Я тяжело вздохнул:

— Просто прекрасная новость, почему ты об этом раньше не сказала?

— Ты не спрашивал, — бесстрастным голосом произнесла дочь профессора.

Вольдемар истерически прыснул смехом:

— А есть ли информация, которую нам необходимо знать, чтобы повысить наши шансы на выживаемость⁈

— На текущий момент такой информации нет. Если появится, то я сразу сообщу, — ровным томном произнесла девушка. — Сейчас поверните направо и через двадцать метров сверните налево.

Ответ Софии меня мягко говоря насторожил, но я решил уже дождаться того момента, как наконец увижу ее вживую, чтобы расспросить как следует. Через пару поворотов мы вышли в просторное и свободное от такого количества зарослей помещение. По сравнению с остальными оно казалась даже чистым, за исключением того факта, что здесь была вездесущая плесень. Серый ковер пушистых кругов, с тянущимися во все стороны нитями щупалец, разрастался в каждом углу и внутри каждой трещины. Я хмыкнул и улыбнулся, осознав, что начинаю, прямо как в детстве, составлять в голове рисунки из этих причудливых узоров. Однако улыбка сошла с моего лица, когда я понял, что плесень вьется подобно спирали, отдаленно напоминая своим рисунком цепочку ДНК. Родившееся в моей голове предположение я решил оставит при себе, дабы не травмировать и так взволнованного Вольдемара.

Выживальщик прибавил шагу, догоняя меня. Все же передвижение в его костюме, сконструированном на базе обычного строительного экзоскелета, было не такими плавным и легким как в моем. Дабы его сервоприводы начинали движение, им нужно было получить мускульное усилие. Пускай на это не уходило много сил, но задержка все же имелась и ее вполне хватало, чтобы на более длинной дистанции заметить разницу.

Я подумал о том, что стоит пересмотреть конструкцию Витязя, так как в верхней части моего костюма использовалась ровно такая же система управления. И если у нее есть столь видимые задержки, то стоит более детально покопаться в настройках, дабы повысить скорость передачи и обработки информации.

Через три минуты тридцать две секунды мы подошли к стальной двери, наглухо закрывавшей эту часть подземного комплекса от лабораторий. Справа от входа имелся терминал доступа с цифровым кодовым замком.

— Неужели дошли? — облегченно вздохнув, спросил Вольдемар.

— Да, вы на месте, — отозвалась девушка. — Код доступа в центр управления я продиктую, — я подошел к терминалу и приготовился вбивать цифры, бросив короткий взгляд на камеру видеонаблюдения под потолком в ожидании, когда София начнет диктовать, — 4; 8; 15; 16; 23; 42…

Я старался не промазать по кнопкам, которые для стального пальца были просто крохотными:

— Витязь, заметки, запись номер четыре — Рэм, подумай над тем как улучшить мелкую моторику кистей, чувствую, что это может скоро пригодиться, конец записи.

— Это шутка какая-то?!! — с усмешкой произнес Вольдемар.

— Ты о чем? — нахмурившись, я застыл в нерешительности, добивая цифру двадцать три.

— Это же пароль из сериала, ну где эти самые, — он замычал, пытаясь вспомнить то, что вертелось на языке, — короче, где на острове самолет разбился.

Сощурив глаза я пристально посмотрел на выживальщика, который явно надеялся, что я пойму его без слов:

— Я конечно фанат олдскульной поп-культуры, но вот сериалы я не пересматривал, так что мне не известно про что ты говоришь, — нажав последне цифры, я услышал, как в самой двери раздались мощные щелчки затворов, после которого она с шипением стала открываться.

— Ну, и ничего страшного, все равно у этого сериала дерьмовая концовка. Помню, как у меня было хобби, которое заключалось в том, что я придумывал концовки для сериалов, которые обосрались в… — парень не договорил, так как он вместе со мной зажмурился от ослепительно-яркого белого света, лившегося на нас из довольно просторной камеры дезинфекции.

— Витязь, заметки, запись номер пять — Рэм, сделай нормальную настройку адаптации камеры и экранов к вспышкам света. Конец записи.

