– Рынок fast casual сегодня растёт взрывными темпами, – звучало в тишине.
Пример "Chipotle" и "Shake Shack" выглядел словно сияющий прожектор в ночи. Их кривые роста напоминали траекторию Apple после выхода первого iPhone: акции яблочной компании взлетели почти в шесть раз за пять лет, а Chipotle в тот же период показал рост в 5,6 раза.
Схожесть чисел была лишь поверхностным совпадением. Главное заключалось в ином: и Apple, и Chipotle открыли новые горизонты для потребителей. Смартфоны изменили способ общения с миром, а fast casual перевернул саму концепцию питания.
Получалось, что ресторанная индустрия вступила в собственную "смартфонную эру". Впереди маячил поворотный момент, когда старые устои рушились, а новые имена поднимались на пьедестал.
– Эпикура станет во главе этой перемены, – подчёркивалось с нажимом. – Именно ради этого Уитмер и совет директоров решились распродать Harbor Lobster. Эти деньги предназначены для покупки нового бренда, а не для того, чтобы зализывать старые раны.
Слова о совете вызвали мгновенную реакцию: Пирс и Уитмер насторожились, словно почуяли запах грозы. Ведь именно такие аргументы должны были лечь в основу предстоящего разговора с акционерами на выборах.
– Мы уверены, что приобретённая сеть станет новым Chipotle. Она поведёт Эпикуру во второе золотое десятилетие.
Картина рисовалась яркая: компании оставалось лишь протянуть руку и ухватить её. Скептики, конечно, появятся. Кто-то обязательно скажет: "Слишком рискованно", или: "Chipotle и Shake Shack – исключения, а не правило". Но разве им удастся остановить того, кто уже готов поставить всё на карту?
– Да, будут и такие, кто потребует дополнительных доказательств, кто станет упрекать в безрассудстве, в продаже главного бренда за бесценок. Но ждать невозможно. Пока вы собираете цифры, возможность испарится.
Чего боятся люди сильнее всего? Не потерь, а того, что шанс проскользнёт мимо. Тот самый страх упущенного момента, FOMO, сильнее любых аргументов.
– В бизнесе существует правило первого игрока. Тот, кто открывает новый рынок, закрепляется в сознании потребителей навсегда. Запоминают максимум три бренда. Два места уже заняты Chipotle и Shake Shack. Остаётся лишь одно. Кто возьмёт его первым – станет королём. Кто замешкается – останется у разбитого корыта.
И для пущей остроты добавлялось:
– Ходят слухи, что McDonald’s и Burger King уже рассматривают варианты входа в этот сегмент. Стоит им сделать шаг – и окно закроется.
Редкий приём – искусственный противник. Но именно он придавал словам вес, наполняя воздух в зале вкусом надвигающейся гонки. Зал будто наполнился сухим потрескиванием ламп под потолком – тишина резала уши, и каждое слово звучало особенно тяжело.
– Разумеется, мы хотели всё подробно обсудить на собрании акционеров, дождаться их одобрения. Но тогда процесс затянулся бы на месяцы, и кто-то другой занял бы то самое третье место, – прозвучало уверенно, почти с нажимом.
Сравнение с уходящим автобусом витало в воздухе: стоит лишь замешкаться – и дверь захлопнется прямо перед носом.
– Кроме того, существовала опасность, что, раскрыв стратегию заранее, мы подставили бы её под удар конкурентов. Стоило бы хоть одному слуху просочиться – и более богатые, более быстрые компании вырвали бы этот шанс из наших рук.
Пахнуло тревогой, как от внезапно распахнувшегося окна в мороз.
– Мы искренне сожалеем, что не сообщили акционерам обо всех подробностях заранее. Да, продажа и новая покупка могут показаться безрассудной авантюрой, но решение принималось не из прихоти, а ради выживания и будущего Эпикуры.
Совет директоров не действовал из привязанности к директору – в их поступке слышался звон жадности и готовности рискнуть всем ради выигрыша.
– Ну что ж, как думаете? – вопрос повис, будто удар молотка по столу.
