— Мы возьмем!

Принесли кофе и тарелочку гречишного печенья. Астахов хотел было отказаться, но Корин чуть не обиделся.

— Наши сами делают. А не хочешь, сам всё съем.

Понятно было, что он должен был съесть как минимум одно, чтобы не обидеть хозяина. Раз он ведет себя так, как будто пек лично. Но печенье оказалось вкусным.

Они выпили по первой чашке кофе, и Корин попросил принести по второй. Когда чашка величиной с наперсток, носить их можно бесконечно.

Когда на столе появились вторые чашки, Корин перешел к делу.

— У нас тут паника. Я тебя дернул, потому что не знаю, когда они захотят обрушить на тебя эту новость. Пожелание. Требование. Но если нам вдруг повезет, и тебя ошарашат после праздников у тебя будет время подумать.

— Так. Что мы должны сделать? Изобрести вечный двигатель? Возродить морских коров?

— Ты почти угадал. Следующим летом будет пятьдесят лет со дня введения общей валюты и фактически образования единой мировой системы. Это важная дата. Ее планируют праздновать с размахом, что ты и без меня знаешь.

— Да-да, мы проведем пару мероприятий.

— Это само собой. Но этого мало. Совет территорий настоятельно рекомендовал нам завершить реорганизацию системы органических элементов к маю месяцу. Желательно к марту, но они, так и быть, готовы подождать. Это будет прекрасный подарок миру и достойное поздравление человечеству.

Астахов замер.

— Ведущая роль, к сожалению, досталась нам. Общим голосованием, в котором все наши представители голосовали против.

Астахов отмер и посмотрел на улицу. Ему захотелось выкинуть Корина из окна, чтобы тот расправил крылья и пролетел на городом, напугав как следует жителей своей тенью, а потом погрузился бы в холодную воду и утопил там свои бредовые идеи. Но у Корина не было крыльев, а в сером декабрьском сумраке любая тень могла остаться незамеченной.

— Что, хочешь выкинуть меня в окно? — усмехнулся Корин. — Понимаю. Мы там отбиваемся, но ты знаешь, как наши относятся к вопросам престижа. А тут еще Запад полностью соскочил. Восток не отказывается сотрудничать, но честно говорит, что им делиться пока нечем. Хотя они стараются.

— Угу. Догадываюсь, как они стараются. Отпрыск одного из крупных кланов сидит у нас, в Старом университете, они на него очень рассчитывают. Но у нас пока ничего нет. Есть надежда, но ничего существенного. Да и если что-то появится, перелить идеи в конкретные воплощения невозможно будет до лета. Как минимум. Можно будет создать видимость неких подвижек, но и только.

— С нас с тобой шкуру снимут.

— Пожалуйста. Могут потом набить поролоном. Я оживу и приду мстить.

— Я с тобой. Меня пусть тоже поролоном. Еще кофе?

— Давай. Перед смертью не надышишься, а кофе напьешься. Хорошие печенья, между прочим.

— А я говорил!

Пока Корин просил унести-принести кофе, Астахов снова подошел к окну. Речной трамвай уплыл, и на поверхности воды остались только бестолковые куски льда. Выглядели они так, как будто кто-то порвал гигантскими руками гигантское же письмо и разбросал его обрывки по реке.

Опять принесли кофе, и Астахов вернулся за стол.

— Я безусловно простимулирую наших творцов. Все конкурирующие группы. Хотя подозреваю, что они в такой панике, что большую часть усилий тратят на слежку друг за другом. Надеюсь, хотя бы Старый университет не занимается этой ерундой, на них у меня вся надежда. Попытаюсь убедить их укоротить каникулы.

Корин всплеснул руками.

— А они собираются отдыхать как обычно?

— Да. Но надо сказать, никто не говорил им, что этого делать нельзя. Мы, знаешь, старались не сеять панику. Кстати, что слышно от наших западных друзей? Кулбриса не нашли? Может, он для разнообразия что-нибудь придумает?

— Его самого — нет. Но на прошлой неделе активировались его указания оставшейся команде.

— О! И что там? Мы знаем?

— Мы знаем. Там всего одна фраза «молотить и рассеивать».

— Какие-то урожаи и посевы, честное слово.

— Тебе тоже непонятно?