— Не бойтесь, здесь безопасно, заходите, — спокойно сказала София.

Вольдемар посмотрев на меня пожал плечами и первым вошел в камеру. Как только мы оказались внутри, стальная дверь закрылась, после чего раздалось гудение включившихся вентиляционных систем. Через пару секунд разбрызгиватели и со всех сторон под мощным напором нас обдало каким-то химическим, дезинфицирующим раствором, после чего опять включилась вентиляция.

Когда все процедуры обеззараживания завершились, открылась вторая дверь, ведущая в небольшой коридор, за которым находилось помещение совершенно отличающееся от тех, которые мы видели до этого.

Войдя внутрь я открыл рот от удивления и даже детского восторга. Бетонные стены растворялись в паутине проводов. Даже сквозь фильтры шлема я почувствовал, как моя психосоматика внушила мне, что воздух здесь был плотным, насыщенным ароматом озона и холодного металла, а каждый мой вдох словно наполнял легкие невидимыми частицами энергии, заряжая кожу статическим электричеством.

Мои глаза выхватывали из полумрака, силовые узлы в самой дальней части помещения, в которые приходило по сотне проводов. Каждое сплетение имело свои подписи: тридцать седьмой, тридцать шестой, тридцать пятый этаж… холл, минус первый, минус второй, котельная, агрегатная… — все они напоминали ветви древа покрытые гофрированной корой черного, оранжевого, красного и серого цвета, внутри которых по медным жилам тек электрический сок, питавший весь небоскреб. А под корнями этого древа находился священный алтарь технологий, похожий на нервный узел или мозг гигантского организма. Глядя на него у меня не возникало никаких сомнений в том, что с помощью этого огромного пульта можно управлять электроникой всего небоскреба. Сосредоточив на нем свой взгляд я подкрутил зум камеры.

Пространство вокруг пульта тонуло в полумраке, нарушаемом лишь мерцанием голубоватых голограмм, плавающих над бесшумными сенсорными консолями. Они извивались, как живые существа, переливаясь градиентами сапфировых и стальных оттенков, их формы напоминали то древние руны, то математические формулы, выписанные на языке, понятном лишь машиной логике. Стены позади пульта, покрытые черными панелями с матовым блеском, отражали эти танцующие огни, создавая иллюзию бесконечности — будто комната простиралась за пределы физических границ, растворяясь в цифровой бездне. Мне казалось, что под ногами вибрировал пол, едва уловимо, словно само здание пульсировало в такт работе скрытых генераторов, а в воздухе висел низкий, почти инфразвуковой гул, проникающий в кости, синхронизирующийся с ритмом сердца, пока граница между телом и машиной не начинала казаться зыбкой, почти иллюзорной.

В центре помещения, словно пуповина, связующая реальность и виртуальность, возвышался кристаллический монолит — прозрачная колонна, внутри которой струились золотистые нити света. Они переплетались, образуя трёхмерные схемы здания, этаж за этажом, комнату за комнатой, вентиляционные шахты, лифтовые колодцы, сплетения кабелей, словно анатомия гигантского механического великана. Иногда в толще кристалла вспыхивали алые или изумрудные импульсы — предупреждения, команды, подтверждения, — и тогда весь монолит на мгновение окрашивался в новые оттенки, отбрасывая на стены блики и тени, похожие на крылья фантастических птиц. Вокруг него, по спирали, располагались пустые рабочие станции для сотрудников: изогнутые экраны с текущими по ним водопадами данных мерцали от потока бесконечных ошибок, сенсорные панели искрились красными иконками требуя вмешательства администратора.

Я перевел взгляд с рабочих столов на то, что нас окружало. Позади, вдоль стен, сливаясь с тенями, стояли ряды серверных шкафов, их поверхности имели перфорироцию с многочисленными отверстиями, из которых лился тусклый, призрачный синий свет диодов. Я невольно сделал вдох в такт их пульсации — ритмичной, гипнотической, сопровождаемой едва слышным шелестом кулеров, напоминающим шум прибоя в раковине.