В отличие от зарубежных опасностей времен холодной войны, когда основные источники международного насилия — государства — было относительно легко выявить, в эпоху после холодной войны террористические угрозы исходили не только от скрытных и авторитарных режимов, но и от множества полуавтономных групп без гражданства, которые было очень трудно обнаружить. К 2000 году считалось, что агенты, так или иначе связанные с «Аль-Каидой», действовали в шестидесяти странах. Другие террористы, похоже, входили и выходили из самых разных тайных ячеек и антиамериканских групп. Широко распространено было мнение, что во многих районах Афганистана власть принадлежит не талибам, а террористам-самоубийцам бин Ладена.

По всем этим причинам Соединенные Штаты оставались уязвимыми перед терроризмом, когда администрация Клинтона покинула свой пост в январе 2001 года. Три дополнительные причины — помимо тех, что были приведены выше, — помогают объяснить пренебрежение населения и официальных властей, которое усугубило эту уязвимость. Первой из них был экономический подъем, который способствовал росту гордости за достижения Америки и распространению самоуспокоенности населения относительно будущего хода международных событий, в том числе и терроризма. В те благополучные, самодовольные времена ни Конгресс, ни администрация не сталкивались с серьёзным давлением со стороны населения, требующего усилить американскую защиту от насилия из-за рубежа.

Второе — безответственное и скандальное личное поведение Клинтона, новости о котором в январе 1998 года ворвались на общественную арену с громкими заголовками. Третьей причиной стало пристрастное рвение, с которым враги президента — республиканцы, особенно в Конгрессе, — пытались сместить его с поста.

Последовавшие за этим политические обвинения привлекли внимание миллионов американцев, зачастую отвлекая их от более серьёзных вопросов, в том числе от терроризма. Партизанская борьба и её последствия неизбежно отвлекали Конгресс, а также президента и его высших советников. Когда политическая война немного утихла после февраля 1999 года, и в этот момент измученный президент наконец-то одержал победу над своими многочисленными противниками, его администрация осталась в израненном состоянии. Хотя с течением времени личные эксцессы Клинтона могут занять относительно небольшое место в американских учебниках, историки и другие люди обязательно зададутся вопросом, насколько лучше Соединенные Штаты могли бы подготовиться к борьбе с терроризмом, если бы глаза их политических лидеров — и средств массовой информации — не были затуманены более серьёзными проблемами.

Во многом благодаря влиянию друга семьи, который делал щедрые взносы в Демократическую партию, Моника Левински в июле 1995 года получила стажировку в Белом доме. Выросшая в Брентвуде — районе Лос-Анджелеса, где жил О. Дж. Симпсон, и недавно окончившая колледж Льюиса и Кларка в Орегоне, она была в возрасте двадцати одного года. Приехав в столицу страны, она поселилась в жилом комплексе «Уотергейт». Четыре месяца спустя, 15 ноября, она и Билл Клинтон устроили свидание в Белом доме, где, разумеется, жили президент и его жена. Это был второй день частичной остановки работы федерального правительства, вызванной межпартийной борьбой за бюджет летом и осенью, и штат Белого дома, состоявший из 430 человек, временно сократился до 90.

Их свидание стало первой из десяти встреч, в девяти из которых Левински занималась оральным сексом, которые скрытная пара организовала в течение следующих шестнадцати месяцев, причём большинство из них состоялись между 15 ноября 1995 года и 7 апреля 1996 года, когда Левински, ставшая к тому времени правительственной служащей, была переведена в Пентагон. Большинство этих свиданий проходили либо в небольшом частном кабинете рядом с Овальным кабинетом, либо в коридоре без окон за его пределами. По словам Левински, президент часто звонил ей по телефону и пятнадцать раз занимался сексом по телефону. Пара также обменивалась подарками. Последняя из их серьёзных встреч состоялась 29 марта 1997 года, после чего у них было две встречи в Овальном кабинете, в августе и декабре 1997 года, сопровождавшиеся поцелуями.[979]