Взгляд метнулся к Пирсу. Перед ним лежала целая стратегия, выстроенная словно шахматная партия, и теперь оставалось понять – пойдёт ли он ва-банк или свернёт на привычную дорожку.
Пирс молчал. Губы сжались, взгляд опустился, будто он слушал отдалённый гул в собственной голове. Лишь через какое-то время он повернулся к Уитмеру:
– Для такой стратегии нужен лидер-visioner. Это совершенно иной образ, не тот, к которому привыкли видеть в вас, мистер Уитмер. Готовы ли вы к этому?
Ответ оказался неожиданным. Вместо того чтобы разоблачать слабые стороны предложенной схемы, Пирс ловко сместил акцент. Удар пришёлся не по плану, а по самому Уитмеру.
– Ваша сила всегда заключалась в спокойном управлении, в цифрах, в прогнозах, которые держали бизнес в надёжных рамках. Но этот путь требует другого – стать вождём новой эпохи, человеком, продающим мечту.
Слова Пирса резали, словно стекло стеклорез. На лице Уитмера появилось выражение, где смешались сомнение и непроизвольное желание шагнуть вперёд.
Чтобы следовать этой стратегии, нужно было превратиться в Джобса ресторанной индустрии. И в то же время – отказаться от всего, что когда-то принесло успех.
Но ведь Уитмер поднимался не так: бухгалтер, потом финансовый директор, затем – осторожный, расчётливый CEO. Его стиль – шагать по твёрдому полу, проверяя каждую плитку. Полная противоположность смелому, хлесткому лидерству Джобса.
– А есть ли гарантия, что новый бренд действительно выстрелит? – голос прозвучал тускло, но упёрто.
В этом сомнении угадывался весь Уитмер: осторожность, желание опираться только на проверенные данные.
– Вы же предлагаете не просто рисковать, а рисовать перед акционерами преувеличенную картину будущего. А если всё рухнет? Разве нас не сочтут мошенниками?
Сколько в его словах было тревоги, столько же и привычки думать через цифры, а не через видение.
Ответ прозвучал твёрдо, как удар по стеклу:
– Это неверно. При полной прозрачности, даже в случае провала, нас будут помнить не как обманщиков, а как трагических первопроходцев. Клеймо мошенников ложится только на тех, кто скрывает правду, кто искажает действительность. Но мы будем действовать иначе".
В воздухе повисла тяжесть – смесь риска, надежды и запаха далёкого грозового фронта. Всё зависело от того, хватит ли у людей в зале смелости сделать шаг за черту привычного.
Правда не требует оправданий – достаточно говорить открыто, подтверждая каждое слово источниками, и любые сомнения рассеются, как дым.
– Главное здесь одно – сегмент fast casual открывает целое поле возможностей. Конечно, неумелое управление может загнать проект в тупик, но стоит лишь соблюдать азы – и рост окажется неизбежным, – прозвучало твёрдо, словно удар карандаша по столу.
Уитмер обладал нужными качествами. Если отбросить два тяжёлых бренда, тянувших компанию назад, "Эпикура" выглядела как молодой и стремительный организм, дышащий в такт с рынком, показывающий рост в шесть десятков процентов ежегодно. С таким человеком у штурвала дело пошло бы в гору.
Но в Уитмере всегда жила осторожность.
– Разумеется, можно рассчитывать на результат выше среднего. Но если действовать так, как предлагаете вы, акционеры станут ждать, что компания превратится в своего рода Apple ресторанной индустрии, – голос его звучал сдержанно, но в нём слышался страх перед завышенными ожиданиями.
– Именно такую надежду им и нужно подарить, чтобы они согласились на риск, – прозвучал ответ, от которого в зале будто стало теплее.
– А если надежды рухнут? Разочарование ведь будет неизбежным?
Сомнения липли к словам, как влага к стеклу. Решение лежало наготове, но стоит ли открывать все карты прямо сейчас? Вопрос повис в воздухе, и вдруг….
Гулкий хлопок. Дверь конференц-зала распахнулась, и внутрь скользнула секретарша, запах её духов тонко перебил густой аромат кофе и перегретого кондиционером воздуха.
– Сэр, время для созвона.
Отведённые минуты истекли, словно вода в песочных часах.
