- Медведь, заказчик прислал дополнения, просит добавить «Конкурс»*. – невозмутимо вещает Алик, просматривая телефон.

- Нах*ра? Противотанковые им нах*ра? – Алик жмёт плечами.

- Кто платит тот заказывает музыку. – тру уставшие глаза.

Полтретьего ночи. Вот-вот стартуем. Какие дополнения, даже если бы я хотел отправить всё одним ходом, у меня просто нет этого «Конкурса».

- Пиши, не в эту партию. Точную дату сообщу, через дня три-четыре. Допы закинем через «Грузовик»*, бонусом. Бл*ть, всё не вовремя. Кому- то придётся смотаться в Тулу. Су*а. – пинаю рядом стоящий ящик.

- Спокойно. Я понимаю твой нервяк. Лиза, Борский, все дела. Давай решать проблемы по мере поступления. Завтра послушаем их предложения, а потом решим, кто из нас сможет смотаться до Тулы.

Створки последней фуры закрываются, и Чёрный пломбирует замки, пряча в пломбе сигналку. Сверяем работу трекеров, и колонна начинает свой ход. Шесть дней. Хоть бы здесь не влезть в задницу.

Дома появляюсь только в четыре утра. И делаю совершенно нехарактерную мне вещь. Иду в комнату Лизы. В незашторенные окна начинает пробиваться рассвет. Давая спальне слабое освещение, позволяя мне разглядеть её хозяйку. Малышка лежит на боку, подмяв под себя одеяло. Оттопыренная попка в атласных шортиках, обрамлённых по краю кружевом. Такая же маечка задралась, оголяя загорелую спинку. Волосы заплетены в лёгкую косу. Она спит, сопит вздёрнутым носиком. Не догадываясь, что я за ней наблюдаю. Крепче сжимаю кулаки, борясь с искушением подойти ближе. Проснись она сейчас, как бы отреагировала, увидев меня в своей комнате. Вот девушка шевельнулась и прерывисто вздохнула. Дёргаюсь. Пора уходить.

Просыпаюсь в два дня, от настойчивого звонка Чёрного. У партии «начинки» для Honda обнаружился брак. Её вернули, готовит возврат. Это опять лишние время, нервы и деньги. Провожу там весь остаток дня. Домой попадаю ближе к семи, в восемь на приём. Меня уже ждёт строгий костюм, белоснежная рубашка и сраная удавка на шею, которую именую галстуком. Это я ещё про тяжёлые пытки, дорогими кожаными туфлями молчу. Хотя в магазине меня уверяли, что они такие же удобные, как кроссы. Пиз*ят.

Облачаюсь в костюм приличного, светского мужи… мужчины, и вспоминаю все навыки культурного общения. Ох, мама, видела бы ты сейчас своего сына, была бы в восторге. Застёгиваю на запястье Richard Mille, дополняя всю эту презентабельную роскошь, золотыми запонками и зажимом для галстука, с которым едва справляюсь, всё равно выходит криво. Плюю, и двигаю на выход, уже пора. А на пути к лестнице, сталкиваюсь с выходящей из комнаты Лизой.

Не видел её два дня. Вру. С самой ночи. Она невероятно красивая. Длинное вечернее платье, молочного цвета, сияющая золотом ткань, так фантастично подходит к цвету её волос, что крупными локонами обрамляют лицо малышки. В руках девочка теребит свою мелкую сумку, зачем баб… женщины вообще их с собой таскают, туда же даже положить нечего.

- Дай, мне… - Лиза протягивает руку, поправляя зажим. Легким движением отсчитывает пуговицы, цепляет оба конца удавки к рубашке, слегка подтянув широкую часть вверх. Удовлетворённо улыбается, смахивая с пиджака невидимые пылинки. – Вот теперь отлично.

- Спасибо. – хриплю не своим голосом, пленённый её нехитрыми движениями.

Поправляю часы, и вновь перевожу взгляд на Лизу. Что- то не вяжется с её таким утончённым образом, в этом идеальном совершенстве не хватает какой-то детали. По новой хватаюсь за ненавистные часы, они чужеродны, оттого так сильно мешаются, до зуда, хотя вполне неплохо соседствуют с моим кожаным браслетом, с которым не расстаюсь последние десять лет. Только тут до моей раненой башки доходит. Украшения - самая важная атрибутика, кажется, так мне вещала Ника, выпрашивая очередную безделушку, на очередное светское мероприятие, куда изредка ей удавалось меня затащить.

