В прошлом Министерство связности уже курировало часть работ по созданию крупных органических систем, но со временем этот кусок полностью отошел к Минобразу. Предшественник Астахова немало потрудился, чтобы это произошло. Контроль над созданием базовых элементов всегда был у Минобраза и потерять его сейчас было бы как минимум обидно, а как максимум можно было лишиться приставки «жизненно-важных технологий», что вызвало бы потери в финансировании и статусе. Это было бы обидно.

Несмотря на то, что Вальтону были выделены существенные ресурсы для самостоятельной работы и контроля подведомственных лабораторий, у Астахова вовсе не было уверенности, что тому удастся выполнить поставленные задачи. Ведь поставлены они были весьма обтекаемо. Фактически вся территория стояла на границе перехода к новым технологиям. Разумеется, не только она, но чтобы думать о координации с беспокойными соседями по миру, у Астахова не было сейчас дополнительных мозговых клеток. Он, пожалуй, сам бы сейчас согласился на постановку органического апгрейда, о возможности которого ему рассказывал Вальтон. Но поскольку они находились еще только в начале этапа: на стадии разработки элементов, пригодных для функционирования внутри биокристаллов, о прямом внедрении в мозги людей и животных, речь даже не шла.

Это все была лирика и дело далекого будущего. Суровая реальность текущего дня требовала готовиться к встрече с коллегами из Минсвязности, которые возжелали обсудить степень секретности как будущих, так и текущих элементов. Определенно, белый медведь где-то сдох, если Минсвязности, которому было по функции положено добиваться бесперебойности и прозрачности, ратует за секретность.

«Как это отвратительно, — думал министр, изучая предварительно присланный документ. — Как было удобно, когда всё лежало в открытом доступе».

Но тут же мысленно надавал себе по рукам: времена меняются, что делать, придется застегнуться на все пуговицы. И погрузился в документ.

Документ был скорее философским, поскольку не содержал никаких конкретных инструкций, а только взвешивал плюсы и минусы общего и закрытого доступа к будущим конструкциям. Нет, мысль о том, что будущие базовые элементы окажутся закрытым знанием, по-прежнему была непривычной. Астахов вздохнул, прошелся по комнате и налил себе воды.

Кроме того, необходимо было определить, насколько закрытым знанием будет эта история даже в пределах территории. И можно ли будет доверять разработчикам. Очаровательно, Минсвязности в своем репертуаре. Спрятать информацию в яйце, яйцо в утке, утку заманить в сундук, сундук запереть, повесить на дерево, а ключ положить у себя. Эта великолепная логика совершенно не предусматривала, что природа элементов не является статичной, и соответственно, открыв в какой-то момент сундук, можно запросто обнаружить там не выводок утят и не дохлую утку, а полноценного двухголового дракона, который с удовольствием сожрет обладателя ключа. И как это должно коррелировать с предложением Вальтона проводить разработки максимально открыто и несерьезно, чтобы собранная группа была аналогом отделения тонких источников — разновидностью случайных экспериментов?

Тем не менее, это была всего лишь информация к размышлению, и министр запретил себе раньше времени разливаться желчью. Сначала надо поговорить. Потом еще поговорить, а там будет видно.

Перечитав предложения смежников еще раз, он закрыл документ, переместил его в папку «Подумать» и допил воду.

В инкубаторе внезапно затеяли ремонт. Забегали рабочие в заляпанных краской штанах, а за ними — грузовые дроны с цементной смесью и шпатлевкой. Дроны постоянно отставали, путались в коридорах, и рабочим приходилось возвращаться, чтобы подогнать отставшее устройство. Прораб в нарядной оранжевой жилетке разгуливал со скучным лицом и контролировал и тех, и других. В воздухе висела серая пыль, которая подло просачивалась в помещения, которые ремонт вовсе не заказывали.

— Летом что ли не могли сделать? — возмущалась Влада, которая опять испачкала рукав.

— Летом ты все равно тут была, — лениво отвечал ей Швед. — И точно также ругалась бы.

