Моя жизнь приобрела стабильность и не лишенный шарма распорядок дня. Полдня мы конопатились по лесу с дружиной в одном, им известном направлении (грешен. Было подумал, что в этом мире только лес и мы будем блуждать вечно). Затем остановка на обед. Все расслабляются, а Ридер готовит очередной кулинарный шедевр. Спасибо, хоть помошников давали. Затем перерыв на быстрое поесть. И, пока все переваривают обед, с блаженством на лице, я бегаю от Тана или вокруг тана с деревяшкой, изображая воина. На самом деле, спасибо ему огромное. Остога давал базу для выживания. Благодаря моему росту и длине рук, у меня были некоторые преимущества в бою. На этом они и заканчивались.

К тому же добавились опасения за «мою прелесть». Предмет из прошлого с которым не хотел бы расстаться. Это были постоянно спадывающие очки. Не располагало средневековье к сохранности оптики. Регулярно ронял их в котел. Ребята стали воспринимать это за ритуал и норму. Про тренировки молчу. Что радовало, это медленное восстановление зрения. Отсутствие зубрежки, хорошая экология и животворящая лечебная ягода помогали.

– Шустрей, шустрей, Ридер, – любил погонять тан.

– Послушай, малый.– сказал он однажды, – Нет никаких правил и приемов. Кто сильней, тот и победил. Великого воина из тебя не выйдет. Ты стар для этого. Просто бей первым. А реакцию мы тебе сделаем.

И сделал таки. Гоняя меня до дрожи в коленях.

У нашего маленького войска жизнь проходила великолепно. Двигались не спеша. Обед по высшему разряду. Развлечение послеобеденное бесплатное. Что еще надо солдату? И как меня не заценить после этого?

Спустя две десятницы начали попадаться накатанные дороги и редкие деревни. Кстати, про десятницы. Когда им описал концепцию недели, где семь дней, они повеселились от души, потрясая передо мной грязными пятернями и предлагая пересчитать пальцы. Да так, что сам усомнился в рациональности такого подхода. А когда осторожно поинтересовался как измеряют время, Остога пожал плечами:

– Утро, солнце встало. Солнце над головой – пора есть. Солнца нет спим. Ты прямо как ребенок. Шихи что ли тебя заколдовали.

Было бы так приятно и легко обвинить неведомых Шихов в моих бедах.

Стало резко не до местного фольклора, когда перед отрядом замаячила высокая кладка не то крепости, не то города. Долгожданный Хаш оказался и тем и другим. В этом мире постоянно и беспорядочно воюющих княжеств и королевств иначе нельзя. Вы уже поняли, что здесь махровый феодализм и глубокое средневековье. Да только это было средневековье не МОЕГО Мира. Отсутствие луны, другие созвездия и приятный фиолетовый оттенок неба и дневного светила громко говорили мне: «Ты попаданец в светлое „непоймикуда“, Ридер.»

Моя стабильная жизнь снова переходила в полосу турбулентности. Вряд ли герцогский повар возжелает меня на свое место, а сам Ноа впечатлится моим умением издавать крики при битве на палках. Одного не избежать точно. Представления великому Ноа Тову. Только он решал, кто будет жить в его городе. И будет ли вообще жить.

Расслабленность подразделения испарилась без следа. Все подобрались и стали угрюмее, заезжая в город. Остоги давал последние наставления:

– Сейчас пойдешь с Варном в казармы. Я встречусь с ноа. Доложу как съездили. Если будет не в таком паршивом настроении, как обычно, то замолвлю за тебя словечко.

Я усиленно кивал, изумленно таращась на первых виденных мною здесь женщин. Пышненькие девушки-крестьяночки уступая дорогу отряду, потеснились к стене ближайшего дома. И оттуда обстреливали отряд нарочито смущенными и заинтересованными взглядами. Румяные щечки, корзиночки в натруженых руках, длинные платья, хитро повязаные на головы платки. Молодости шло решительно все. Варн пихнул меня под локоть:

– Осторожнее пялься на уважаемых тей!

– Да что за раздолбаи мне попались! – рассвирепел Остога (скорая встреча с начальством, видимо, не радовала), – Буду просить тебя взять учеником в отряд. Если есть куда идти, так не держу.

