Пока эти угрозы нарастали, Буш не спешил создавать организованную команду и оставался странно рассеянным и невовлеченным.[629] Репортеры писали, что он был «не в ладах» с простыми американцами. Казалось, он не понимал важного факта американской политики конца XX века: Победа на президентских выборах стала требовать постоянного, всепоглощающего внимания. Его отрешенность оказалась катастрофической на съезде GOP в августе, где он по неосторожности позволил религиозным консерваторам доминировать. Они одобрили ярко выраженную консервативную платформу, в которой основное внимание уделялось сохранению «семейных ценностей», призыву восстановить молитву в государственных школах и осуждению абортов. Бьюкенену предоставили место для выступления в прайм-тайм в первый вечер съезда, где он выступил с суровым и религиозным посланием перед общенациональной телевизионной аудиторией. Порицая «радикальный феминизм», «аборты по требованию» и «права гомосексуалистов», он провозгласил: «В этой стране идет религиозная война. Это культурная война, столь же важная для того, какой нацией мы станем, как и сама холодная война. Это война за душу Америки».[630]

Поскольку Буш, очевидно, не в состоянии контролировать свою собственную партию, Клинтону пришлось довольно легко. Он обещал не только снижение налогов для среднего класса, но и создание национальной системы медицинского страхования для всех американцев. Хотя он держался на расстоянии от Джесси Джексона и других левых афроамериканцев, он был очень популярен среди чернокожих избирателей. Возможно, благодаря тому, что он был южанином, на Юге он показал лучшие результаты (впоследствии он победил в четырех из одиннадцати южных штатов), чем любой другой кандидат от демократов со времен Картера в 1976 году.[631] В основном он придерживался центристской позиции, которой ранее придерживался по вопросу преступности, в частности, покинул предвыборную кампанию и вернулся в Арканзас, чтобы одобрить казнь умственно отсталого чернокожего заключенного.

Клинтон уделял мало внимания иностранным делам. В конце концов, холодная война закончилась, и в стране царил мир. К тому же Буш был героем войны, а значит, более привлекательным кандидатом для многих американцев, участвовавших во Второй мировой войне или во Вьетнаме. Вместо этого Клинтон стал лидером благодаря своей сильной внутренней политике. Выступая так, словно рецессия ещё не отступила, он сосредоточился на том, чтобы донести до слушателей главную мысль: Экономическая политика администраций Рейгана и Буша нанесла серьёзный ущерб нации. Республиканцы, по словам Клинтона, создали «худший экономический рекорд со времен Великой депрессии». На видном месте в его «военном штабе» в Литл-Роке висела табличка с четкой стратегией: «Главный вопрос — экономика, глупости».

По всем этим причинам Клинтон легко победил в ноябре. Он набрал 44,9 миллиона голосов, 43 процента от общего числа, против 39,1 миллиона голосов Буша, 37,4 процента. Женщины, не обращая внимания на репутацию Клинтона как бабника, поддержали его сильнее, чем мужчины.[632] На выборах, на которые пришло почти на 13 миллионов избирателей больше, чем в 1988 году, Буш получил на 9,7 миллиона голосов меньше, чем четырьмя годами ранее. Он был силен только в Солнечном поясе, равнинных штатах и на Горном Западе. Эти регионы, которые Рейган также выиграл и где религиозные консерваторы были особенно активны, стали довольно твёрдой республиканской страной. Но Буш потерпел серьёзное поражение в ключевых городских штатах Северо-Востока, Среднего Запада и Западного побережья. Клинтон одержал большую победу в Калифорнии, которая лидировала в стране по количеству голосов (54) в коллегии выборщиков. Он победил в коллегии выборщиков со счетом 370 против 168.

Большинство анализов результатов голосования говорят о том, что кандидатура Перо навредила Бушу. Перо набрал 19,7 миллиона голосов, или 19 процентов от общего числа голосов. Это был самый впечатляющий результат кандидата от третьей партии с тех пор, как Теодор Рузвельт набрал 27% голосов как кандидат от Прогрессивной партии в 1912 году. По оценкам исследователей, до 70 процентов поддержки Перо могли получить люди, которые сказали, что голосовали за Буша в 1988 году.[633] Наиболее вероятное объяснение сильных результатов Перо, которые удивили многих наблюдателей, заключается в том, что многие американцы решили выразить своё недовольство обеими партиями.

