Если долго думать над какой-то проблемой – решение обязательно найдется. Правда, не факт, что решение именно этой проблемы. Частокол… колья… вбивать в землю… почешется… В общем, я решил огородить свой лагерь заточенными кольями, вбитыми в землю. Двумя рядами – один под сильным наклоном, другой поменьше. Так, чтоб зверь, пожелай он пробраться к моему жилищу, натыкался на острия и не мог подобраться к кольям снизу или перепрыгнуть через них.

Для себя я оставил проход, а чтоб незваный гость не смог воспользоваться тем же путём, соорудил что-то вроде рогатки, простейшего кавалерийского заграждения, только с тремя рядами кольев, чтоб к нему невозможно было подобраться снизу. А чтоб особо ушлый зверь не сдвинул эту конструкцию, аккуратно по бокам верёвкой привязывал её к остальному заграждению.

Провалившийся в мою хижину кабан и вбитые в землю заострённые колья навели меня ещё на мысли – я задумал сделать волчью яму. Дело трудоёмкое, конечно, но охота на зверя обеспечит меня новыми ресурсами: это и мясо, и шкура, и жилы, возможно, клыки и крупные кости. У наших далеких предков, людей каменного века, всё это шло в дело. Так чем я хуже?

Место для воплощения своих коварных планов я выбирал с особым тщанием, тут ведь работы предстоит не на один час и даже не на один день. И было бы очень обидно, если бы моя очередная ловушка после стольких вложенных усилий никого не поймала. А такое вполне могло случиться, звери ведь не ходят где попало. И грунт стоит выбирать правильный - с моими инструментами это очень важно.

И всё же на создание волчьей ямы у меня ушло не два дня, как я рассчитывал, а почти четыре. Копать я начал недалеко от дубравы, чуть в стороне от заболоченной долинки. Конечно, здесь мне могут помешать кабаны – если придут они, мне придётся уходить, ведь на открытое противостояние с ними я пока пойти не могу. Но именно кабаны и являлись моей приоритетной целью – я не забыл вонючую кучу в своём лагере. Не забыл и не простил

Поначалу думал начать копать прямо в долинке, рядом с зарослями лопуха, которые мы с кабанчиками регулярно посещаем – я с одной стороны, они с другой. Но обдумав тщательно, решил, что так я имею все шансы, углубившись на полметра, наткнуться на воду – я ведь не колодец делать собираюсь.

Аккуратно срезав пласт дёрна размерами полтора на полтора метра, я вооружился палкой-копалкой и консервной банкой и принялся за работу. Работа монотонная и утомительная: разрыхлил землю палкой – выгреб банкой, разрыхлил – выгреб, разрыхлил – выгреб. Никакого, блин, пространства для творческой мысли! Хорошо хоть банку я сберёг, без неё было бы совсем грустно – не посуду же использовать для выгребания земли, она у меня на вес золота.

И, словно в насмешку, в конце дня я докопался до камня… Я даже думал обкопать его и как-то вытащить, но быстро осознал безнадёжность этой затеи: камень закрывает всё дно моей ямы, при таких размерах, даже обкопай я его полностью, такую глыбу мне просто не сдвинуть.

Но от идеи своей я не отказался и, выбрав на следующий день другое место, снова начал работу. Потом приходила стая кабанов, видимо, заинтересовавшихся моим занятием, – пришлось отступать и заниматься другими делами, пока свинское общество отвалит восвояси. Мелькнула было мысль, что кабаны теперь знают, где находится яма, и не пойдут в мою ловушку, но я отбросил её как незначительную: не настолько они умны, опыт предков говорит, что такие ямы годами могут служить охотнику, и животные, даже видя гибнущих в ловушке сородичей, все равно будут попадаться. Главное - содержать ловушку в чистоте, чтоб звери не учуяли запах смерти. Впрочем, всеядных кабанов это наоборот может привлечь – падалью они не брезгуют.

Дальше всё прошло без неожиданностей. Откопал яму - когда я стоял на дне, край её достигал мне подмышек, - так что больше полутора метров глубиной, получается. Можно было бы и глубже выкопать, но работать было уже очень неудобно. Навбивал в дно кольев, заточил. Положил сверху на яму несколько веток, не слишком толстых, уложил сверху пласт дёрна, который снимал в самом начале работы. Ветки под весом дёрна чуть просели, и он легко вписался в периметр ямы и практически слился с поверхностью. Отлично получилось – сам бы такую ловушку не заметил. Если бы не куча земли рядом. Надо бы, кстати, её отгрести чуть подальше. И последний штрих – кинуть в центр дернового пласта горсть корней лопуха.