— Нет, но я передам нашим. Возможно их она на что-то натолкнет, даже если они ее поймут неверно.

— Слушай, — помялся Корин. — А никак нам нельзя их подтолкнуть? Мы реально готовы на всё. Денег мы с наших друзей по шарику потом срубим, это не вопрос. Может, народу нагнать побольше? Пусть думают, а?

— Понимаешь, органиков не очень много в мире. У нас больше всех, поэтому, думаю, на нас всё и свалилось. Их же не готовили, они не были нужны в таких количествах.

— А андроиды?

— Полностью непригодны. Мы их используем в качестве подручных под соусом обучения. Может быть, позже сможем, когда будет ясно, что мы вообще хотим получить. Пока, насколько я понял, они бьются с изменением самого материала элементов. Если с этим получится, дальше дело пойдет. А пока они только заплатки лепят на имеющийся массив. Ну что еще сказать? Кристаллы массово меняем на улучшенную генерацию, даже успели получить большую партию, пока поставщики не уперлись рогом. Теперь распределяем, но это уже не моя епархия, можешь в Минпромторге спросить…

— Про это я знаю. Страхуемся, это хорошо.

— В общем, я тебя понял. Пока, уж прости, я займусь потемкинской деревней. Пусть блестит на зимнем солнце. А как вообще получилось, что мы оказались во главе этого парада?

— Об этом даже говорить неловко, но мы сами дураки. Не проследили за представительством уроженцев Севера в крупных компаниях. Ну и оказалось, что куда ни плюнь, особенно у производителей управляющих кристаллов, наши в большинстве. А в Муром Инк вообще 90%.

— Как же Муром так неаккуратно?

— А ты его спроси, если увидишь. Сам он куда-то делся, как знал. Соответственно нас упрекнули в избыточной концентрации ресурсов, и это очень серьезно, и повелели отрабатывать, дабы не устраивать принудительное перераспределение. Мы надеялись помочь Югу с энергетикой и на этом соскочить, но случилась история с элементами. И Юг решил, что ему не так нужна энергия, как сесть нам на загривок вместе с остальными.

— Отвратительно.

— И не говори.

По пути домой Астахову пришла в голову мысль, где взять красочку для будущей потемкинской деревни.

На теплоходе, который проплыл под окнами Координационного совета, действительно проводили день рождения. Чего Астахов не знал и знать не мог, чей день рождения там праздновали.

Кулбрис рассматривал город через затененный иллюминатор и сердито косился на Бооса. Команда доверенных сотрудников весело распивала шампанское, даже не подозревая, что за мрачного гостя притащил Боос. Но шампанское им нравилось, музыка тоже, а с гостем можно будет и попозже пообщаться, когда его немного попустит.

Боос тоже был в преотличном настроении. Еще бы — весь мир сходит с ума, куда делся Кулбрис, а он вот он, пьет шампанское. Правда, с таким видом, как будто это настой из шишек.

— Ты лед обещал, — пробурчал Кулбрис.

— Лед в шампанское? Зачем? — удивился Боос. — Вроде нормально охлаждено. Да и на улице не май месяц.

— Лед на улице. На реке! Где?

— Ну, знаешь, я не обещал, что река совсем встанет. Куски вон есть, чего тебе еще? Формально зимняя навигация у нас начинается в ноябре, вот и кораблик подходящий. Но она редко замерзает совсем в декабре. Чего ты уперся в этот лед?

— Он пробуждает мысль. Холод вообще пробуждает мысль.

— Вот ты загнул! Сунь голову в холодильник.

— Если только твою! — фыркнул Кулбрис.

Шампанское все же делало свое дело.

— Я на Северный полюс хотел, — пожаловался Кулбрис. — Чтоб там, значит, с медведями и пингвинами. А они говорят, что это только летом. Хотя у вас же есть ледоколы! И они ходят! Значит, можно!

— Вот же тебя закидывает! Зимой не катают пассажиров. И, кстати, на Северном полюсе нет пингвинов.

— Как нет⁈

— Так нет. Кулбрис, я дивлюсь на тебя. Ты такой умный-умный, а элементарных вещей не знаешь. Что тебе стоило из дома проверить, когда у нас куда можно добраться, а когда нельзя. Меня бы спросил.