Остальные, не обращая на нас внимания, захлестнули холм, и оба мага скрылись под их телами. Разорвут на части, подумал я. Не успел некромант, отвлеченный мною, удержать свою нежить. Теперь никаких личей из убитых магов не получится. Только если для какой-нибудь химеры части их тел использовать. Но для химер лучше брать животных, а не людей.

Подчиненные магов, а это были, несомненно, их дружинники и смерды, будто получив команду «Спасайся, кто может!», ринулись врассыпную. И большинству удалось убежать. Лишь нескольких перехватили химеры, а остальные успешно скрылись сначала за соседним холмом, а потом в подступавшей к нему рощице.

Мы же с некромантом сцепились не на шутку. Правильно я его оценил. Опытный и умелый. Жаль, что у меня пока нет тех сил, что были раньше. О том, чтобы захватить противника в плен и допросить, можно было теперь только мечтать.

Я прикрыл свой квартет и себя щитом, и атаковал врага огненным смерчем. Некромант на какое-то время скрылся в вихре огня, но его защита выдержала. Наступила моя очередь обороняться — пришлось встречать контрзаклинанием пущенную в меня стрелу тления. Отвратная штука — куда ни попадет, результат один — разрушение всех живых тканей, которое ничем, никаким лекарским амулетом, остановить нельзя. Развеял ее встречным воздушным вихрем, а потом его же отправил в некроманта. Была надежда, что он переломает врагу кости, но оставит живым. Не срослось. Некромант легко отразил эту мою атаку и, улучив момент, дал команду своим тварям, сгрудившимся на холме и вокруг него, напасть на нас.

Этим мой противник и подписал себе смертный приговор. Во-первых, пока давал новые ЦУ своей нежити, потерял драгоценное время, а во-вторых — не оставил мне иного выбора, как уничтожить его.

Атаку кадавров и химер мои подчиненные даже с использованием автоматического оружия и с помощью Ди не выдержат. Слишком их мало, а нежити много. Нужно убивать ее хозяина. По моему приказу, созданные мною только что на всякий случай под некромантом каменные колья, вырвались из-под земли, и одно из них пройдя сквозь его тело, подняло уже мертвого метра на три в воздух.

Чем плоха некромантия? Тем, что после гибели хозяина, все созданное им тут же распадается. Так произошло и с кадаврами и химерами, которые только и успели, что преодолеть треть расстояния до нас.

— Все! Прекратить огонь! — приказал я, а то моя троица продолжала выпускать очереди в сторону разлагавшихся на наших глазах на лугу трупов кадавров и химер.

Патроны надо было экономить. Хоть и взяли мы их на двух заводных лошадях много, но попусту тратить боезапас все равно не стоило.

— Хозяин, почему ты напал на своего? — несмело спросила меня Ди, когда мы, вновь вскочив в седла, тронулись к видневшемуся вдалеке замку. Думаю, именно его погибшие маги и пытались защитить.

Вот как! Теперь я понял тот взгляд Ди, который она на меня бросила, когда я приказал атаковать нежить. Значит, на Земле этих «третьемирцев», буду пока их так называть, считают мезинарцами, а в Мезинаре — землянами? Впрочем, чему тут удивляться. Ни одни, ни другие о своих новообретенных соседях ничего толком не знают. Это я в курсе, что ни там, ни там никаких некромантов сроду не водилось. Для остальных это совсем не очевидно.

Правда, я предполагал, что мезинарцы до понимания того, что, помимо них и землян, существует еще и третья сила, быстрее дойдут. Все-таки земная цивилизация техно-магическая, чего не заметить мезинарцы не могли. А тут некроманты! Которых, кстати, проникая через сопряжения на землю, они видеть там не могли. Или могли? А кто сказал, что не могло так случиться, что в той же Европе, некромантами уничтоженной, мезинарцы не столкнулись с «третьемирниками»? Прошли туда через портал в какой-нибудь Париж, а там вместо добычи — кадавры с химерами. Надо будет подумать на эту тему. Но не сейчас.

— Это не наши, — ответил я девушке. — Это из сопряжения с каким-то третьим миром гости.

Ди посмотрела на меня недоверчиво, а потом радостно кивнула.

— Как это хорошо, хозяин! А то я очень боялась, что ты к нам в Мезинару потом таких приведешь! А ты, значит, с ними бороться будешь.