На Лизе не было украшений. Даже привычная цепочка, что всегда красовалась на её шейки, отсутствовала. Пойти на такой роскошный вечер без этой лабуды точно нельзя. Только где мне сейчас достать достойную побрякушку. Да, бл*ть. Победно улыбаюсь, вспомнив, как совсем недавно Лёха, оставил в моём сейфе Янкин подарок на годовщину. Серьги и колье, с нехилыми такими брюликами. От Картье, хвастался Алик, а я в рот не… знать не знаю, что это такой за зверь. Но, наверное, очень ценный, раз друг так собой гордился.

- Подожди меня здесь пару минут. – прошу малышку, и ухожу в кабинет за безделушками.

- Надень. – прошу, протягивая девушке открытую коробочку с серьгами.

- Ух ты, - Лиза аккуратно, одним пальцем дотрагивается до камушка. – Картье. У меня были такие, но в виде капельки.

-Надень. – повторяю просьбу, как заезженная пластинка.

- Я не могу, это очень дорого.

- И-и-и, надень. - всучиваю ей в руки коробочку, сам достаю из второй колье, как гордо говорил, Лёха, больше, конечно, похожее на цепку с кулоном, и без разговоров застёгиваю его на тонкой шейке малышки. – С этим тоже помочь?

Лиза зарделась, но сделала, как я велел. Продела серёжки в мочки ушей. Я подошёл и откинул её волосы назад, любуясь изящным ушком, украшенным мерцающим камушком. Это ведь нормально, если я сейчас борюсь с желанием наклониться и поцеловать это маленькое оттопыренное ушко. Но всё, что себе позволяю, это лишь коснуться, обрисовать контур, поиграть с бриллиантовой вещицей.

Грудь Лизы вздымалась при каждом вдохе, всё учащённом. Скованная в изысканным декольте, изящно и со вкусом подчёркивая нежные округлости. Глядя на эту красоту, мой язык нашёл себе ещё один объект вожделения, по которому уж очень захотелось пройтись. Мокро и пошло, зализать, запятнать, эту женственную бархатистость. Втянуть в рот маковку, сомкнуть зубы на затвердевшей от моих ласк ягодке.

- Мы не опоздаем. – прерывисто поинтересовалась малышка. Я тяжко сглотнул скопившуюся во рту слюну.

- Кто приходить на такие сходки вовремя? Тем более красивым девушкам разрешено опаздывать.

- Ты не девушка. – лицо Лизы озарила широкая улыбка. Растворяя в лёгком смехе остроту момента.

- Не девушка. – повторил за ней. – Но с прекрасной спутницей, мне, как и ей, простительно опоздание.

Алика с Янкой встречаем у парадного входа. Первый нервозно чешет шею, оттягивая душащий ворот, вторая с нескрываемой яростью на лице, убеждает мужа такого не делать. Татухи, красующиеся на руках и шее, комично гармонируют с импозантными костюмами, на нас напяленными. Нас насильно заставили натянуть на себя аристократичность, когда брутальные повадки прут изо всех щелей. Алик всё же расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки и чуть ослабляет галстук, стоит только Янке отвлечься на Лизу. Издалека, замечаю Чёрного, который так же, как мы, при параде, жених. Он идёт быстро, лихорадочно дёргая плечами и руками.

- На кой хр… - хмуро сдвигаю брови. – За каким… - опять осечка. – На какой лад, - наконец подбирает приличное слово. – мне понадобилось нахлобучить на себя это орудие пыток.

- Артём! – Янка переключается на с нравоучениями на Чёрного. – В кое-то веки выбрались, куда в приличное общество, а вы и пару часов не можете себя нормально вести. Нормально, хотя бы. Мужланы… Солдафоны… Хреновы… - выругивается сестра. Мы с Аликом сдерживаем смешки от мышиного гнева, а Тёмыч, прибывает в полном… Ахтунге.

- Топаем, не стоит заставлять хозяина ждать. – подхватываю руку Лизы, позволяя ухватиться себе за локоть.

- Шампанское. – едва мы успеваем войти, возле нас вырисовывается мальчик с подносом, уставленным фужерами игристого напитка. Алик морщится.

- А ничего покрепче этой газировки нет. – беззлобно выдаёт Чёрный.

- Э-м, - теряется официант. – будет в банкетном зале. Простите, здесь только фуршетное меню.

- Ничего страшного. – Янины ноздри раздуваются, от негодования. Она косится на Чёрного, подхватывая один из предложенных бокалов.