Вскоре дверь открылась снова.

— Проходите, — пригласил меня лысый препод и занял свое место за столом.

Выглядело всё необычайно официально. В глубине комнаты стоял длинный стол, за которым сидела комиссия. Перед каждым табличка: Гелий, Марго, Рудник и Красин. Гелия с Марго я знал, Рудник — старый добрый профессор, Красин — лысый, молодой и злой.

— Итак, — начал читать с листа лысый Красин. — Вы — Александр «Риц» Иванов, двадцать четыре года, поступаете по программе «Обучение на родине» на трехлетний курс «Органика процессов». Общий балл — 233. Органический балл — 168. Верно?

— Да. Про органический балл я впервые слышу, но вероятно это те данные, которые снимает ваш прибор?

Лысый скривился.

— Да, они. Вам не объяснили, что они значат?

— Нет.

Марго поджала губы, а лысый удовлетворенно кивнул.

— Так и должно быть. Позже поймете. Расскажите о себе. Почему решили поступать именно к нам? Почему так поздно? Почему мы должны вами заинтересоваться?

Я мысленно вздохнул и начал.

— После школы я оказался на Востоке…

— Подождите, вы не сами туда уехали?

— Нет, переехал после школы вместе с родителями.

— Хорошо, продолжайте.

— Поскольку я тогда не понимал, чем хочу заниматься, я потратил несколько лет на разные профессии. Последние четыре года вместе с другом я держал мастерскую по ремонту скутеров. Мы устраняли не только и не столько механические неполадки, сколько восстанавливали утерянные части программ, и так я постепенно всё глубже погружался в тему. И с каждым днем всё лучше понимал, насколько мне не хватает знаний.

— Очень интересно. И что же послужило окончательным триггером? — прищурился лысый, который, кажется, мне ни капли не верил.

— Внезапная ликвидация мастерской. Мы попали под расширение зоны отельного строительства.

— Что же, вам не выдали компенсацию? Чтобы вы могли начать новое дело?

— Выдали, — улыбнулся я. — Но Восток довольно прижимист. Мне этой компенсации даже на новую заявку не хватило бы.

— Что? Правда? — злой Красин повернулся к старым профессорам.

— Правда, — усмехнулся Гелий. — Ты еще спроси, сколько ему дали.

— А сколько?

— Пять талеров, — ответил ему я. — Это после выплат пострадавшим клиентам столько осталось, но и до этого было немного.

Лысый посмотрел на меня, в его глазах мелькнуло сочувствие, но тут же пропало.

— Понятно. А что вы скажете о другом аспекте вашей заинтересованности? Об условиях вашего трастового фонда?

Я вздрогнул. Они и про это знают. Ладно. Я сделал морду лопатой и постарался ответить максимально нейтрально.

— Это был дополнительный фактор. Сразу после сноса мастерской я узнал, что трастовый фонд, оставленный мне прабабушкой, может перейти в мои руки только при условии наличия у меня высшего образования. Третьим дополнительным фактором было решение мирового совета о том, что бесплатное высшее можно получить только там, где окончил школу. Четвертым фактором является отсутствие финансовой поддержки семьи, есть только моральная. И пятым — ваш университет окончили оба моих родителя, и я считаю, что они неплохо обучены. Поэтому по сумме всего — ваш университет и ваш курс.

Гелий с Рудником заржали.

— Неплохо обучены, гляди-ка!

Лысый скривился. У Марго уполз в сторону уголок рта, но в целом она сдержалась.

— Нормальное жизненное решение, — кивнул Рудник. — Надо понимать, что до этого лета дела у вас шли хорошо.

— Более или менее, — мрачно кивнул я, вспомнив, как Скиф слил налево наши разработки.

— Здесь всё ясно, — перехватил инициативу лысый. — Вы в курсе, что ваше бесплатное образование потребует отработки? И всё это время ваш трастовый фонд будет болтаться без дела?

— Это без проблем, — улыбнулся я. — Пусть болтается.

— Риц уже работает стажером в нашем инкубаторе, — бросила Марго.

— И что, справляется? Это не он устроил ту аварию случайно? — хищно прищурился лысый.

— Нет, она сама устроилась, — вмешался Гелий. — Риц принимал участие в ликвидации.

— Почему он не отмечен среди отличившихся? — опять начал свою волынку лысый.

