Мулатка ответила мгновенно:

— Во время переезда шланги перепутались! Пытаемся размотать.

— Понял, поторопи их. У шестой группы отставание по графику.

— Есть, — перед тем как мулатка завершила наш разговор, я услышал, как она криком стала подбадривать мужиков.

— Рэм! — окрикнула меня София. — Взгляни на это. — она увеличила в размерах график эффективности каждого из рубежей, где у третьего показатели выполнения квестов находились в оранжевой зоне и были сильно просевшими в сравнении с остальными, чьи значения эффективности соревновались в зеленой зоне.

— Дрянь, — сквозь зубы процедил я, — если так продолжится, то оборонять нас будут мужики с монтировками из четвертого, — мой взгляд с тоской и щемящим чувством переместился в угол вагона, где с пробитой пластиной стоял экзоскелет Вольдемара.

— Что будем с этим делать? Скорость выдачи заданий у них ровно такая же, как и у остальных пользователей системы. Но они не справляются, я не могу понять, с чем это связано? Мы же вроде бы все рассчитали верно.

С прищуром посмотрев на девушку, я увесисто произнес:

— Не все решают цифры, оператор…

Девушка с сомнением фыркнула:

— Всё подчиняется цифрам, товарищ председатель, абсолютно всё. — она вновь вывела карту завода.

Я посмотрел, что еще пара ангаров окрасились в бирюзовый цвет с пометкой «ЗАЧИЩЕНО». Про себя я улыбнулся тому, что казаки вкупе с первым рубежом действовали сверхэффективно. Видимо, в их совмещенной группе сейчас шло негласное соревнование между разведчиками и теми бойцами, которых оставил Захария. Последние явно желали всеми силами доказать, что ни в чем не уступают нашим парням. Запомнив этот интересный поведенческий факт, я решил потом его как-нибудь использовать для выгоды цитадели.

Моя улыбка тут же сошла с лица, когда в самом углу карты, где отобразились ближайшие несколько кварталов, замелькало сразу с десяток красных точек, которыми разведчики помечали зараженных. Вслед за этим незамедлительно мой наруч завибрировал от срочного звонка.

— Да, товарищ подполковник, — обреченным голосом ответил я, уже зная, что сейчас услышу.

— Орда уже здесь, млять.

— Встретьте как подобает этих ублюдков, после этого незамедлительно отступайте, — твердо ответил я, завершив созвон.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Я поймал на себе гипнотический взгляд бирюзового глаза дочери профессора:

— Если в этом мире все решают цифры, то наше сражение против зараженных заведомо лишено всяких смыслов! — Девушка захотела мне чем-то возразить, но прежде чем она открыла рот, я поднял палец вверх, дав ей понять, что я еще не до конца озвучил свою мысль. — Прежде чем мы приступим к выполнению моего плана, я хочу тебе кое-что подарить. — Повернувшись к своему рабочему столу, я скинул с листка бумаги карандаш.

Девушка на краткий миг отвлеклась на экран, обновив графики выполнения новых квестов, после чего повернулась ко мне и, нахмурив брови, кивнула на лист в моих руках:

— Хочешь подарить мне моё собственное досье, которое ты составлял во время нашего разговора? — она скривила рожицу. — Сомневаюсь, что я узнаю о себе что-то новое. Я прошла столько психологических тестов в Уроборос, что могу спокойно написать докторскую на эту тему.

Я растянулся в довольной улыбке:

— Догадалась! Я и впрямь вел записи во время нашего разговора, вот они! Почитай, узнаешь, что я думаю о тебе, — я передал ей лист.

Рукой без имплантов София приняла мой «подарок». Её брови с удивлением поползли вверх. Она еще с секунду молча изучала его, после чего с полным непониманием уставилась на меня:

— Но здесь же ничего нет! — она снова опустила глаза, словно буквы вот-вот должны появиться или она их попросту не заметила в первый раз. — Это же чистый лист! — девушка полностью сбилась с толку, отчего проекция завода слегка моргнула.

Я подмигнул ей в ответ:

— Именно такой я тебя сейчас и представляю. И уже от тебя будет зависеть, что появится на этом листе. — Повернувшись к карте, я снова окинул её взглядом, запоминая каждый контур зданий. — Пора проверить, насколько мой план самостоятелен и жизнеспособен!

