— Что у нас плохого? — поинтересовался я. — Как наше будущее жилье?

— Утренний улов принес нам хостел на берегу Нерли, — сообщил мне Дима. — Я пока сомневаюсь, потому что за него надо не только платить, но еще надо собак хозяйских кормить.

— В принципе можно, — проговорил я, разламывая котлету. — Почему бы не покормить.

— Есть нюанс, — усмехнулся Баклан. — Собак надо кормить за свой счет. Список еды и объем прилагается.

Дима вытащил планшет и сунул мне под нос. Я аж поперхнулся. По-моему, это было чертовски много мяса.

— Там питомник что ли?

— Ага. Беговой.

— А покататься дадут?

— За отдельные деньги.

— Неважная сделка…

— Вот нам тоже так кажется, но для чистоты эксперимента мы хотели с тобой обсудить.

— Так. Я против. Я не против собак, они всегда были у бабушки, но не в таком же количестве. Я, может, чего-то не понимаю, но, судя по цифрам, их там штук сорок.

— Так и есть! Риц, ты мастер расчета! Там сорок собак. И все голодные.

— А неплохо придумано, это, небось, какой-нибудь экологический питомник, где люди сливаются с природой?

— Типа того.

— Я думаю, нам надо что-то поближе к городу. И без зверей. Мясо мы сами съедим.

— Поищем, — улыбнулся Дима. — У меня, если что, нарисовался план Б, и он нам ничего не будет стоить в деньгах. Есть дружественная контора, она пустит нас жить в свой офис, надо будет только спальники купить. Там и кухня есть, и душ, а на весь январь они все равно закрываются.

— Идеально! Я уже согласен, — заявил я. — Чувствую, мы лучше не найдем. А что надо за это делать?

Дима вздохнул.

— Пока неясно. Возможно отвечать на голосовые вызовы и изображать команду в сборе.

— Ну это терпимо… Главное, чтоб не круглосуточно.

— А вот тут ничего неизвестно пока.

Макс только головой покачал.

— Парни, я вам сочувствую. Я бы к себе позвал, но у нас реально нет места. Если только на улице.

— Ты можешь позвать к себе Центуриона, у него есть меховая палатка.

— Не, Центуриона не надо. Хотя он как-то притих, но уверен, он полон идей…

— Надеюсь, они проявятся не раньше воскресенья. Потому что в субботу мы Обу ведем на скалодром по случаю его дня рождения.

— Я тоже надеюсь. Тем более, что Центурион сам озаботился этим днем рождения, мы там только группа поддержки, — вспомнил я. — Хотя с Центуриона станется. Но, думаю, субботу мы проскочим. А вот дальше — вопросики. Я видел его среди организаторов Дня Мандрагоры.

— Чего? Это что еще такое?

— Это, по ходу, целое дело. Мне в инкубаторе рассказали. И настоятельно рекомендовали хотя бы заглянуть, потому что универ этим ивентом реально гордится.

—???

— Подожди-подожди, и он даже не попытался затащить нас в этот движ? — удивился Баклан после того, как я в красках расписал предстоящий День Мандрагоры. Вернее, воображаемый, потому что с чужих слов.

— Неа. Ему кто-то умный объяснил, что если кого-то куда-то на аркане тащить, он туда не пойдет. В идеале еще надо было максимально скрыть от нас это мероприятие, чтобы мы туда начали рваться сами. Я вот точно такой: если меня куда-нибудь не пускают, я начинаю туда немедленно хотеть.

— Хм. И что, будем рваться?

— Ну не знаю. Смысла особого я не увидел, хотя в целом звучит прикольно. Выступать ни с какими театральными номерами я точно не буду, оставлю это Больешу. Он вроде бы участвует. И презентовать наработки тоже никакие не буду. Во-первых, у меня ничего не готово, во-вторых, без разрешения инкубатора я все равно ничего не могу.

— А как же те элементные штуки, которые вы уже переделали? Ты говорил же… Или это секрет, я ничего не путаю? — уточнил Макс.

— Это не только не секрет, но и уже в работе. Разложено по библиотекам с рекомендацией к использованию. Значит, в презентации они не нуждаются, кому надо, тот уже знает. На День Мандрагоры выходят с концептами, которым нужно финансирование и продвижение. Для срочного привлечения внимания. Когда понятно, что сейчас такая идея еще кому-нибудь в голову придет, и ты пролетишь. В принципе, его надо было бы назвать День Опоссума.

