— Согласен, — твердо ответил атаман, уже сорвавшись с места.

— Подожди, не все так просто. — Мой жест рукой остановил его стремительный порыв к выходу из штабного вагона. — Я позволю тебе привести своих людей, но только если ты сейчас оставишь ровно половину казаков. — Мне показалось, что Захария невольно сглотнул комок, подкативший к горлу.

Из стоявшей на столе рации раздалось тихое потрескивание, за которым последовал отчет дежурного по патрульной службе: «За периметром чисто, проклятые вопли смолкли, снова все тихо, конец связи».

Каждый присутствующий, кто видел запись подполковника, прекрасно понимал, что затишье на улице временное и вот-вот грянет буря.

— Для чего вам половина моих ребят? — с опаской покосившись на винтовку Эльвиры, спросил Захария.

Я пожал плечами, сделав вид, что не заметил его нервозности:

— Все просто: если вы собираетесь пережидать нашествие орды за нашими стенами, то стоит сделать все, чтобы за этими стенами стало безопаснее и как можно скорее. — Кивком я указал в сторону. — Там еще остались зараженные, которых мы не успели до конца выбить с территории и залатать все пробелы в стенах.

Захария пригладил усы своими сарделинами:

— Справедливо. Добро! Я согласен.

— Тогда не задерживаю. Если прикинуть скорость распространения орды, то она будет здесь где-то через час-полтора. Только, это… перед уходом возьми рацию у ребят из патруля, если у вас своих нет. Если есть — запиши радиочастоту. Я не хочу, чтобы мои люди ненароком открыли огонь. Нервы у всех сейчас на пределе, сам понимаешь.

— Благодарю! — ответил Захария.

Казак поднялся с места и, приложив папаху к груди в знак признательности и кивнув своей кудрявой головой, стремглав выбежал в сырые и холодные объятия ночи.

Дождавшись, когда он скроется из вида, я пристально посмотрел на мрачного подполковника:

— Надеюсь, вы достали пушки! Без оружия нам туго придется, если сюда орда хлынет. — Я решил сразу перейти к теме.

Старый вояка сжал челюсть так, что проступили желваки. Было видно, что ему стало чуть ли не физически больно в этот момент:

— Нет там ничего. — Он сверкнул глазами так, что мне показалось, будто из них сейчас выскочат молнии. — Мы не привезли никакого оружия. — Не найдя взглядом объект, на котором можно выместить свою злость, он обреченно опустил голову, словно проиграв, возможно, самое главное сражение в своей жизни.

В горле у меня пересохло:

— Как это ничего нет на складе⁈ — Голос предательски заскрипел.

— Эти червяки из Уроборос постарались, — глядя в пол, ответил подполковник. — Все оружие сгнило. Просто превратилось в труху. — Его взор блуждал где-то далеко, будто сейчас он общался не с нами, а с призраками прошлого, перед коими держал ответ за то, что произошло.

Никто из ребят не смел прерывать старого вояку; каждый из нас видел его в таком разбитом состоянии, наверное, в первый и последний раз.

Гроза блеклым, даже постаревшим голосом тихо добавил:

— Эти мрази лишили нас даже возможности на сопротивление. Уничтожить целый склад РАВ, млять! Там запасов хватило бы на целую армию, на. — Подполковник закрыл ладонью глаза, не в состоянии вырваться из плена образов разоренного объекта. — Считай, нас всех без единого выстрела поставили на колени! — С боков послышались тяжелые вздохи ребят.

Я же с трудом заставил себя думать дальше. Отсутствие орудия в такой момент существенно скажется на нашей безопасности. «А вот и косточка от вишенки на этом дерьмовом пироге всратых новостей», — пронеслось у меня в голове. Обреченное состояние старого солдата, подобно заразным миазмам апатии, расползлось по вагону.

— Как это сгнило⁈ — удивленно воскликнула Эльвира. — Это же оружие, — истеричный смешок вырвался из ее груди, — пригодные боеприпасы со времен холодной войны до сих пор валяются на складах как стратегический запас. Я уже молчу про то, что некоторые умельцы умудряются копаное оружие в пригодность приводить. — Девушка хмыкнула. — Да у моего отца друг был, ***, он вообще этим занимался на пропалую, а тот его прикрывал. — Блондинка замолчала, словно ожидая, что вояка вот-вот скажет, что пошутил.

