Алиса повернулась к нему. В её взгляде не было ни раздражения, ни усталости — только привычная настороженность.
— Зачем это тебе?
— Ну, знаешь… — Наир пожал плечами. — Мы теперь вдвоём. А доверять проще тем, кого знаешь.
Алиса прищурилась. Некоторое время она молчала, потом вздохнула и отвела взгляд.
— Слушай, волк… я не люблю говорить о себе. Ты же понимаешь, я выросла среди заль-мортх. Там не с кем разговаривать. Да, среди них есть разумные, особенно элита короля, они умеют говорить, и порой — даже красиво. Но… — она пожала плечами, — я другая. Не такая, как они. И не уверена, были ли они со мной искренни, или просто играли роли.
Наир хмыкнул.
— Ладно, хорошо. Тогда давай с начала. Откуда ты, Алиса?
Она замешкалась. На миг в её глазах мелькнула неуверенность — редкий гость в её взгляде.
— С самого начала?.. Это... сложно. — Голос её стал тише.
— У нас нет срочности, — мягко сказал он. — И потом, выговориться иногда полезно. Я, в отличие от заль-мортх, живой. Реагирую честно. — Он слегка толкнул её плечом — дружески, тепло, как бы говоря: "Давай, я здесь. Не бойся."
Этот жест оказался важнее слов.
Алиса посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась. Совсем чуть-чуть.
— Ты не подумай… я хочу поделиться. Просто... это больно.
Он не ответил — просто молча кивнул, глядя вперёд. Дал ей пространство.
Она замолчала на несколько минут, потом, словно решившись, начала — медленно, осторожно, будто прикасаясь к ожогам прошлого.
— Я родилась в небольшом поселении. Деревня на самом западе, дальше — только путь к океану. Но тогда место было живое… люди охотились, рыбачили, ремеслом занимались. Мы не были богаты, но и бедой не пахло.
— Там жили только люди? — уточнил Наир.
— В основном. Иногда забредали другие, но редко. — Она замолчала, затем добавила: — Я помню мать. Помню отца. И младшего брата. Мы всё время были вместе.
Наир ничего не сказал, но краем глаза заметил, как её пальцы сжались в кулак.
— Помню, как отец однажды привёз из соседней деревни мяч. Простой, дёшево сшитый, но для нас — чудо. Мы гоняли его посреди улицы, пока солнце не село. — голос стал тише, взгляд — дальше. — Я помню, как смотрела на брата. Маленький, но в тот день он стоял, раскинув руки, защищая ворота, которые мы выстроили из двух пустых корзин. Я подумала: вот он — настоящий мужчина. Маленький, но уже сильный. Уже готов защищать. Я запомнила это навсегда.
Пыль, взметнутая десятком босых ног, золотилась в лучах полуденного солнца. Посреди деревенской площади — их первый мяч. Неуклюже сшитый из грубой кожи, набитый тряпьем, он был для них настоящим сокровищем. Символом беззаботного счастья, криков, смеха, вечной погони за ускользающим чудом. Среди визжащей толпы детей носилась и Алиса — ловкая, быстрая, с растрёпанными волосами и блестящими от азарта глазами. Рядом — её младший брат, еще слишком мал, чтобы успевать за ней, но отчаянно старающийся.
А потом — резкое падение.
Нога соскользнула в размокшую после утреннего дождя колею, и Алиса не удержалась. Камень у края дороги встретил её колено с жестокой точностью. Боль вспыхнула мгновенно — как удар плетью. Тишина накрыла детей, будто кто-то выдернул звук из мира. Все замерли, испуганные видом крови, проступившей из-под разодранной кожи.
Но только не её брат.
В его взгляде не было страха. Только сосредоточенность. Удивительная, не по возрасту взрослая. Он не закричал, не побежал звать мать, не стал паниковать. Он знал, что делать.
Сначала — к колодцу. Его маленькие ладони сложились лодочкой, унося капли чистой воды, в пластиковую ёмкость. Потом — домой. Он знал, где лежат тряпицы, где старая банка с мазью, которую отец когда-то притащил с рынка. Он вернулся запыхавшийся, вспотевший, но собранный до удивления.
— Сядь, — сказал он, указывая на плоский валун у края площади. Голос дрожал, но он держался. Промыл рану водой, как умел, сняв грязь и кровь. Потом нанес мазь — Алиса вздрогнула, вскрикнула от жжения, но он только крепче сжал её лодыжку.
