— Вот видишь? — она говорила, пытаясь звучать легко, но в ее голосе звенела струна. — Не все тут казармы и казни. Есть и… красивое. Когда станешь Графом, сможешь тут гулять. Со мной. — Она крепче сжала мою руку, как бы пристегивая меня к этому будущему.

— Гулять под лиловым небом, слушая шипение светлячков-людоедов? Романтика, — пошутил я, стараясь разрядить обстановку. Но шутка вышла плоской. Сама мысль о титуле, о будущем здесь, в этом змеином гнезде, давила грузом.

Виолетта фыркнула, но не ответила. Мы вышли на краю огромной площади — той самой, где начиналась Жатва. И там… их снова были тысячи. Но теперь — тихие. Сдержанные. Как стая хищниц, затаившая дыхание перед прыжком. Гул, приглушенный, но мощный, поднялся, как волна, когда мы показались на горизонте. Тысячи глаз снова устремились на меня. Страх перед свистком Виолетты смешивался с неистребимым любопытством и тем же голодным блеском.

В центре площади, у подножия гигантской статуи Тотемного Аспида, стояла небольшая группа под усиленной охраной стражниц. Мои товарищи. Григорий, Марк со своей перевязанной рукой, Степан и Артём. Они не были наследниками, но, видимо, тоже стали объектом внимания. Я увидел, как какая-то девчонка из толпы послала Артёму воздушный поцелуй, а он покраснел до корней волос. На Марка кто-то свистнул — ученый вздрогнул и судорожно поправил очки. Даже сурового Григория пару раз окликнули по имени. Но когда их взгляды встретились с моим… реакция была разной.

Григорий упорно смотрел куда-то в сторону, в каменную стену. Его лицо было каменным, единственный глаз избегал встречи с моим. Отчуждение. Марк, напротив, уставился на меня с диким научным интересом, словно я был новым видом ядовитой твари. Степан крестился, шепча молитвы, его взгляд мелькал между мной и каменным Аспидом. Артём выглядел потерянным, его глаза были полны вопросов и страха. Они перешептывались. Обо мне? О своей участи? О том монстре с рубиновыми глазами, в которого я превратился в Первом Городе?

Виолетта почувствовала мое напряжение. Она остановилась в нескольких шагах от статуи, развернулась ко мне, заслонив на мгновение толпу и каменное чудовище. Ее изумрудные глаза, обычно такие яростные или мечтательные, сейчас были… серьезными. Глубокими.

— Лекс, — ее голос был тихим, но твердым, только для меня. Она взяла мои руки в свои. Ее пальцы были прохладными. — Смотри на меня. Только на меня.

Я послушно уставился в ее глаза, пытаясь отгородиться от давящего внимания тысяч пар глаз и рубинового взора Тотемного Аспида за ее спиной.

— Все будет хорошо, — она сказала с непоколебимой уверенностью, как будто могла силой воли изменить реальность. — Ты сильный. Сильнее, чем думаешь. Папа… он тебя выбрал. Он видит в тебе достойного. — Она сделала паузу, ее взгляд стал еще интенсивнее. — Будь уверенным. Будь смелым. Как рыцарь в моих книгах. Ты мой рыцарь. Помнишь?

Ее вера была заразительной, пусть и наивной. Я натянул улыбку, стараясь соответствовать образу.

— Да легко, фея моя ядовитая, — пошутил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Каменного папочку я уже пережил разок. Что он мне сделает? Пожурит за то, что его дочку целую?

Виолетта улыбнулась в ответ, но улыбка была напряженной. Она знала, что это не просто "пожурит". Она отпустила мои руки.

— Иди, — прошептала она. — Он ждет.

Я глубоко вдохнул. Воздух Изнанки с привкусом металла и пыли заполнил легкие. Повернулся. Передо мной вздымался Тотемный Аспид. Каменный, древний, бесконечно жестокий. Его рубиновые глаза, казалось, горели ярче обычного, прокалывая меня насквозь. Знакомый, леденящий душу страх сжал горло. Я вспомнил первый "вдох", смерть Димона и других, галлюцинации леса, ощущение, как клыки дробят ребра…

Я сделал шаг. Потом другой. Отделяясь от Виолетты, от товарищей, от толпы. Шел к подножию статуи, к тому месту, где стоял тогда, среди обреченных. Шум площади стих, сменившись гробовой, давящей тишиной. Даже дыхание тысяч людей казалось приглушенным. Все замерли. Ждали.

