— Так, — взял себя в руки Швед. — Рассказывайте. Что вы тут учинили?

На него обрушились голоса Хмари, Мавра и Шведа, пытающиеся рассказать, что они повторили эксперимент Нового северного, и что действительно получается интересно, только толку никакого, хотя у них получилось поймать несколько элементов, и на них можно будет взглянуть. А Риц вообще что-то понял, но еще не сказал что.

Молчал только Риц. Он все еще сидел под столом и улыбался. А когда выслушав нестройный хор, Швед с Красиным повернулись к Рицу, только сказал:

— На самом деле повторить нам ничего не удалось. Никто из нас не умеет делать обратное сальто. Так что эксперимент не чистый. Но я пока не в форме, чтобы повторить.

— Да ты издеваешься, — чуть не заржал Швед. — Того грохота, что вы тут устроили, должно было хватить на десяток экспериментов. Куда еще обратное сальто?

— Ну почему… Условия не соблюдены, — с важным видом ответил Риц.

— Рассказывай, — Швед уселся на пол перед Рицем.

На заднем плане что-то бубнил дежурный, который не забыл плотно прикрыть за собой дверь, надел очки и теперь ползал глазами по плинтусам.

— Я понял, зачем нас просили заниматься ручным уничтожением элементов. Каюсь, у меня сразу не пошло, и я бросил. А надо было продолжать. Фишка в том, что при ручном разломе получаются фрагменты, которые теоретически могут собраться в нечто интересное. Чисто по материалу.

Красин не выдержал и хмыкнул. Эта личинка органика сама доперла до того, что ему прямым текстом описал Гелий.

— Мы просто наблюдали такой эффект. Краткосрочно, сборка тут же распалась. Но она была принципиально иной. И цвет, и ощущения. И я думаю, что ручное уничтожение — самый короткий путь к ней, и не надо прыгать через голову, ни вперед, ни назад. Это я так начал думать, когда я въехал спиной в дверь.

Мавр заржал.

— Ты предлагаешь, почаще влетать в дверь? А если головой?

— Еще лучше будет, — ухмыльнулся Риц, встал, покрутил ногой и наступил на нее. — Не, вроде ничего, идти можно. Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка, а не башкой об стену, и будет благодать.

— Да ты поэт, — фыркнул Швед.

— Это не я, это папа мой так говорит, — вздохнул Риц.

— Тогда спортсмен, — засмеялась Хмарь.

— Я недоспортсмен, — заявил Риц. — Швед, а еще мы тут с Хмарью соорудили прототип пластыря, хотели тебе показать, но отвлеклись.

— Я вижу, — заметил Швед. — Но если все живы и целы, то я бы предложил на сегодня закончить.

Но никто отреагировать не успел, потому что в комплект к бубнящему дежурному в лабораторию комнату ворвался старый университетский безопасник.

— Что у вас тут? У меня датчики активности чуть не разорвало.

— У нас тут всё, — сообщил ему Швед. — Эксперимент завершен, никто не пострадал.

— Тогда, — заявил безопасник. — Дым в трубу, дрова в исходное, пельмени разлепить. Столы по местам. Ничего не делаем, расходимся. В дальнейшем о таких экспериментах предупреждаем. Вы время видели?

Все повернули головы к настенным часам. На них было почти девять.

— Ой, — сказала Хмарь. — Мы опоздали на ужин.

В дверях показалась Антонина.

— Вот что вас волнует, — улыбнулась она, оценив пейзаж. — Боюсь, об этом надо было раньше беспокоиться.

Старый безопасник заволновался:

— Вы тоже получили сигнал?

— Всё в порядке, — успокоила его Антонина. — Сигнал получила, но я здесь по другому поводу. Хотела узнать, насколько оправдался прогноз вашего руководителя.

— Какой прогноз? — навострили уши студенты.

Красин пояснил:

— Он предположил, что, как только вы узнаете про инцидент в Новом северном, то сразу попробуете повторить и кто-нибудь что-нибудь себе сломает. Результат половинный: вы попробовали, но никто ничего не сломал. Риц, я так понимаю, только связки потянул.

— Типа того.

— Сломать мог я, — хмуро предположил Мавр. — Я как раз собирался прыгать со стола.

— Значит, мы явились вовремя, с чем мы всех поздравляем, — подытожил Красин.

Антонина кивнула: это был отличный результат. Да, она справилась с ситуацией, хотя и благодаря стечению обстоятельств, но это не имело значения.