— Меня в августе не было! Можно было бы всё успеть.

— Много хочешь. Скажи спасибо, что не зимой, сейчас всё ж таки проветривать можно.

— А что они так рьяно взялись делать?

— А ты в курсе слухов про новую лабу внутри инкубатора? Под нее и ремонтируют помещение, которое у нас было типа склад. Где вообще никто не знал, что лежит. Его на выходных разобрали, ничего, между прочим, хорошего не нашли, кроме медальончика, который на стенде теперь висит, ищет хозяйку.

— Если его потеряли лет пять назад, то ему еще долго придется там висеть.

— Ну, может, кто-нибудь сжалится над ним и заберет себе.

— Только не я! У меня своего полно. И гораздо лучше!

— Никто и не сомневался.

Из коридора донесся глухой звук падения. Влада подскочила на месте и округлила глаза.

— Да что ты пугаешься? Ну дрон упал. У них что-то с балансом не очень, иногда роняют. А летающих запретили, поэтому все по старинке, ножками.

— А если он всё рассыпал? Опять будут кучи пыли, как вчера!

— Ну и ладно. У них есть дрон-пылесос, соберут. Всё предусмотрено. На каждый дрон нужен другой дрон, который будет ликвидировать ошибки первого.

— А кто будет заниматься ошибками второго?

— Вот не надо тут умничать!

Влада засмеялась.

Швед получил официальное приглашение от Гелия на утро пятницы и автоматически подтвердил. Странно, что главный решил прислать официальный вызов на встречу, но, видимо, тут что-то важное. Неужели его возьмут в экспериментальную группу? А ведь ходили слухи, что брать будут только первокурсников. А вдруг предложат возглавить? Он уже согласен. Но торопиться не надо, может быть ему предложат всего лишь организовать дежурства. От пыли и правда некуда было деваться. Если полы и так мыли с утра и вечером, то теперь надо было еще возиться со стенами и столами. Марго попросила убрать всё лишнее со столов, то есть всё, кроме планшетов. Так и сделали. Гелию страшно понравилось, и он потребовал делать так всегда. Нытье Влады, Зимы и Олич о том, что им нужны фоточки на столе для создания настроения, было встречено вопросительным хмыканьем. Антон пообещал замерить перфоманс группы с и без фоточек на столе, на что все только посмеялись. Понятно было, что фоточки вернутся, но прямо сейчас они представляли собой идеальные объекты для сбора пыли.

Рабочие обещали закончить грязные работы через неделю и, по их собственным словам, закончили, что означало, что пыли стало поменьше, а запаха краски побольше. Но в целом дело двигалось. Даже привезли новую пушку для распыления элементов и поставили коробку в основной лабе.

— А сюда такую? — поинтересовалась Марго.

— Стребуем, — пообещал Гелий. — Всем надоело таскать ее из учебного помещения и обратно. Вообще давайте-ка ее сейчас и распакуем. Пусть здесь работает, а я пока подпишу заявку еще на одну.

«А чего ж мы раньше этого не сделали?» — подумал Швед, но оставил свое драгоценное мнение при себе.

Шведу нравилось работать в инкубаторе, но некоторая медлительность начальства нервировала. Сам бы он уже десять раз бы выбил нужное оборудование, но они то ли не считали нужным, то ли не успевали. Когда он однажды попытался выяснить у Марго, почему какие-то вещи появляются в лабах почти мгновенно, а какие-то надо месяцами ждать, она попыталась ему объяснить, что связано это не только с собственным бюджетом инкубатора, но и с политикой Министерства. Вернее, с необходимостью беречь коллективное министерское сердце от инфаркта и не перехватывать у них из-под носа вещи, которые им нужны прямо сейчас, но которые они себе позволить не могут.

— Я правильно понимаю, что в идеале надо покупать, скажем, пушку себе и тому парню? — спросил Швед.

— Правильно, — кивнула Марго. — Только вот именно пушка им не нужна…