Гелию было некомфортно в новой ситуации, когда нишевое отделение органики, много лет существовавшее в виде приложения к инкубатору (надо же было где-то брать кадры!) внезапно оказалось в фокусе всеобщего внимания. Не то чтобы он не предвидел этих событий, нельзя покрываться ряской более двадцати лет и надеяться, что никто не попытается в эту ряску заглянуть. Но все же сразу! В том, что Красин шкурой чувствует нарастающую известность органиков и пытается состричь с нее бонусы, нет ничего удивительного. С чутьем у него всегда был полный порядок.Так что им повезло, что его избранница, несмотря на принадлежность к племени вестников, которые умеют держать нос по ветру, навыков такого уровня не имеет. От них двоих было бы труднее отбиваться. А так ей наверняка кажется, что он ее пытается заставить пробирки мыть или что-нибудь в том же духе.

Надо предложить ему провести работу по сбору архивных техник работы с элементами, вот что. Часть вещей там точно зафиксирована, хотя новое поколение восстанавливает старые техники на ходу. Взять хотя бы инцидент в Новом северном. Генерация элементов в движении была опробована еще в самом начале пути, но была признана слишком трудоемкой. В сочетании с непредсказуемым результатом, когда элемент вмещал в себя в неравных пропорциях воспоминания о траектории движения автора и проекцию его силы, она была далеко не лучшим вариантом. Но, поскольку индустрию начали пересобирать заново, на них стоило взглянуть. Однако отправить самого молодого профессора в архивы было бы понижением статуса, а что если предложить ему возглавить группу?

Красин продолжал расписывать радости потенциального сотрудничества с Дианой, когда Гелий определился с тактикой в отношении неугомонного преподавателя. Но Гелию не хотелось комментировать личную жизнь Красина, и он все оттягивал момент ответной реплики, ограничиваясь «гм» и «хм» по месту. Как вдруг Красин сменил направление и начал выражать обеспокоенность Трилобитами.

— Уже почти месяц прошел, а делают они ровно то, что делали бы в инкубаторе! Куда смотрит Швед? Им не хватает генерального направления, они разбрасываются. А эти дурацкие эксперименты? Мы так и не вернулись к теме ручного уничтожения элементов. Хотя вы и не объяснили, почему это важно, я не сомневаюсь, что работу необходимо продолжить. Мы собирались еженедельно проводить командные упражнения, но ничего так и не произошло. Да, студенты исправно ходят в эту лабораторию, но выхлопа никакого. Я правильно понимаю, что вы не планируете вмешиваться?

Гелий обрадовался возможности сменить тему и провести коллегу по намеченному маршруту:

— Я все же предложил бы не торопиться. Уже то, что мы обнаружили уязвимость базовой ячейки и смогли быстро ликвидировать дефект — это хороший результат.

— Но произошло это в инкубаторе! А не в лаборатории Трилобитов.

— Ее обнаружил сотрудник Трилобитов. Да, я знаю, что вы его не любите. Но если бы он не был осведомлен о проблеме, благодаря опять же работе в трилобитской лаборатории, он бы даже не понял, с чем имеет дело.

Красин недоверчиво хмыкнул, но Гелий не дал ему шанса возразить.

— Что касается ручного уничтожения элементов. Да, вы правы, за этим стоит определенная мысль. Но я бы не хотел ее озвучивать, чтобы не ограничивать студентов и не подталкивать их к определенным решениям. Возможно, я ошибаюсь. И мне не хотелось бы толкать их по неверному пути только потому, что я что-то там считаю. Но вам я скажу. Только прошу пока с ними не делиться.

Красин оживился:

— Разумеется. От меня никто ничего не узнает.

— Есть вероятность, что нам, я имею в виду всех органиков мира, не только нас, придется переделать все базовые элементы. И не только переделать, а потом следить за их здоровьем и функционированием.

— Это же тысячи! — ахнул Красин.