Я мгновенно сделал виноватое лицо, которое всегда прокатывало с преподавателями. Прокатило и здесь. Остога немного отошел, но мрачности не утратил. Сведенные брови, напряженные мощные плечи, зажатые с силой в кулаке вожжи… Все говорило, что любовь к человечеству сейчас у парня на нуле. Да что там за ноа такой?

Удалось это выяснить часов через пять, когда уже смеркалось. Ребята ринулись в казарму, как к себе домой. Варн, поражая ответственностью, сначала определил меня на грубо сколоченную кровать с соломенным матрасом. Из последнего трогательно торчали отдельные острые соломинки и, возможно, что-то шевелилось. Садясь, я понадеялся что это мое воображение. Надежда погасла минут через двадцать. Да что такое-то! Чего у меня в этом мире страдает пятая точка! То от поездок, то от готовки соратников, то от поощрительных ударов тренера Остоги. Так теперь и приветственный кусь от местной фауны. Спас все тот же вернувшийся Варн, смущенно сунув мне пучок какой-то резко пахнущей травы.

– Деревенский я. Мы так детьми еще делали. Здесь Драпп квартировался. Его, почитай, шестой юн* с нами нет. Теперь, наверно, твое место будет.

С благодарностью приняв пучок, подробно его использовал для истосковавшихся по Драппу клопам.

Мое занимательное времяпрепровождение прервал Валио, – еще один воин из нашей компании. Как быстро, в мыслях, стал я называть этих людей своим отрядом! Пора было идти к самому Ноа Тову. Глянул на свою художественно уделанную рубашку, разгреб пятерней прическу. Я готов!

Аааа… Нет. Не готов я, оказался, не готов. Мы с Валио прошли анфиладу комнат, где ничего не омрачало их однообразную пустоту, и вошли в еще одну, освещенную только несколькими факелами. Наткнувшись взглядом на человека, сидевшего в кресле, захотелось перекреститься, по-старушечьи прошептав «Антихрист». Изумительно отмороженный взгляд маньячины со стажем и властью, глядел с лица жилистого высокого худющего мужчины лет сорока. Откуда-то пахнуло инфернальным холодом и мурашки забегали по всему телу, вопя и сталкиваясь друг с другом. Судя по довольной ухмылке визави, моя реакция была правильной и социально одобряемой.

– Ладно. Пусть попробуется. Явно же чакеши чей-нибудь, приблудный, – снисходительно отправили меня легким движением руки в новую жизнь. Так себе напутствие, но рад был неимоверно. И убраться оттуда и появившейся вновь стабильности. Все. Теперь я ученик отряда, что бы это не значило!

– Валио, – спросил я на обратном пути к казарме – а что за чакеши такие?

– Вааа… уф, – начал с междометий и так не красноречивый парень – это когда отец благородный, а мать из обычных.

– Ээээ, – перешел я на волну собеседника – а я то каким боком?

– Ха! Так ты выше других насколько! Ясно сразу. Чакеши!

А и правда, было какое‐то бросающееся в глаза отличие встреченных, обтрепанных, низких крестьян от подтянутых, рельефных, более высоких воинов. Ноа Тову вовсе выпадал из ряда. Пожалуй, он один из всех виденных людей мог сравниться со мной ростом. Других-то благородных, кроме него не видел. Прямо как разные породы лошадей некто выводил… Бррр… Чего только не подумается на голодный желудок. Сейчас доберусь до столовой и жизнь наладится!

В своем неисправимом оптимизме явно поспешил связывать налаживание жизни с казарменной столовой. В плане разнообразия блюд и их качества все было чуть лучше, чем в походе. Теперь я еще глубже понял радость сотоварищей от моей готовки. Только карьера короля кухни мне не грозила, как оказалось.

Сидя между вяло ковыряющимся в каше из укулеле Варном и профессиональным пофигистом Валио, решил обратиться к первому:

– Варн, а кто здесь готовит?

– Кто обычно. Тетушка Зея, – он еще больше погрустнел.

– А повкуснее если?

– Повкуснее это в трактир. Но это дорого. Или…

– Или?

– Или ищи папочку и он тебя посадит за стол ноа, – развеселился шутник, – А так-то, что можно ждать от этих шиховых женщин?!