На этом дело могло бы и закончиться. Хотя Левински была смелой и дерзкой девушкой, которая флиртовала с президентом, поднимая перед ним юбку и демонстрируя нижнее белье со стрингами, и хотя Клинтон был известен своим блуждающим взглядом, никто из присутствующих не представлял, что президент занимался оральным сексом рядом с Овальным кабинетом. До января 1998 года американская общественность даже не подозревала, что такие встречи могут иметь место. Если бы почти легендарная удача Клинтона сохранилась — как это могло бы случиться, если бы он занимал пост главы правительства в дни, предшествовавшие Уотергейту, когда репортеры относительно спокойно смотрели на распущенность политиков, — он присоединился бы к ряду других американских президентов, которые вступали во внебрачные связи, не будучи публично разоблаченными во время пребывания в должности.

Сложный комплекс событий лишил Клинтона такой удачи. Одним из них было пристрастное рвение консервативных политических врагов, которые давно считали его интриганом и бабником. Задолго до января 1998 года, когда роман с Левински попал в заголовки газет, президент был вынужден нанять адвокатов, чтобы оспорить два расследования его поведения. Оба они привели к тому, что он оказался в центре внимания новостей, часто становившихся сенсационными. Одним из них было расследование Кеннета Старра, независимого адвоката, который в середине 1994 года начал расследовать причастность Клинтонов к целому ряду дел, в частности к проекту застройки реки Уайтуотер в Арканзасе. Другой причиной стал гражданский иск, который Пола Корбин Джонс подала в мае 1994 года, утверждая, что, будучи губернатором Арканзаса в 1991 году, он сексуально домогался её в гостиничном номере в Литл-Роке.[980]

Хотя адвокаты Клинтона боролись с этими расследованиями на каждом шагу, им не удалось их отменить. В мае 1997 года Верховный суд единогласно отклонил утверждение Клинтона о том, что Конституция защищает его от гражданских исков, подобных тому, который инициировал Джонс, пока он находится в должности. Он постановил, что дело должно быть продолжено.[981] Многие правовые аналитики критиковали это решение, утверждая, что оно подвергает всех будущих руководителей страны риску столкнуться с трудоемкими и потенциально необоснованными судебными разбирательствами по обвинению в неправомерных действиях, которые могли иметь место до вступления президента в должность. Тем не менее решение суда осталось в силе, заставив Клинтона и целую батарею дорогостоящих юристов разбираться с иском впоследствии.[982]

Тем не менее ни Старр, ни адвокаты, помогавшие Джонсу, не узнали ничего нового о связи Клинтона с Левински до осени 1997 года. В этот момент Линда Трипп, коллега Левински по работе в Пентагоне, стала одним из главных действующих лиц в драме, которая вскоре должна была развернуться. Трипп, которой было почти пятьдесят лет, когда она встретила Левински в 1996 году, питала множество обид, особенно на Клинтона и его помощников, которые ранее сместили её с должности секретаря в Белом доме и отправили в Пентагон. Когда она столкнулась с Левински, коллегой по изгнанию в Пентагоне, она поняла, что её молодая коллега была влюблена в Клинтона. Притворившись, что подружилась с ней, она узнала, что у Левински были сексуальные отношения с президентом.

Начиная с сентября 1997 года Трипп тайно записал несколько разговоров, в которых Левински рассказывала интимные подробности своих похождений. Затем Трипп начал делиться записями с юридической командой Полы Джонс, которая искала доказательства внебрачных связей, в которые мог вступать Клинтон на протяжении многих лет. Когда в январе 1998 года Левински дала показания под присягой по делу Джонс, Старр (который общался с адвокатами Джонс до того, как стал независимым адвокатом, и внимательно следил за развитием событий в этом деле) увидел шанс расширить своё расследование.