— Потерпи, — тихо прошептал, и начал бинтовать. Узел получился неуклюжим, но крепким.
Алиса смотрела на него сквозь слезы. Видела, как он нахмурил лоб, как пот стекал по вискам, как он старательно следил за каждым движением. И в этот миг боль отступила. Осталось только странное, тёплое чувство, будто нечто важное только что изменилось. Она улыбнулась — впервые за весь день. Улыбнулась сквозь слезы. В этом мальчишке, который ещё недавно смеялся и бегал за мячом, она увидела мужчину. Настоящего. Заботливого, сильного, ответственного.
— Какой смелый мальчик, — пробормотал Наир, с лёгкой улыбкой наблюдая за её рассказом.
— Самый лучший, — с грустью произнесла Алиса.
На мгновение воцарилась тишина. Повозка продолжала двигаться по пустой дороге. Где-то на горизонте клубились тяжёлые тучи.
— Детство... — продолжила она чуть позже. — Тогда всё было просто. Утреннее солнце, школа, в которой пахло чернилами и древесиной. Радость от новых знаний. Тёплые вечера с семьёй. Я думала, так будет всегда...
— Но не было, — сказал Наир, будто заканчивая её мысль.
— Я подслушала однажды, как отец разговаривал с деревенским стражником. Говорили, что неподалёку видели ур’хаар. Ну или проще говоря на языке Федерации орков. Я тогда не понимала, кто они, просто... стало любопытно.
— Мерзкие твари, — процедил сквозь зубы Наир, крепче сжав поводья. — Живут как дикари. Нападают на всё, что движется.
— Да... Но это было особенное племя, как потом оказалось. Они просто проходили мимо. Не трогали никого... А я... — Алиса запнулась, её голос задрожал. — Я была такой глупой...
Слова оборвались. Плечи её затряслись. Она опустила голову, ладонью закрывая лицо, и вдруг заплакала. Горько, надрывно. Как плачет тот, кто долго сдерживал всё внутри. Слёзы срывались с подбородка, падали на ткань плаща.
Наир растерялся. Он никогда не видел её такой. Холодная, расчётливая, молчаливая — и вот сейчас перед ним сидела девочка, которая просто больше не могла сдерживать боль. Он резко дёрнул поводья, остановив повозку, подвинулся ближе и, не раздумывая, обнял её. Крепко, как живой щит. Его сильные руки сомкнулись у неё на спине, подбородок лёг на её макушку. Алиса вжалась в него, будто хотела стать частью его тела. Как будто боялась, что если отпустит — снова останется одна.
И это было понятно.
Потому что всё началось с любопытства.
Она проснулась ночью, когда все уже спали. Тихо оделась. Выскользнула через окно, как делала это не раз.
— Алиса, ты куда? — спросил брат, сонно приподнявшись на подушке.
— Ложись. Я скоро приду, — ответила она. Наврала.
Но он не лег. Он закатил ей скандал шёпотом, на который только младшие братья способны. Пришлось взять его с собой.
И они пошли.
Лес был тих. Лунный свет пробивался сквозь листву, дорожки вели их всё глубже, пока вдали не показались тусклые отсветы костров. Заметались тени, блеснули силуэты.
— Всё, пошли назад, — шепнул брат, взяв её за руку.
— Ещё чуть-чуть, — сказала она, упрямая, как всегда. И повела его дальше.
Они перебегали от ствола к стволу, прячась в кустах, пока не подошли почти вплотную. У костров сидели могучие ур’хаар, настоящие. Говорили на своём грубом языке. Смеялись. Один точил топор, другой рвал зубами мясо с кости. Дым, кровь, мощь — дикие создания, чуждые всему, что знала Алиса. Но она не отводила глаз.
Тогда она ещё не знала, что через несколько минут всё изменится. Что сделает шаг, на который нельзя было ступать.
И что этот шаг унесёт с собой всё, что она называла жизнью.
Алиса с широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим. Она никогда раньше не видела ничего подобного — в её взгляде смешались испуг и странное восхищение. Эти ур’хаар были не просто страшными чудовищами из детских сказок. Они были настоящими — живыми, сильными, первобытными. Грубые черты лиц, мощные тела, покрытые шрамами, и звериная сила в каждом движении — всё это завораживало.