Однако молчание подполковника было подобно затишью перед бурей. Эмоции буквально кипели на его лице. Было видно, что подполковник хочет сорваться с места и метать гром и молнии, однако это уже было бессмысленно.

— А вот так, на, — с обреченной усталостью произнес он севшим голосом. — Весь металл превратился в труху. Диверсия, не иначе. Точечный и болезненный удар, млять, по зубам. — Гроза поднял взгляд на меня и кивнул в сторону улицы. — Мы нашли там склянку с их символом. Похоже, одна из них не взорвалась и не распылила эту химию.

Стоявшая сбоку Николь приложила ладошки к пухлым губам:

— Извините, но Уроборос не может же дотянуться до каждого склада⁈ — она нахмурила идеальные брови. — Я имею в виду, что оружие же должно остаться где-то, например у полиции или где там оно еще есть? Вам же удалось раздобыть его в летном училище!

Гроза отмахнулся:

— Нет, конечно, млять! Не могли все уничтожить. Оружия и на гражданке дохера. Наверняка в воинских частях и на местечковых складах есть еще оружие, на.

Азъ почесал подбородок, озвучивая мысль, которую подполковник всячески избегал:

— Ты права. Организация все это время действовала скрытно. Уроборос не смогли бы уничтожить все оружие, это привлекло бы слишком много внимания. — Глава разведчиков бросил хмурый взгляд на сидевшего впереди него подполковника. — Только точечный удар в уязвимое место. Однако, чтобы его осуществить, нужно проникнуть в самое сердце и атаковать тыл.

Я обратил внимание, что привычная уверенность сама собой возвращалась на лицо подполковника; казалось, что для его натуры подобные проблемы воспринимаются больше как вызов, нежели препятствие:

— Да, в военных частях все еще есть оружие, в полиции, — это все мелочь по сравнению с тем, что хранилось на складах РАВ. После такой диверсии мы уже через пару лет будем отбиваться от бешеных сапёрными лопатами, млять. Теперь каждый патрон на вес золота, сука. — В голосе подполковника — еле слышимая нота безнадёги. — А у нас одни студенты, ремонтники и эти вон, ряженные добавились. — злобно добавил он, указав на место, где совсем недавно были казаки.

«Надеюсь, это была последняя „охренительная“ новость на сегодня», — подумал я. Рассказ подполковника бил под дых. Масштабная диверсия Уроборос с уничтожением стратегического запаса оружия в самом деле ставила под угрозу выживания большое количество выживших счастливчиков. Однако, даже в этой ситуации с уничтожением складов РАВ, я увидел один плюс — в будущем, когда на юг массово хлынут северные банды, они не будут вооружены как настоящая армия. У них, разумеется, все ещё будет много стволов, но диверсия организации явно уровняла наши шансы на случай открытого противостояния.

Мысли неслись в голове нескончаемым потоком. Я подумал о том, что утрата доступа к такому большому количеству оружия ставила нас в достаточно уязвимое положение, особенно сейчас, когда оно нам так необходимо. Однако, эта новость в какой-то мере может стать для нас и позитивной, ведь если Цитадели удастся пережить нашествие орды и выстоять до лета, то встреча с бандами пройдет для нас не так трудно, как она могла бы быть, имей они доступ к складам. Но для меня оставался открытым вопрос — какого хера Уроборос или его крыло решило встать на защиту города и оттянуть часть орды от нашего мегаполиса⁈ Единственное, в чем я сейчас был абсолютно уверен, так это в том, что:

— Если вы меня слышите, вы и есть сопротивление… — озвучил я вслух свои последние мысли и по совместительству конец радиосообщения, которое передала мне Танюшка. Звучная цитата из фильма эхом отразилась от железных стен вагона. — Так сказал этот «Рэкс» в конце своего сообщения на открытой волне. Мы не знаем, можно ли ему доверять до конца, но в одном я убежден наверняка — сейчас возможность выжить зависит только от нас, и никто нам не поможет: ни крыло организации, которое по непонятным причинам решило отвлечь часть орды от города, ни казаки, которые, неизвестно, смогут ли добраться до нас или же нет, ни этот самый Рэкс, выручивший нас на перекрестке.