- Ловись, свинка, большая и маленькая!

Истошный визг разбудил меня уже на следующее утро. И хоть от ямы до моего лагеря было не так уж близко, и звук не был оглушительным, но визжала свинья громко – животному явно было очень больно. Меня пронзил короткий укол совести – ведь это дело моих рук. Впрочем, я быстро подавил его воспоминаниями о дыре в крыше хижины, в которую я вложил столько трудов, и о куче дерьма посреди моего лагеря.

На каждый день у меня была запланирована масса дел: кроме обхода ловушек, приготовления пищи и заготовки дров я собирал и сушил грибы, травы и ягоды; заготавливал сено – в углу моего лагеря его уже скопился немаленький стог. Я не знал, когда здесь наступит зима и насколько лютой она будет, но лучше быть к ней готовым.

Тем не менее, во сне я себе не отказывал – ложился, когда хотел, вставал, когда проснусь. И сейчас, хоть и не скажешь уже, что утро очень уж раннее, солнце только начало карабкаться на небосклон.

- Да эти кабаны, однако, ранние пташки! – усмехнулся я.

Однако свиньи смогли удивить меня не только своим ранним подъёмом. Когда я пришёл на опушку перед долиной, увидел, что свиней у ямы собралось целое стадо. Я ожидал, что животное может быть и не одно, но предполагал, что если одно из них попадет в беду, то остальные либо разбегутся, либо будут бестолково толочься вокруг. А эти кабаны, кажется, пытались помочь своему сородичу – пытались подрыть носами стенки ямы

Или попавший в яму кабан умер, и они решили его съесть? А что? Волки зимой охотно поедают своих мертвых сородичей. И это один из вариантов остаться в живых, если встретился зимой с голодной стаей серых хищников (если, конечно, у тебя есть ружьё): надо подстрелить одного из них и уходить – пока волки не съедят своего павшего сородича, за тобой они не двинутся. Правда, потом они быстро догонят человека, но действие можно повторить. И так до тех пор, пока не доберёшься до какого-нибудь убежища, будь то село или зимовье.

А произошедшее дальше и вовсе ввело меня в лёгкий ступор: из дубравы выбрался кабан, размеров, как мне показалось, не меньше годовалого бычка, окинул долинку царственным взглядом и с вальяжной неспешностью направился к яме. Когда он достиг своих сородичей, я понял, что если и ошибся с размерами, то ненамного – смотрелся он рядом с ними как трамвай в окружении малолитражек. Кабанчики поменьше услужливо расступились, уступая дорогу кабану-папке, тот осмотрел место происшествия, что-то хрюкнул кабаньему обществу, мотнул башкой и той же невозмутимой походкой направился обратно к дубам. А остальные без сомнений и колебаний отправились за ним, словно утята за мамой-уткой.

- И кто это был? – спросил я у… видимо, у окружающего пространства.

Хотя меня больше интересовал ответ на другой вопрос: чего теперь делать-то? По идее надо бы забрать тушу кабана - не из мести же всему кабаньему племени я его убил, ну в самом деле. Но вот идти к яме сейчас совсем не хотелось - так и чудилось, что вся эта кабанья свора засела за ближайшими деревьями дубравы и только и ждёт, чтоб я подошёл поближе, чтоб наверняка отомстить за смерть сородича. Вроде бы глупости, убеждал себя я, но сердце предательски колотилось как с цепи сорвалось, желудок сжался, ладони вспотели…

Пошёл, конечно. Медленно, готовый при любом подозрительном шевелении развернуться и бежать так быстро, как ещё никогда в жизни не бегал, но пошёл. А иначе зачем я всё это затеял? И животное, получится, зря загубил? Да и ценные в моём положении ресурсы мне по-прежнему нужны.

Дошел до ямы – ничего подозрительного не произошло. Прошел немного дальше, к дубам – и снова ничего не случилось. Стоял в трёх шагах от опушки, в полной готовности и в жутком напряжении, минут десять, прислушиваясь, всматриваясь и даже принюхиваясь. Но всё было тихо…