезжих. С транспортом там плохо.

Я с а м э н. Кажется, чайник кипит. Я сейчас. (Уходит.)

Э л ь ч и н (подходит к большому портрету). Прости меня, Эмин. Когда ты вырастешь, то поймешь меня. Я старался вытащить из грязи человека, который воспитывает наше будущее. Я иначе не мог… Да, когда я буду смотреть на тебя, душа всегда будет болеть. Но будет и утешение. Я вселил веру в справедливость… Эминчик мой. (Берет плащ, хочет идти.)

На пороге появляется  т е т я  Я с а м э н. Она держит в руках поднос.

Я с а м э н. Куда ты собрался?

Э л ь ч и н. В больницу.

Я с а м э н. В это время тебя туда не пустят.

Э л ь ч и н. Как-нибудь уговорю.

Я с а м э н. Ну выпей хоть стакан чаю.

Звонок в дверь. Э л ь ч и н  уходит и возвращается с А й с е л ь.

А й с е л ь (кладет голову ему на плечо). Я видела сон, что ты приехал домой, а меня дома нет. И ты сидишь один.

Э л ь ч и н (гладит ее волосы). Ты прости меня, милая, что я не смог приехать раньше.

А й с е л ь. Ты знаешь, мы врачу после операции принесли подарок. Я просила Офелию, чтобы она продала мою золотую цепочку, которую ты мне подарил в день свадьбы. Вот она и продала ее. Ты на меня не обижаешься?..

Э л ь ч и н. Нет, милая…

А й с е л ь. А почему ты такой грустный? Тебе удалось помочь своему учителю?

Э л ь ч и н. Не совсем. Но статьи не будет.

А й с е л ь (улыбаясь). Я не сказала главное. Врач не взял ничего. Отругал нас…

Э л ь ч и н. Вот молодец! Это мне подарок.

Оба смеются.

Перевод с азербайджанского автора.

СОБОЛЕВ НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

ДИМА — его сын.

Время действия — наши дни.

Слышно, как резко останавливается машина. Через некоторое время хлопает дверь и на сцену входит человек, немолодой, крупный, но поджарый. Это  С о б о л е в.

С о б о л е в. Машину-то вроде я правильно поставил. И сигнальные фонари зажег. Все равно… не наехал бы кто… (Улыбнулся.) О государственном имуществе волнуешься? (Подумал.) Нет! Жалко, если какой мальчонка-лихач врежется… (Ищет по карманам лекарство.) Уж куда только Лида нитроглицерин, сустак, адельфан ни кладет, а вот пожалуйста… Ничего! Когда нужно — ничего! (Глубоко вздохнул.) Какой воздух — таежный! Один вдох — вот тебе и сустак! Еще один — нитро… (Опустив голову.) Может, добраться до телефона в машине, вызвать «скорую»? О, какой шум поднимется! Секретарь обкома умирает! Трагедия вселенская!.. Из области все равно «скорая» три часа будет ехать, а от Мусина два. За это время… (Улыбнулся.) Как говорила мать? «Что бы ни случилось, даже если горит твой дом — сохраняй ровное, хорошее настроение»… Может быть, может быть… Начать вспоминать о чем-нибудь приятном? О молодости, о волейболе, который я так любил? О море? О Лиде молоденькой? О том, как мы познакомились с ней в Гаграх? Когда же это было? В шестьдесят шестом… Нет, шестьдесят седьмом! Точно — в седьмом. Димке ее уже было четыре года. Или три? (Замолчал.) Как тебе не стыдно — «ее Димке». А он что, не твой? Не ближе самого родного, самого сердечного, самого… (Некоторое время сидит молча.) Расчувствовался. К старости это. А какая старость? Только что за полсотни перевалило! И неужели все? Конец? Все моложусь, а давление ни к черту. А в дальних поездках оно в полтора раза поднимается! Нет! Думай о чем-нибудь хорошем! Вот когда из города выезжал, первый раз Дом молодежи в прожекторах увидел. Тщеславен ты, Николай Александрович! Нехорошо! Да, три года ему было… Три года. А сейчас девятнадцать. И вроде бы не маменькиным сынком вырос. Все по приискам, рудникам. По тайге. Бывало, Лида его к седлу приторочит и везет. А что делать — дома никого не было. Лида — один врач на всю округу. Лучше меня на лошади выучилась ездить. Потом Иркутск, Хабаровск, Москва, снова Сибирь… Странное у него качество — не умеет быстро друзей находить. Это и понятно — все переезды… одна школа, другая… Может, я что упустил? Да нет, грех ругать его. Парень-то вроде ничего, с сердцем. Только не всегда понятный. И не избалованный вроде… (Потянулся за ольховой сережкой, достал. Понял, что ему легче.) Какой нитроглицерин! Какие лекарства! Дети — самое лучшее наше лекарство. Самое живое, самое теплое. Мы аж беззащитные перед ними. А они перед нами. Вот только подумал о Димке — и на тебе!.. Цветочек ему захотелось, дураку старому…