Еще шаг. Я стоял прямо перед каменной мордой Аспида. Его рубиновые глаза были огромными, как шлюзы в ад. Я почувствовал, как по спине бегут мурашки. Сердце колотилось, пытаясь вырваться из груди.

И тогда это началось. Не громко, не резко. Тихое шипение, как от раскаленной стали, опущенной в воду. Из гигантских ноздрей каменного змея повалил яд. Тот самый. Знакомый. Зеленовато-лиловый туман, плотный, маслянистый. Он стелился по земле, окутывая сначала мои ноги, потом поднимаясь выше, как ядовитый прилив.

Запах ударил в нос — едкий, обжигающий, знакомый до тошноты. Смесь гниющей плоти, горького миндаля и озона. Он заполнял легкие, щипал глаза. Я замер, чувствуя, как туман обволакивает меня, проникает сквозь одежду, впитывается в кожу. В ушах зазвенело. В висках застучало.

Дыхание Аспида. Испытание продолжалось. Начался новый акт в спектакле под названием "Наследник". И на этот раз ставки были неизмеримо выше. Я закрыл глаза, готовясь к аду галлюцинаций, к боли, к испытанию на прочность. Рубиновый взгляд Аспида ждал в ядовитой мгле. Ответа. Признания. Или конца.

Я вновь потерял сознание. Голова закружилась, мир вокруг расплылся в пелене серого тумана, прежде чем окончательно погрузиться в непроглядную тьму. Кажется, я провалился в бездонную пропасть, где нет ни времени, ни пространства, только звенящая пустота.

Очнулся я в лесу. Сырая земля холодила щеку, в нос ударил запах прелой листвы и грибов. Солнечные лучи пробивались сквозь густую листву, образуя причудливые узоры на земле. Я попытался подняться, но тело пронзила острая боль.

И тут раздался голос. Знакомый, отвратительный, леденящий душу. Шипение и коварная ухмылка чувствовались в каждом слове.

— Ооо, кто это пожаловал ко мне? Такой весь важный, гордый собой…

Голос словно полз по коже, вызывая отвращение. Я огляделся, пытаясь понять, откуда он исходит.

— Подойди. Найди меня. Хе-хе…

Эхо разнесло его слова по лесу. Я знал, кто это. Аспид. И его игра только началась. Страх сковал меня, но я понимал, что нельзя поддаваться ему. Нужно найти в себе силы и противостоять этому чудовищу. Поднявшись на ноги, я сделал первый шаг вглубь леса, в логово Аспида.

— Слышу, как трепещет твое сердце, словно пойманная птица в клетке. Я чую твой страх, как волк чует запах крови на ветру. Он сладок, этот аромат отчаяния, он питает меня, делает сильнее. Глупец. Ты всего лишь пешка в моей игре, марионетка, дергающаяся под моими нитями. Твои глаза полны надежды? Как наивно. Надежда — это яд, который медленно убивает, и я с удовольствием буду наблюдать, как он разъедает тебя изнутри. Ты думаешь, что у тебя есть союзники? Что кто-то придет тебе на помощь? Ошибаешься. Все они предали тебя, бросили на растерзание мне. Ты одинок. И ты…мой…ха-ха…

Логово Аспида встретило меня не адским пламенем, а ледяным, гнетущим молчанием первозданного леса. Странный лес — деревья черные, как обугленные кости, листья — застывшие капли яда, свисающие с ветвей. Воздух густой, сладковато-приторный, с нотками гниения и старой крови. Голос Тотемного Аспида висел в этом воздухе, не принадлежа ниоткуда конкретно: низкий, многоголосый, как скрежет камней под землей, зовущий, манящий, неумолимый.

— Сюда… Наследник… Ко мне…

Я шел, чувствуя, как каменная почва под ногами вибрирует в такт этому зову. Растительность редела, уступая место гигантским, покрытым мхом и лианами руинам. Каменные блоки, некогда часть величественных зданий, были разбросаны, как детские кубики неведомым исполином. На них — те же змеиные узоры, что и в замке, но древнее, грубее, словно высеченные когтями, а не резцом. И вот, лес окончательно расступился, открыв площадь.

Огромная, вымощенная плитами черного базальта, треснувшими от времени и корней деревьев-захватчиков. И в центре — пирамида. Не египетская, а именно ацтекская — ступенчатая, мощная, устремленная в лиловое небо Изнанки острым, как жертвенный нож, усеченным верхом. Каждая ступень была высотой с дом. Камни пирамиды источали древность и холодную, бездушную мощь.