Штабной вагон наполнился звуком стальных шагов, когда я направился к своему костюму. Стальной исполин отражал блики проектора блеском металла на свежих царапинах, оставленных костями зараженных.

— Витязь, пора в бой! — отдал я голосовую команду, запуская компьютер бронекостюма.

— Рэм! — раздался громкий голос Софии, усиленный динамиками, подключенными к компьютеру. — Ты же не собираешься сам вступать в битву⁈ — изображение проекции снова моргнуло, отражая её взволнованность.

Вагон заполнился мелодичным шелестом металла и шипением пневматики от раскрывшейся спины костюма.

— Ты же сама видела график эффективности, — мой голос наполнился тяжестью металла, — те, чьим долгом станет защита стены, не справляются с возложенными на них поручениями! Третий рубеж только что потерял лидера, София! — я взобрался в костюм.

За спиной раздался звук закрывающейся брони, будто Витязь со стальным лязгом распрямил плечи. Он сделал первый вдох вентиляцией, выдав мне порцию фильтрованного воздуха. Дисплей перед лицом медленно прибавил в яркости отображая происходящее снаружи, будто костюм открыл глаза после глубокого сна. Компрессор за спиной загудел, нагнетая в гидравлические мышцы давление.

Электромагниты освободили меня из своего хвата, и я наконец сделал первый шаг в костюме, полностью отдаваясь его мощи и стальной решимости. Гулкое, вибрирующее эхо разнеслось из штабного вагона, когда я сделал первые шаги. Я буквально кожей почувствовал резонанс звука, панихидный, колокольный звон по всем, кто встанет у нас на пути.

Остановившись напротив удивленной Софии, я слегка опустил голову и лишенным эмоций, роботизированным голосом произнес:

— Не все решают цифры, оператор. У людей многое зависит от того, чем ты отличаешься от ноля!

После этих слов вдалеке громко громыхнули первые взрывы самопальных мин, активированных Грозой на подступах к Цитадели. В ответ тут же раздался по-настоящему оглушительный рев зараженных, отразившийся эхом мертвых многоэтажек.

Воздух раннего утра встретил меня брызгами изморози. Мелкие капли, подобно туману, стелились пластами. Скапливаясь, они едва слышным дробным звуком стучали по металлу брони. Тусклый свет от аварийного освещения, наспех установленного на крышах ангаров, не без труда пробивался сквозь завесу зябких брызг, медленно оседавших на все вокруг, создавая тонкий слой всепроникающей влаги. Неверные тени, созданные диодным освещением, плясали черными призраками в угловатых формах грубой архитектуры завода. Они словно прятались от восходящего светила, отмечавшего новый день. Разгруженные ящики со скудными припасами жались друг к другу, будто наши люди пытались даже с их помощью создать подобие тех баррикад, что ждали меня впереди возле стен.

Галька возле штабного вагона жалобно заскрежетала под весом моего костюма, подобно свежевавшему снегу, когда я сделал свой первый шаг. Сервоприводы заработали с тихим шелестом шестеренок, едва ощутимая, ровная вибрация от которых напомнила мне отлаженный до идеала механизм часов. Компрессор на спине загудел, начав нагнетать давление в баллоны пневматической пушки, когда на дисплее перед глазами загорелись фиолетовые иконки лиц пойманных в прицел.

— Витязь, отмена целей, — отдал я голосовую команду, — отключи шумоподавление.

Подсветка дисплея шлема сменилась, теперь я видел окружающих как в обычной жизни, без всякого прицела над головами. В это же мгновение из динамиков шлема раздались приглушенные звуки стонущего от нашествия орды города, словно сама погода решила приглушить вопли боли, ужаса и мольбы к затянутым облаками небесам. Я посчитал ироничным тот факт, что грядущая буря шла на нас в приглушенной тишине, нарушаемой редкими хлопками выстрелов.

Двинувшись вперед, я услышал как к медленно нарастающему вою зараженных, добавились и вполне себе обычные звуки «мирной» жизни вокруг меня, если конечно подобное можно так назвать. Люди, занимавшиеся подготовкой к обороне, полушепотом обсуждали моё появление. Кто-то выражал тихое непонимание, как так возможно, что их председатель не находиться в штабе, а новые квесты продолжают приходить.