Хотя Клинтон одержал убедительную победу, он знал, что ему нечем похвастаться. Его процент голосов, 43, был самым низким для любого победителя с тех пор, как Вудро Вильсон победил с 42 процентами в 1912 году. Даже Дукакис, набравший 45% в 1988 году, был немного лучше. Демократы получили одно место в Сенате с перевесом 57 к 43 в 1993 году, но потеряли девять мест в Палате представителей, где у них было бы преимущество 258 к 176.

Тем не менее, это была воодушевляющая победа демократов, которые уже двенадцать лет не имели Белого дома. Более того, Клинтон, умелый и часто харизматичный участник избирательных кампаний, казалось, заклеил по крайней мере несколько трещин, ослабивших Демократическую партию с 1960-х годов. Хотя либералы опасались, что он может направить партию слишком далеко вправо, они были в восторге от того, что он оттеснил от власти гоп-группу. Поскольку демократы получили контроль над президентским креслом, сохранив большинство в обеих палатах Конгресса, у них были все основания надеяться, что чума разделенного правительства не поразит новую администрацию. Поскольку рецессия осталась в прошлом, сторонники Клинтона ожидали, что его «прогрессивный центризм», как его называли некоторые, оживит нацию.

Роберт Борк, которому Сенат в 1987 году отказал в месте в Верховном суде, в 1990-е годы стал воинствующим консерватором в «культурных войнах», как их называли современные писатели в то спорное десятилетие. Свою гневную и широко известную книгу «Сутулясь к Гоморре» (1996) он открыл цитатой из стихотворения Уильяма Батлера Йитса «Второе пришествие», написанного в 1919 году после Первой мировой войны. Среди отчаянных строк стихотворения были такие: «Все рушится, центр не держится, / Просто анархия на мир набросилась, / Прилив, помутневший от крови, и повсюду / Церемония невинности утонула; / Лучшие лишены всякой убежденности, а худшие / Полны страстного накала».[634]

Подзаголовок полемической книги Борка «Современный либерализм и упадок Америки» подчеркивал две главные темы, о которых бились многие консерваторы в 1990-е годы: Америка находилась в «упадке», а либералы были виноваты в культурных войнах, раскалывающих нацию. Борк писал: «Почти в каждой отрасли нашей культуры есть аспекты, которые сейчас хуже, чем когда-либо прежде, и гниль распространяется». Он стрелял по целому ряду целей: «Ослабленная, гедонистическая культура» Америки, её «разнузданная демонстрация сексуальности», «популяризация насилия в… развлечениях» и «разъяренные активисты феминизма, гомосексуальности, экологии, прав животных — список можно продолжать до бесконечности». В заключение он посетовал, что Соединенные Штаты «сейчас находятся на пути к моральному хаосу, который является концом радикального индивидуализма, и тирании, которая является целью радикального эгалитаризма. Современный либерализм испортил нашу культуру по всем направлениям».[635]

Борк был далеко не единственным писателем, сетовавшим на «упадок» Америки в 1990-е годы. Карл Роуэн, афроамериканский журналист, также в 1996 году выступил с гневной книгой под названием «Грядущая расовая война в Америке: Пробуждающий звонок». Хотя его главной мишенью был совершенно иной белый расизм, Роуэн согласился с тем, что Соединенные Штаты «находятся в упадке… на скалах в духовном, моральном, расовом и экономическом плане». Он добавил: «Повсюду я вижу признаки упадка, разложения и саморазрушения». Америка, по его словам, «тонет в жадности» и «сексуальной гнили и беспричинном насилии». Привлекая внимание читателей к судьбам Древнего Рима и Греции, а также Британской империи, Роуэн с отчаянием констатировал: «Эта страна… находится в стремительном упадке».[636]