Боялась и молчала. Впрочем, это как раз понятно. Я — хозяин, она — моя барна. Каким бы я ни был, а она обязана мне подчиняться во всем. Но представляю, как она переживала, что может стать соучастницей нашествия таких тварей, как те, которых мы только что уничтожили.

Замок, небольшой и явно принадлежавший не слишком богатому феодалу, встречал нас распахнутыми воротами и почти полным безлюдьем. В углу двора жались пять пожилых слуг. И все. Остальные, судя по всему, узнав про поражение, которое потерпели их сюзерены, разбежались, не став дожидаться победителей. И лошадей, похоже, всех забрали. Вон — конюшня стоит пустая. Ни одной даже самой захудалой клячи не видно. И не просто все, кто мог, сбежали, еще и семью своего господина бросили. За такое надо наказывать смертью. И никак иначе.

Почему я про брошенную семью говорю? Так из дверей донжона (тут это обязательное в каждом замке строение, в котором и живут, и последний бой в случае захвата стен принимают) вышли две дамы. Постарше и совсем еще юная девушка.

— Это моя дочь Гаста, — подталкивая девушку вперед, произнесла та, что постарше. — Вы убили моего мужа, барона Милна, и ее жениха. Вот она. Берите ее, иномирцы, по праву победителей. Мужчин в нашей семье, кто мог бы ее защитить, не осталось.

Пони бегает по кругу, а история повторяется, как я уже говорил. Я опять молод. Я опять начинаю свой путь к власти в Мезинаре. Опять мне попадаются замок и феод, которые только что стали выморочными. Опять мать и дочка.

Правда, в прошлый раз мужа баронессы Гринельды действительно убили мы, а тут это сделал некромант из третьего мира. И не было тогда никакого жениха у Диоремы. Тут у этой Гасты был. Но его больше нет. Видимо, это тот второй маг помоложе из двух стоявших на холме был.

Еще одно отличие заключается в том, что свою дочку Гринельда сразу же нам не выдала, а предпочла сама ублажать меня в постели, пряча Диорему в шкафу, и только убедившись, что я не зверь, предложила ее мне. И не как-нибудь, а в жены. Но в остальном? Да, очень похоже.

Тогда мне очень кстати пришелся замок для базы моей разбойничьей шайки, теперь я ищу место для организации лагеря моей дружины. Но тогда я принял решение только после подсказки Гринельды, которая объяснила мне нюансы местного законодательства, а теперь я и сам знаю, что делать.

— Федя! Сержант Спелый! — окликнул я Федора, который во все глаза пялился на моих собеседниц. — Ты женат? — спросил я.

— Нет, — встрепенулся он, разумеется, не понимая, зачем я задаю этот вопрос. — И пока не собирался.

— Вот и отлично, — я соскочил с коня. — Считай, что внезапно поменял решение и собрался. Бароном будешь!

Федя перспективе стать мезинарским бароном сопротивлялся вяло. Можно даже сказать, что вообще не сопротивлялся. Слишком поражен он был всем, что произошло за последние часы, чтобы внятно выражать свое мнение. Промямлил что-то типа «Это обязательно?» и «Может, Сергей лучше?», и сдался.

Да и два других фактора сыграли в его согласии немалую роль. Первый заключался в том, что он, в отличие от Сергея и Михаила, был посвящен мною и Давлеевым в цель нашего похода — создание базы нижнеуральского гарнизона в чужом мире, и знал, что на какое-то время станет ее первым комендантом. А это, на секундочку, патент на офицерский чин и сначала личное, а потом и потомственное дворянство Российской империи. Давало оно немало, так что ради этого сержант был готов почти на все.

Второй причиной его готовности связать себя узами брака, который будет действителен только в Мезинаре, стала внешность этой самой Гасры. Очень, кстати, ничего девчушка. Даже явно написанный на ее лице испуг шел ей, делая какой-то беззащитно-милой.

Начали мы наше сватовство, отказаться от которого у матери Гасры, которую, как я выяснил, звали баронесса Ронда, не было ни малейших шансов, за обедом, спешно приготовленным оставшимися слугами. Дама могла только радоваться, что мы не только не убили ее и дочку, но и на правах победителей не попользовались ими обеими.