— Потому что списка отличившихся нет и не будет. Наш бардак — мы его и разгребаем. В этом нет никакого подвига, чистая рутина, — отрезал Гелий. — Иначе придется раздавать медали всем, кто моет у нас полы. Причем ежедневно.

— Хорошо, — вернулся ко мне лысый. — Тогда, собственно, главный вопрос. Чему вы хотите научиться?

Я постарался изобразить максимально преданный взгляд.

— Работать.

Сделал паузу, и понял, что преданный взгляд куда-то утекает, потому что мне и в самом деле интересно об этом поговорить. Но не с этим лысым перцем, а с Гелием и Марго.

— Работать правильно. Заниматься сложными проблемами, есть слона по частям — выращивать программы с нуля. Преодолевать длинные пути. Бегать на короткие дистанции я умею, тут у меня собственной дури хватает, а на длинные — нет. И я это только здесь, в инкубаторе, понял.

— Мир спасти не хотите?

— А? Мир спасти? Почему не спасти, если будет возможность.

Гелий с Рудником опять булькнули от смеха. А Красин покраснел и раскалился так, что, кажется, на его лысине можно было бы жарить яйца.

— Не хотите серьезно, да? Хиханьки вам и хаханьки. Так. Может быть, у уважаемой комиссии будут вопросы?

Гелий с Рудником качнули головами, а Марго скептически посмотрела на лысого.

— Тогда последний вопрос, — заявил лысый. — Как вы знаете, наша работа требует экспертизы в широком круге вопросов и быстрой реакции. Итак, задача. Идет дождь. Ворона летит по лесу. На какое дерево она сядет?

— На мокрое, — мне пришлось сделать над собой усилие, чтоб не заржать. Нас этой дурацкой загадкой еще в школе мучили.

— С реакцией нормально всё, мне кажется, — заметила Марго.

— Да, — признал лысый. — У меня нет вопросов.

Тут в кабинет за моей спиной кто-то заглянул.

— Заканчиваем уже, — махнул рукой Гелий невидимому собеседнику и уставился на меня. — Хотите спросить нас что-нибудь?

— Мм, а когда будут результаты? — выдавил я.

— Определенно не интересуется спасением мира, — ухмыльнулся Рудник.

— Мы постараемся побыстрее, — улыбнулась Марго. — Решение о финальном балле принимается коллегиально по каждому абитуриенту, иногда это занимает время.

— А какой у вас запасной план, если не пройдете? — опять возник вредный лысый.

— Никакого, — признал я. — Ваш курс в приоритете. В принципе я подавал еще на прикладное моделирование и андроидоведение, но…

— Андроиды и на этом курсе будут, — заверил меня Рудник.

— Мне кажется, можем отпустить человека, — бросила на него острый взгляд Марго.

Гелий со злым Красиным согласно кивнули, Рудник тоже возражать не стал. И я выкатился в коридор.

Другие претенденты уже скопились перед дверью. Швед запустил в кабинет следующего, закрыл за ним дверь и вышел со мной на улицу.

— Ну как? — спросил он.

— Чот я не знаю, — пожал плечами я. — По-моему, не очень.

— Сказал что-нибудь про спасение мира?

— Нет. Вернее, когда спросили, сказал, что попробую, если надо будет.

— Это ты зря. Школьники на выпуске сейчас все эссе пишут на тему, как спасти мир или, как минимум, сделать его лучше. Чего ты надулся? Я шучу. Это вообще необязательно. Тем более с твоим органическим баллом.

— А, кстати, я хотел спросить. Что это у меня за балл и как начисляются очки за за собеседование?

— По органическим баллам так. 50 — минимум. Меньше не берут, просто нельзя, человек не сможет расти. Средний у поступающих — обычно в районе 70. Так что твой — ого-го какой. У меня при поступлении даже близко такого не было.

— А сейчас у тебя какой? А у Гелия какой?

— Сейчас не знаю. Все профессионалы считают этот замер глупостью, но, понимаешь, это и правда так. Если человек может работать голыми руками, у него точно больше сотки. У меня при поступлении был 85, наверное, подрос с тех пор, я кое-что могу, но все-таки без направляющих мне некомфортно. Недостаточно уверенно себя чувствую. А ни Гелия, ни Марго ты не затащишь на эту установку. Пару лет назад Министерство предлагало замерять уровень органики преподавателям, на это Гелий сообщил, что оглашение реального уровня старшего персонала демотивирует молодежь, поскольку они сочтут его недостижимым. И для примера загнал туда Красина как самого молодого.