— Думаю, стоит разойтись и продолжить завтра, — ласково предложила Антонина.

Поскольку то же самое буквально только что предлагал Швед, никто не стал спорить. Старый безопасник стал на посту у дверей, бормочущий дежурный вернулся к себе на пост, Мавр с Обой быстро распихали столы на прежние места, и все выкатились в коридор.

— А что же мы будем есть? — грустно спросила Хмарь в пространство. — Летние кафе уже закрыты, мы везде опоздали.

— Прямо у северной границы кампуса есть кафе с тортиками, — сообщила Антонина, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Тортик — это хорошо, особенно если он с сыром, — мечтательно сказал Риц.

— Не, я домой, у меня там лапша, — мотнул головой Оба.

— И у меня! Ты тоже фанат? Ну да, о чем я спрашиваю! У меня острая с курицей, — сообщил ему Мавр.

— Аналогично! — отреагировал Оба.

И они стукнулись кулаками в знак возникшего единства.

— А я не против тортика, — лукаво посмотрела Хмарь на Рица.

— Тогда пошли. Я себе лапши не запас.

Риц решительно двинулся к выходу, но по дороге обернулся к Антонине. — Простите, где вы сказали, то кафе?

— Прямо через дорогу от корпуса Драматургии. С вывеской «Гамлет и Ко».

— Ко — от «кофе», надо понимать? Остроумно. А не помните, до каких они открыты? — уточнил Риц.

— До часу ночи. Чтобы перехватывать тех, кто идет с поздних спектаклей. Там ведь с другой стороны Молодежный театр стоит, — ответила Антонина. — Так что если вы не будете сильно задерживаться, успеете до счастливых зрителей, и все тортики ваши.

— И это прекрасно! — заявила Хмарь, решительно подхватывая Рица под руку.— Пойдемте, раненый воин, я проведу вас к источнику новых сил!

До «Гамлета» мы с Хмарью добрели за полчаса, и успели до наплыва зрителей. Я сразу приметил себе киш с грибами, а Хмарь начала метаться вдоль витрины. Не сказать, что там был большой выбор, но он все-таки был. Я заказал киш, чайник с чаем нам на двоих, бармен полез за банкой с заваркой, а Хмарь всё металась.

— В чем твои печали? Хочешь я за тебя выберу?

— Выбрать я и сама могу. Я пытаюсь ответить себе на вопрос: один взять или два.

— Три!

— Вечно ты издеваешься! Может, сначала этот, а потом тот?

Бариста толсто намекнул, что надо брать сейчас, потому что скоро завалится народ из театра и сметет всё до последней крошки. Это был аргумент, и Хмарь тут же определилась — взяла треугольник шоколадного торта с тремя малинками сверху и кокосовый бисквит с конфитюром, по форме напоминающий мыло с цветной серединкой. Надеюсь, хотя бы по вкусу у них не будет ничего общего.

— Осуждаешь меня?

— Никоим образом. Но я бы поступил иначе.

— Как?

— Взял бы два одинаковых. Если уж я знаю, что мне нравится, то это и беру.

— Ну это неинтересно.

— Как знаешь.

Я оплатил нашу еду, бариста пообещал принести всё вместе, когда будет готов чай, и мы уселись за столик у окна.

— Ты не должен был за меня платить, — заявила мне Хмарь.

— Почему?

— Это неправильно. Я тебе не разрешала. Если ты так будешь себя вести, я с тобой никуда не буду ходить.

— Так и не ходи, — пожал плечами я.

От этой реплики Хмарь замерла, посмотрела на меня с недоумением, а потом расхохоталась.

— Какая ж ты наглая лисья морда, Риц! Ведь знаешь же, что я не смогу отказаться.

— Всё ты можешь. Ты даже дерешься иногда. И сидишь на деревьях.

— Уже не сижу, — вздохнула Хмарь. — Холодно и мокро. Зимой тоже не буду, никакой радости. Кстати, я залезала на крышу инкубатора, там прикольно, но тоже холодно и темно.

— А ты днем ходи.

— Да что там того дня⁈

— Тоже верно. Тогда ждем весны.

Так мы дождались чая, киша и обоих пирожных. Бариста был настолько быстр, что поругаться мы с Хмарью не успели, а потом были заняты едой. Первым делом Хмарь съела бисквит, хотя что там было есть-то, на два укуса еда. Я даже половину киша за это время не осилил, взяла в руки чашку и пристально посмотрела на мой киш.