— Возможно даже десятки тысяч, если со всеми вариантами, — ухмыльнулся Гелий. — Так вот. Сейчас у нас основная проблема в самой ткани базовых органических элементов. Именно она разрушается в тонких местах, и ее легко атаковать. Безусловно мы здесь начинаем играть в игру «кто кого», но сейчас ход за нами, и его надо делать. Если вспомнить, с чего начиналась индустрия, то мы придем к целому вееру заброшенных техник. Возможно их следует освежить. Это, честно говоря, то, что я хотел бы поручить вам — возглавить группу исследователей. Теперь второй момент, вернее, первый. Среди наиболее перспективных, на мой взгляд, теорий — сборка элемента на базе разрушенной элементной ткани. Судя по остаткам описаний, должно получиться неплохо. Но элементы, разрушенные пушкой, разлетаются на слишком маленькие фрагменты, я уже это выяснил. Моя ручная техника, наоборот, производит слишком аморфные куски, которые потом собрать нельзя. Но у меня остается надежда, что если студенты найдут другой способ измельчения, можно будет попробовать произвести основу для новой устойчивой генерации.

— Ах вот оно что, — засверкал глазами Красин. — А ведь я читал что-то подобное на первом курсе. Как же я сам не догадался!

Он вскочил и начал мерить комнату шагами.

— Вы сказали, исследовательская группа?

— Да, у нас есть бюджет на трех человек. Не считая вас. Хотели бы заняться? Я предполагаю, что это способ не единственный, и мы, возможно, что-то упускаем. Более того, если у нас все же получится та самая новая генерация, мы должны будем ее обосновать перед будущими пользователями. А ничто не вдохновляет так людей, как апгрейд древнего знания на научной основе.

Красин засмеялся и потер руки.

— Искусство подачи. И стратегическая направляющая. Начать и вручить. Кто-то должен это сделать, и я согласен. Я бы взял двух человек с первого курса, очень перспективные студентки, и они не входят в группу Трилобитов, никакого конфликта не будет.

— Пожалуйста, приглашайте кого хотите.

Красин засиял. Новые перспективы — это всегда хорошо. Он забыл, с чем именно он изначально приходил Гелию.

Стукнула дверь из коридора, и вошел Швед.

— Не помешаю? — спросил он.

— Нет, — хором ответили Гелий с Красиным.

Главный вопрос — занять Красина, — решился, а остальное было несущественно. Гелий с Красиным с интересом посмотрели на Шведа.

— Как ваши дела? — поинтересовался Гелий у Шведа. — Кто-нибудь что-нибудь себе сломал?

— Еще нет, — ответил Швед. — Но про Новый северный не все знают, так что, боюсь, все впереди.

В этот момент раздался грохот. А потом еще.

— Мне кажется, или это у вас? — прищурился Гелий.

— Похоже, да, — залился краской Швед. — Я сбегаю посмотрю.

— Я тоже пойду, — вызвался Красин.

— Расскажете потом, — отпустил их Гелий и откинулся на спинку стула.

— Ща! Подождите! — заорала Хмарь пытающимся ворваться. — Дочистим и пустим!

— Нельзяаа! — вторил Мавр, слезая со стола.

— Что происходит? — за дверью орали Швед с Красиным.

— Что происходит? — подключился голос дежурного. — У меня все показатели зашкаливают! Вы решили взорвать кампус⁈

Риц отполз от двери под стол и сложил ноги по-турецки, слегка поморщившись. Потянул ногу все-таки. Он забыл, когда в последний раз так прыгал.

Оба надел очки и проверил помещение, беглых элементов больше не осталось. Тот единственный, что он успел выловить, был надежно спрятан в хранилище.

— По-моему, всё чисто. И сетка больше не орет, — посмотрел он на Хмарь. — Открываю?

— Давай.

Она тоже осмотрела помещение и даже опустилась на пол, чтобы осмотреть дальние углы. Но нет, никакого больше мусора, можно было запускать начальство.

Оба открыл дверь и впустил Красина, Шведа и дежурного. У Шведа был виноватый вид: оставил подопечных, и что теперь с ними делать? Красин сиял торжеством: без него сплошные катастрофы, но ущерба вроде не видно, и можно просто надавать всем по башке. А сонный дежурный нервно осматривал лабораторию, пытаясь понять, что произошло. Эх, невовремя он решил вздремнуть на дежурстве, не надо было вчера до трех ночи играть во «Врата Одина». Но кто ж знал?