— Почему? — удивился Макс.

— Бежит — орет, — пояснил Дима. — А мандрагора просто орет.

— А!

— На игру давайте зарегистрируемся, мне нравится, да и в следующую субботу я ничего не делаю, — деловито предложил Баклан, прокручивая форму.

— Давай, — согласился я. — Отказаться-то всегда можно. Наверное.

Но до Дня Мандрагоры было еще больше недели, можно сказать, в следующей жизни.

Скалодром, инкубатор, поиск жилья на каникулы, предстоящие экзамены — эта активность хоть и пыталась занять всё мое время, но никак не могла отвлечь меня от мыслей, куда делись мои родители вместе с бабушкой. За деда я не волновался, его, пока он не захочет, никто не найдет, это его нормальное состояние.

Проделав очевидные упражнения по напоминанию семье о себе и не получив никакой реакции, я призадумался. С одной стороны, если они взяли и исчезли, значит, у них есть на это причины, а, с другой, мне нужно знать хоть что-то. Я сел на кровати, взял планшет и уставился в него.

Мама мне в свое время говорила, что, когда становишься взрослым, всё, что нужно знать о родителях, что у них всё нормально. И тогда можно не беспокоиться. Больше ничего знать не надо. И, похоже, это правда.

А вдруг их уже нет? Холод дохнул мне в спину. Я вздрогнул и обернулся: ничего удивительного, окно слетело с фиксатора и распахнулось. Наверное, кто-то небрежно зацепил его вчера. Еще и окно со мной разговаривает, совсем плохой стал. Окно я прикрыл, но теплее мне от этого не стало.

Что если я остался совсем один? Я некоторое время потоптался вокруг этой мысли, пока не натоптал целую проплешину на воображаемой поляне. Нет, мне надо узнать, что с ними. Куда они делись? А вдруг я все же что-то могу сделать? Предположим, что с ними всё в порядке, я просто не подумал об очевидных вариантах.

Я вышел в коридор, зашел в тренировочную комнату и лег звездой на пол. Что я не учел? Где я не поискал? Что я забыл? Память блистала прохладной пустотой, как холодильник после разморозки, зато пальцы внезапно загорелись огнем, как будто я сунул их в кипяток. И меня тут же подкинуло на месте. Ну конечно! Ведь мама много лет состояла в сообществе любителей восточной музыки. Вернее, восточных струнных инструментов. Как же оно называлось-то? Тар и рубаб? Рубаб и тар? Точно! Дома у нас было штук пять этих странных фиговин, в детстве я время от времени пробовал мучить самый маленький из этих инструментов, но быстро терял интерес. Не верю, чтобы мама за это время не зашла туда ни разу. Значит, всё, что мне нужно — посмотреть, была ли она там. И всё.

План был хорош, и сообщество это я обнаружил практически сразу, но затык возник на входе. Вариант заявиться туда со своей рожей и именем я сразу отмел, значит, нужно было сооружать другую личность. Хотя бы поверхностно, полную имитацию я бы не потянул, но должно было хватить и внешних эффектов. Я надеялся победить вход за пару часов, но вышло иначе. Утра мне не хватило. Имя, морду и даже видео с игрой на рубабе я изготовил быстро, но дальше со мной вступил в длительную дискуссию живой модератор, подробно выясняя, что меня сюда привело и чем я могу быть полезен. Да, ничем, блин, это вы мне нужны, а я сразу уйду, как только решу свой вопрос. И терзать ваши уши не буду.

К счастью, моментально отвечать не требовалось, от людей старшего возраста не ждали быстрых реакций. Я ведь прикинулся семидесятилетней дамой из Уссурийска и должен был вписываться в паттерн. И если ответы на музыкальные вопросы я быстренько выцепил из сети, то личные повергли меня в ужас. Собираюсь ли я приезжать на собрания? Они проходят два раза в год в Дели и в Пекине. Собираюсь ли я выкладывать свои записи? Буду ли я приглашать сообщников в свой город? Есть ли у нас концертная площадка? Есть ли у меня инструменты на продажу?