А я смотрю на него. Одет богато. Как князь.

— Скажи, что случилось? Как мы победили? И почему мы в Доброчани?

Мирослав перестает улыбаться.

— Мы победили. Доброчань.

— Чего? — таращусь я.

— Наше войско пришло на помощь вашему.

— Какое войско? Доброчаньская рать была разбита нами три года назад! Под чистую!

— Восстановлена! — сухо произносит Мирка.

— Как? Кем?

— Мною, князем Доброчаньским Мирославом!

Говоря это, новоявленный князь приосанивается, и выглядит очень важно.

— Так значит, — помолчав, интересуюсь я — ты по ночам не к любовнице ходил, а делами добрачаньскими занимался? Рать собирал, оружие покупал? Ковали вместе с Дубыней в его кузне?

— Все так! — кивает мой муж.

— На Буйтурское земле! Заговор устроил! — ахаю я — И меня обманывал!

— Прости, княгинюшка, и не серчай! Не мог я тебе открыться!

Мирослав снова берет мою руку, и гладит ее.

Руку отнимаю.

— Предатель!

— Богданушка! Если бы я тебе открылся, что бы ты сделала?

— Прибила бы!

— Ну и вот!

Похоже, Мирослав не чувствует ни стыда, ни раскаянияния. И продолжает хвастаться.

— Теперь, я Великий князь! А Доброчань столица!

Ахаю, и спрашиваю:

— А батюшка Боремир? С ним что?

— Ничего. Не тронул я его, хотя должен был. И от ран он, похоже, оправился. Жив.

— Так он же Великий!

— Уже нет! Все другие князья присягнули мне! Боремир стар и немощен, его войско разбито. Внуку его, сыну покойного Судислава и Милонеги, от роду несколько месяцев. Милонега не дура, присягнула мне от имени своего малолетнего сына!

— Ты…Ты… — бормочу я — Подлый предатель!

— В чем я подлый? — возмущается Мирка — Буйтурцы сами напали на нас! Разгромили рать, разорили пол княжества, множества народу угнали в полон! Убили моих отца и братьев, меня пленили, матушку с малыми детьми, сестрами моими, скитаться заставили! И я подлый? Чем? Что отомстил и вернул свое? Что Боремира, и внука его, в живых оставил? Он мою семью не щадил!

Мирослав разозлился. Никогда его таким не видела! Совсем, как батюшка Боремир, когда серчает…

Тут встревает Айка, которая, оказывается, под дверью уши грела.

— Не ругайся на княгиню, князь—батюшка! Не расстраивай! Беременная она!

Ах ты ж, подлая! Выдала меня!

— Беременная? — таращится на меня МИРОСЛАВ, и вдруг начинает орать еще больше — И воевать пошла? Совсем ополоумела, моим сыном рисковать?

И уходит, хлопнув дверью так, что стены задрожали.

Страшен князь Мирослав в гневе!

— Айка! — кричу я — Что ж ты за подлая баба?

— Прости, княгиня! Я то думала, князь обрадуется, а он…

— Не называй меня княгиней! Ты, подлюка, знала, куда Мирка ходит, и чем занимается? Как ты могла предать свою землю, своего князя?

— А с чего они мои? — замечает Айка — Я такая же полонянка была, как и Мирка! И родителей моих буйтурцы убили! Почему бы князю Мирославу не помочь?

— Не называй его князем! — ору я — Князь для меня батюшка Боремир!

Тут является, прервав нашу ругань, посланная Миркой бабка—повитуха, осмотреть меня. Она подтверждает, то что я тоже думаю — ребенок не пострадал. Уфф, слава Богам!

А потом лекарь приходит, рану лечить. Тоже подтверждает мои ощущения — опасного ничего нет.

…С этих событий прошла неделя. Чувствуя я себя много лучше. Но, Мирка куда—то уехал, поэтому мы так и не помирились. Да я и не собираюсь! Не прощу его!

С Айкой помирились. Ей я и говорю, что собираюсь сделать — как поправлюсь, уйду. Вернусь в Буйтурск!

— Не дури! Что там с тобой будет? — отговаривает меня подруга — Одна, без мужа, с ребенком! Тут ты княгиня, а там? Бывшая богатырь—девица Богданка, без денег и кормильца!

— Все равно уйду! — говорю я — Мой дом, моя земяля, моя семья там!

— Какая семья? Князь Боремир, что на вот—вот помрет, и княгиня Явнута, которая тебя никогда не любила?

— Кака ни есть! — отвечаю я — Они меня забрали после гибели батюшки, не дали сгинуть, сироте, вырастили! И я не могу их предать.

— Ну, как хочешь! — сдается Айка, и добавляет — Я тебя, конечно, не брошу, с тобой пойду. На погибель! А вот князь Мирослав… Пожалуй, он снова жениться! И будет у него другая княгиня!

— И пускай! Мне—то что! — заявляю я.

Однако, мысль, что Мирка жениться на другой, мне неприятна.

— А что, уже есть желающие замуж за него? — спрашиваю у Айки.

— А то! — кивает она — Кто откажется Великой княгиней стать? В очередь встанут! Не все же дурочки, как ты!

Какое гадство! Как он может жениться снова, при живой жене? И как эти девки подлые смеют на чужого мужа рот разевать⁈ Не бывать этому!

… Мирка возвращается к вечеру. Иду встречать, как и положено княгине, хотя могла бы не ходить — болею. Но, хочу в бесстыжие очи глянуть!

Великий князь Мирослав смотрится верхом здорово. Статный, важный…

Подданные склоняются в поклонах. Слегка кланяюсь и я.

Князь спрыгивает с коня, и идет к дверям хором, около которых стою я.

Хорош…Как я раньше не замечала? Одежда богатая его так красит, или положение княжеское? Но, он будто и ростом выше стал…

Не к дверям идет Мирослав, а ко мне!

Подходит, обнимает…Глупое сердечко заходится от радости…

— Любушка моя! — шепчет муж мне в волосы — Как себя чувствуешь?

— Все со мной хорошо, Великий княже, твоими молитвами! — говорю я, и пытаюсь отстраниться. Не хочу, но надо — народ же смотрит! Княгиня должна себя вести как княгиня, а не как женка простого ратника! Скромна должна быть, и величава!

— Ты все еще сердишься? — спрашивает Мирослав, заглядывая мне в лицо виноватым взором.

И вдруг поднимает меня на руки, и несет в хоромы.

— Ты чего? — верещу я — Люди же…Люди смотрят!

— Мне все равно! — произносит муж, и добавляет — Соскучился по тебе не передать как!

И я соскучилась! И мне все равно, что люди скажут! И конечно, никуда я не уйду! Не брошу свово любушку!

КОНЕЦ