Обернувшись к ней, Максим улыбнулся:

— Шипуны. Территорию проверяют. Наверняка в камышах гнездо, защищает.

В её глазах засветился восторг.

Они задержались у воды ещё минут на пять, вдыхая этот миг, когда весь мир состоял из озера и солнца, потом, не сговариваясь, пошли обратно к домику.

На тропинке Максим пропустил Леру вперёд и опять улыбнулся — она тоже была босиком.

Когда вошли в гостиную, Кристина сидела в кресле. Лера бросилась к ней.

— Мам, я бы помогла!

Губы Кристины дрогнули, и она выдохнула:

— Мне надо самой.

Её руки, тонкие, с выступающими суставами, безвольно лежали на коленях, а светлые волосы, Максим помнил, раньше тяжёлые, напоминающие спелую рожь, теперь казались лёгкими, как прошлогодняя солома. Она расчесала их, и они висели вокруг лица, не скрывая впадин у висков.

Он сел напротив Кристины.

— Кристина Михайловна, доброе утро, мы вчера не успели познакомиться, меня зовут Корнеев Максим Андреевич. Лера вам что-то уже рассказала?

Кристина медленно подняла на него глаза — карие, глубокие, ресницы дрогнули, и в этом их движении было что-то беззащитное и в то же время решительное. Ему это понравилось.

Обе, мать и дочь, почти синхронно качнули головами — нет, ничего не рассказывала.

— Вы понимаете, что с вами произошло?

Кристина прикрыла глаза, а Лера отвернулась.

— Конечно, понимаю, — голос Кристины задрожал, но через мгновение она справилась.

Максим посмотрел на Леру.

— Ты Ангелине вчера сообщила?

Лера кивнула:

— Да. Она хотела приехать, но я сказала, что утром мама проснётся, и мы перезвоним.

— Правильно, — Максим снова перевёл взгляд на Кристину, — давайте сейчас позавтракаем, а потом…

Губы Кристины опять дрогнули, и Максим вопросительно замолчал.

— Максим Андреевич…, — Кристина с трудом выговорила эти два слова, и Максим тут же перебил:

— Можно просто Максим.

Она замолчала, немного подумала.

— Тогда вы меня тоже зовите Кристина, пожалуйста, — и почему-то глаза её наполнились слезами. Она всхлипнула. Лера пересела на подлокотник кресла и прижалась к ней. Кристина подняла руку и обняла дочь.

— Меня там называли Маргарита Владимировна, я уже начала думать, что…

Максим глубоко вздохнул и сочувственно кивнул:

— Надеюсь, больше такого с вами не случится, я, конечно, не имею права советовать, но думаю, вам придётся с этим что-то делать, оставить всё как есть, вряд ли получится.

В ответ на него уставились две пары напряжённых одинаково тревожных глаз.

Он помолчал, подождал, но Кристина наморщила лоб — забыла, что хотела спросить. И чтобы сгладить неловкость, Максим сам спросил её:

— А вы помните, как так получилось, что вы… как вы оказались в клинике?

Лицо Кристины стало похоже на лист белой бумаги.

— Помню. Не всё, но помню.

После завтрака Кристине пришлось снова лечь, но она смогла позвонить в банк и заблокировала свои счета и карты. Не ожидала, что почти все деньги останутся нетронутыми. Почему-то была уверена, муж затеял всё это именно из-за финансов. Но потом они с Лерой долго разговаривали в спальне, и Кристине многое стало понятно. Звонили Ангелине.

Когда вышли, Кристина постучала в комнату Максима.

Он всё это время пытался работать, хотя мысли постоянно возвращались к одному — оставаться или уезжать? Дождаться Ангелину? Судя по всему, Ангелина вполне могла позаботиться и о Лере, и о Кристине, они вернутся в Москву, там наверняка есть какие-то люди, которые помогут Кристине решить, что делать дальше и как именно делать.

