Это не означало, что сторонники жесткой американской внешней политики исчезли со сцены. Министр обороны Чейни, среди прочих, считал, что Соединенные Штаты должны энергично вмешаться в вакуум, образовавшийся после распада Советского Союза. В 1992 году Чейни вместе с Полом Вулфовицем, заместителем заместителя министра по вопросам политики, поддержал сотрудников, разработавших амбициозный план «Руководство по оборонному планированию», касающийся международных обязательств Америки. В нём говорилось, что Соединенные Штаты в новом мире после окончания холодной войны должны «препятствовать [всем другим странам] оспаривать наше лидерство или пытаться перевернуть установленный политический и экономический порядок».[580] Хотя отчасти этот документ был направлен против потенциальных конкурентов, таких как Япония и Германия, в более широком смысле он представлял собой заявление о том, что Соединенные Штаты должны сохранить статус непревзойденной сверхдержавы, как колосс, противостоящий всем желающим. И тогда, и в последующие годы он оставался руководящим документом американской внешней и военной политики.[581]

Следуя этому предписанию, администрация Буша сохраняла довольно высокие расходы на оборону, чем разозлила либералов, стремившихся получить «дивиденды мира», которые можно было бы использовать для внутренних социальных программ. Хотя за четыре года президентства Буша расходы на оборону — и на зарубежную разведку — несколько снизились, Чейни и другие высокопоставленные чиновники продолжали придерживаться «доктрины Пауэлла», которая, перейдя из рейгановских времен, утверждала, что Соединенные Штаты должны поддерживать высокий уровень военной готовности, чтобы, если им когда-нибудь придётся вести войну, они могли сделать это с подавляющей силой, тем самым защищая американских солдат от риска потерь, подобных вьетнамским.[582]

По большей части президент и его советники действовали благоразумно в связи с распадом Советского Союза. В 1991 году Буш заключил с Горбачевым соглашение, которое привело к выводу большинства тактических вооружений с зарубежных позиций и снижению уровня боеготовности ядерных арсеналов. В договоре СНВ–1, заключенном в середине 1991 года, лидеры двух стран договорились о сокращении ядерных вооружений — с 13 000 боеголовок в 1990 году до 9000 в 1992 году и до 7000 к 1995 году.[583] Незадолго до ухода с поста президента в 1993 году Буш и Ельцин провели переговоры по СНВ–2, в соответствии с которым максимальный предел для каждой из сторон в будущем составлял от 3000 до 3500 боеголовок. Это соглашение показало, что Соединенные Штаты и их некогда самый могущественный противник развивают захватывающие дух успехи, достигнутые Рейганом и Горбачевым. Большинство обозревателей американской внешней политики дали Бушу хорошую оценку за его дипломатию в отношениях с Москвой, за его роль в содействии воссоединению Германии и за его попытки привлечь западных союзников к усилиям по оказанию помощи хрупким новым государствам, пришедшим на смену советским республикам, а также бывшим коммунистическим сателлитам Советского Союза в Восточной Европе.[584]

С такими достижениями Буш вполне мог рассчитывать войти в историю как один из самых искусных президентов Америки в управлении внешней политикой. К моменту ухода с поста президента его особенно хорошо запомнили как президента, который привел тщательно созданный и грозный международный альянс к войне против Ирака. Хотя эта война не предотвратила возвращения нестабильности на глубоко неспокойный Ближний Восток, коалиция одерживала триумф за триумфом в ходе самих боевых действий.

В глазах Буша — и многих других глав государств — главным источником проблем в регионе был президент Ирака Саддам Хусейн. Придя к власти в 1979 году, Хусейн вообразил себя современным Навуходоносором, который приведет арабский мир к великим высотам. Среди его кумиров были Гитлер и Сталин. Со временем он построил ряд роскошных дворцов для себя и своей семьи. В стране появилось множество его статуй и портретов. В 1980 году он начал войну против соседнего Ирана, гораздо более крупного государства. Боевые действия продолжались восемь лет, в течение которых Хусейн применял химическое оружие против иранцев, прежде чем война закончилась безрезультатно в 1988 году. В течение этого времени Хусейн поддерживал усилия по производству ядерных бомб и убил сотни тысяч своих людей, в основном курдов и шиитов, которые были неспокойны под деспотичным правлением его жестко организованной клики мусульман-суннитов.[585] В марте 1988 года он санкционировал применение химического оружия в курдской деревне Халабджа, в результате чего за один день погибло 5000 человек.

Представители администрации Рейгана, считая Иран более серьёзной угрозой стабильности на Ближнем Востоке, в основном закрывали глаза на эксцессы Хусейна и осторожно поддерживали его режим в период с 1980 по 1988 год. Во время ирано-иракской войны Хусейн получал выгоду от американской разведки и помощи в планировании боевых действий. В июле 1990 года американский посол в Ираке, возможно, непреднамеренно заставил Хусейна думать, что Соединенные Штаты не будут бороться, чтобы остановить его, если он решит напасть на богатый нефтью Кувейт, иракского соседа на юге. Но иракско-американские отношения всегда были непростыми, и они рухнули 2 августа 1990 года, когда Ирак начал неспровоцированное и быстро успешное вторжение в Кувейт. Буш, чувствительный к воспоминаниям о вьетнамской трясине и осознающий потенциально огромные последствия военного вмешательства, был ошеломлен дерзкой агрессией Ирака. Говорят, что «железная леди» Великобритании, премьер-министр Маргарет Тэтчер, пыталась укрепить его позвоночник. «Помни, Джордж, — предупредила она, — сейчас не время шататься».[586]

На самом деле Буш не нуждался в жестких мерах. Быстро введя экономические санкции против Ирака, он стал самым сильным голосом в администрации против агрессии Хусейна. Заявив: «Этого не будет», президент отменил предупреждения советников, в частности Пауэлла, о том, что война против Ирака будет дорогостоящей и опасной. По оценкам Чейни и Пауэлла, в таком конфликте могут погибнуть до 30 000 американских солдат.[587] Отправив госсекретаря Бейкера в ряд зарубежных миссий, Буш сумел привлечь тридцать четыре страны в многонациональную коалицию, которая была готова внести определенный вклад в борьбу с Ираком под руководством США. В конце ноября Буш добился принятия резолюции Совета Безопасности ООН, санкционирующей применение силы для изгнания Ирака из Кувейта, если Хусейн не уберется оттуда до 15 января 1991 года. Резолюция была принята двенадцатью голосами против двух, причём Советский Союз был в числе двенадцати. Китай, один из пяти государств, обладающих правом вето, воздержался. Только Йемен и Куба высказались против.[588]

Однако Буш с самого начала понял, что Хусейн, претендовавший на Кувейт как на иракскую территорию, не намерен отступать. Как и Картер, заявивший, что Америка в случае необходимости вступит в войну, чтобы не позволить врагам контролировать Персидский залив, он был готов сражаться с агрессорами в регионе. Поэтому, пока вращались колеса дипломатии, он привел в действие доктрину Пауэлла. Больше не опасаясь советских военных замыслов в отношении Западной Европы, он вывел часть американских войск из Германии, чтобы укрепить то, что вскоре превратилось в грозные боевые силы коалиции. В коалицию, которая пользовалась нервной поддержкой нескольких мусульманских стран (включая Пакистан, Афганистан, Египет, Сирию и Турцию) и которая должна была в значительной степени опираться на готовность Саудовской Аравии служить плацдармом, в конечном итоге вошли войска из пяти арабских государств. В район Персидского залива было переброшено более 460 000 американских военнослужащих, 1500 самолетов и 65 боевых кораблей.[589]