Утром восемнадцатого июня Джим Логан стоял перед овальным зеркалом в спальне гостиничного номера, выполняя свои обычные ритуальные упражнения с «кольтом». Но сегодня он никак не мог сосредоточиться на своем занятии. Отсутствующим взглядом наблюдая за собой в зеркале, он вновь и вновь с молниеносной быстротой выхватывал свой револьвер из кобуры, низко висящей на бедрах. В это утро он действовал автоматически, невнимательно.

Логан плохо спал ночью. Ему снова приснился сон, тот самый проклятый сон! Он преследовал его с той грозовой ночи в пещере, которую они провели вместе с Брайони Хилл. И в довершение всего вчера от Дэнни снова пришло письмо, такое же, как и предыдущие. Черт возьми! Когда же наконец парень успокоится и перестанет настаивать на его возвращении домой? Неужели он до сих пор не понял, что это невозможно? Неужели он не знает, кем стал его старший брат и что теперь ему уже слишком поздно возвращаться к жизни, оставленной много лет назад? Перед мысленным взором Логана промелькнуло отцовское лицо, суровое, мужественное, с резкими чертами и загрубевшей кожей. Это лицо напомнило ему главную причину, по которой он не мог вернуться на отцовское ранчо. «На ранчо Дэнни», – поправил он сам себя. У него не было права возвращаться.

И еще этот сон, этот проклятый сон! Логан знал его уже наизусть. Он стоял у него перед глазами, как дешевый узор на обоях около зеркала. Во сне он снова был дома, в огромном дубовом особняке. Он видел шумную ферму, ковбоев, объездчиков, корали, конюшни, скот. Затем он оказывался внутри дома среди изящной мебели, которую так любила его мать. Толстый ковер на полу в гостиной, отцовский кабинет, огромная столовая, просторная кухня. Он поднимается наверх по лестнице, идет через длинный холл по дубовому паркету и входит в большую спальню своих родителей. Там на великолепной кровати под балдахином лежит Брайони Хилл в белом шелковом халате. Пышное облако черных волос соблазнительно покрывает молочные плечи. Она улыбается ему, манит к себе, манит, манит…

В этом месте Логан всегда просыпался, обливаясь потом, изнывая от неуемного желания, гнездившегося в самом его сердце. Он даже сам себе не решался признаться, насколько сильно он желал, чтобы этот сон стал реальностью. Признать это было бы слишком больно. Логан критически посмотрел на свое отражение в зеркале. Он изменился. Брайони сумела сделать то, что он сам уже не считал возможным. Она проникла в его душу, несмотря на все преграды, которые Логан строил многие годы, желая оставаться спокойным и невозмутимым, независимым от внешнего мира, полного несправедливости и абсурда. Какой бесславный итог многолетних трудов – влюбиться без памяти в девушку и не иметь ни малейшей надежды когда-нибудь обладать ею!

В ту незабываемую ночь в пещере ее тоже тянуло к нему, их страсть была обоюдной, но Брайони ни за что не даст воли своему чувству. Она никогда не свяжет свою жизнь с человеком, убившим ее отца. Логан слишком ясно понял это по выражению ее восхитительных глаз. Он больше не надеялся когда-нибудь держать девушку в своих объятиях, ласкать ее нежные груди, целовать прелестные сладкие губы, еще раз познать радость проникновения в нее. У них нет будущего ни в Техасе, ни где-либо еще. Сон никогда не станет явью. Логан сознавал, что у него нет другого выхода – он должен забыть Брайони Хилл и то непреоборимое чувство, которое она сумела пробудить в нем.

Однако, несмотря на свою решимость, Джим Логан не имел права забыть о Брайони немедленно. Он знал, что ей угрожает опасность, и не мог просто собрать вещи и покинуть город, не защитив девушку. Рано или поздно Ричардс вместе со своим грязным сообщником предпримут новую попытку избавиться от нее.

Он должен разыскать проклятое письмо! Оно являлось единственной уликой, подтверждающей подозрения Сэма Блэйка и дающей возможность преследовать Ричардса и его людей по закону. Только тогда Брайони будет в безопасности. Сунув «кольт» обратно в кобуру, Логан выругался вслух. Если бы он не был связан обязательствами доказать, что Уэсли Хилл, Мэтт Ричардс и третий неизвестный воровали скот с ранчо Блэйка! Тогда он попросту бросил бы вызов Ричардсу и тем койотам, которые выполняли за него грязную работу, и навсегда избавил бы от них Винчестер. В исходе схватки он не сомневался. Несмотря на то что сейчас был не в лучшей форме из-за навязчивых мыслей о Брайони, он по-прежнему был способен опередить любого стрелка в штате. Но Логан не имел права решить проблему таким простым способом, во всяком случае, не теперь. Блэйк нанял его, чтобы собрать доказательства, с помощью которых он смог бы легально вернуть себе часть украденного скота. Логан обязан был выполнить условия договора.

«Хорошо же, – подумал он решительно, – если надо, я из-под земли достану эти чертовы доказательства, и тогда ничто не помешает мне отправить негодяев в могилу. Только бы Брайони удержалась до тех пор от необдуманных действий, потому что, если с ней что-нибудь случится…»

Он не закончил свою мысль. Глаза его зловеще сверкнули, и, покинув спальню, он направился вниз по лестнице в общую комнату отеля.

Логан съехал от Джинджер уже несколько недель назад, не желая более выносить яростные вспышки ревности в ответ на свою неприкрытую холодность. Кроме Брайони Хилл, его больше не прельщала ни одна женщина. Быть может, когда он закончит здесь свои дела и переедет в другой город, его интерес к случайным связям восстановится, но сейчас для этого было еще слишком рано.

Сейчас Логан не мог думать ни о ком другом. Брайони вытеснила из его мыслей всех остальных женщин, которых он когда-либо знал в своей жизни.

– Доброе утро, мистер Логан!

Эдна Биллингс, подметавшая сосновый пол в общей комнате, улыбнулась ему натянуто.

Подобная нервная реакция на его появление была вполне типичной. Люди приветствовали Джима Логана с преувеличенным вниманием и вздыхали с облегчением, когда он поворачивался к ним спиной. За многие годы он успел к этому привыкнуть. Только два человека за все это время обращались с ним иначе. Первая – девушка, ставшая его другом, – Дэйзи Уинстон. Вторая – Брайони Хилл.