Интересно, что последует от Самойлова — будет он встречаться с женой? Тогда, у Старой Руссы, он позорно сбежал, это понятно, и Максима не удивило. По большому счёту Дмитрий Сергеевич производил впечатление достаточно наглого человека, трусливого, но наглого, есть такой типаж, Максим частенько сталкивался. Самойлов даже может остаться в доме и спокойно ждать возвращения жены — доказать в суде или кому-то из знакомых, что Кристину поместили туда безо всяких оснований и без её согласия, будет очень сложно, если не невозможно, в клинике однозначно все документы в полном порядке. Несмотря на то, что поместили её туда под чужим именем — скажет, хотел конфиденциальность сохранить. Что-то подсказывало Максиму, Самойлов способен на такое — спустя время, придя в себя и выработав тактику поведения, спокойно посмотреть в глаза чуть не угробленной им жены.

— Максим…, — Кристина замешкалась.

Понимая, что стоять ей тяжело, Максим вышел в гостиную, и они снова устроились в креслах вокруг столика. Кристина с Лерой что-то решили, видимо.

Кристина мягко посмотрела на Максима — глаза её, всё такие же глубокие, как тёмные лесные озёра, уже не затягивало отчаянием и страхом. Максим поймал себя на мысли, что впервые рассматривает её не как кого-то абстрактного, не как маму Леры, а просто… как женщину. Светло-бежевый хлопковый брючный костюм, простой, домашний, видимо, тот, что был на ней, когда Самойлов что-то подмешал ей в вино. На плечах свободный летний кардиган на тон темнее. Милая, беззащитная. Солнце, пробивавшееся сквозь занавески, вдруг озолотило её шею, и Максим увидел изгиб от плеча к ключице, совершенный, словно выточенный.

Максим спокойно ждал. Наконец, Кристина собралась:

— Лера сказала, что должна вам…

Усмехнувшись, он улыбнулся и бросил взгляд на Леру:

— Да ладно, я уже привык, должен признать, смотрится креативно, мой старичок прям помолодел!

Лера тоже улыбнулась. И Кристина. Губы дрогнули, будто пробуя забытое движение. А потом проступили ямочки! Надо же, а у Леры ямочек нет, хотя они с Кристиной очень похожи.

Но она тут же покачала головой:

— Нет, Максим, я очень хочу…

Неужели деньги будет предлагать? Не за дверцы?

Всё так же спокойно посмотрел ей в глаза, не сдержался, улыбнулся ещё шире. И Кристина засмущалась, ресницы опять затрепетали.

— Вы и здесь за всё платите, давайте съездим в город, я закажу в банке моментальную карту…

Ладно, хватит её смущать. И Максим кивнул:

— В город съездим, только завтра уже, хорошо? Сегодня ещё сил набирайтесь.

Из его спальни донёсся звук сотового. Максим извинился, встал.

Звонил Кирилл. Господи, как давно это было! Максим еле сообразил, о чём речь, когда после приветствий тот весело спросил:

— Ну что, как отдыхается? Много карасей наловил?

Тишина. Дмитрий Сергеевич опять проснулся от собственного вздоха — тяжёлого, как будто грудь придавили камнем. Немного полежал, проверяя, но удушья не было. Потянулся к телефону, проверил время: ещё рано. За окном только-только светало, и в этом предрассветном сумраке мир казался нереальным, будто нарисованным углём на листе белой бумаги.

«Она скоро вернётся!» — мысль пронзила его, как лезвие между рёбер. Он замер, прислушиваясь к звукам в доме. Услышал только собственный пульс. Нет, пока тихо. Ни звонков, ни сообщений. Но это ненадолго. И времени у него совсем немного.

Он резко встал, прошёлся по спальне, в ванной остановился перед зеркалом. В отражении на него смотрел заспанный мужчина с тенью в глазах.

«Трус!» — прошептало отражение.

— Нет, — Дмитрий Сергеевич ответил вслух, — так надо было, она сама виновата.

Дубай. Документы, билеты, деньги — бесконечные деньги, и никаких вопросов. Всё готово, оставалось только кое-что доделать, поужинать с Широковым, уточнить кое-какие вопросы, потом дождаться ночи и исчезнуть.

Самойлов на секунду задумался о родителях: заехать попрощаться или не стоит? Время ещё есть. Но что, если Кристина появится раньше?

Он подошёл к французскому окну, раздвинул шторы. Первые лучи солнца скользили по крышам соседних домов, по стёклам редких оставленных на дорожках дорогих автомобилей. Где-то там, за всем этим Кристина могла уже ехать сюда. С вопросами. За правдой.

Он усмехнулся — возможно, ей сейчас есть чем заняться, кроме этого!