На следующее утро Брайони встретилась с Шорти Баханэном. Их беседа была недолгой, но плодотворной. Ей с первого взгляда понравился этот грубоватый маленький седой человечек с искривленными многолетним сидением в седле ногами и скрипучим голосом. Шорти Баханэн по натуре был хитрым и недоверчивым человеком, и поначалу он скептически отнесся к организаторским способностям нового босса. Войдя к Брайони в кабинет, он подозрительно окинул ее немигающим взглядом своих маленьких, похожих на бусинки глаз. Однако, поговорив с ней немного, он вынужден был изменить свою точку зрения и признать, что она не похожа на обычную городскую девушку.

Шорти быстро понял, что Брайони не бросает слов на ветер, заявляя, что собирается посвятить себя высокой цели превращения ранчо Хилла в лучшее ранчо штата. Очень скоро Брайони покорила сердце старого ковбоя, и расстались они, полностью довольные друг другом. Шорти радовался решительности своей новой хозяйки, а Брайони вздохнула с облегчением, уверенная, что теперь у нее есть на кого положиться, новый старший ковбой подскажет ей, что делать. Немало порадовало ее и то, что Шорти согласился научить ее стрелять, и первый урок они наметили на вторую половину следующего дня.

Позже тем же утром за Брайони заехал судья Гамильтон, чтобы отвезти ее в Тусон. Добравшись туда, она первым делом отправилась в банк и сняла необходимую сумму денег без происшествий. Тусон оказался диким шумным городком, полным пьяных ковбоев и угрюмых завсегдатаев игорных домов. Брайони с судьей отправились в обратный путь, как только она купила несколько свертков материи, чтобы сшить себе что-нибудь вроде мексиканских блуз и юбок, которые приводили ее в восторг. Этот стиль одежды казался идеальным для жаркого, сухого климата, и, кроме того, Брайони мечтала поскорее сродниться с этой местностью, испытавшей сильное испанское влияние. Покончив с делами, Брайони с судьей снова сели в коляску и поехали назад в Винчестер. Двуколку немилосердно трясло на бугристой дороге, и, подскакивая на сиденье после каждого ухаба, Брайони приходилось часто расправлять муслиновую юбку абрикосового цвета и прятать выбивавшиеся черные кудри обратно под шляпку.

Уже на самом подъезде к Винчестеру Брайони задала судье Гамильтону так долго мучивший ее вопрос, однако то, что она услышала, вместо необходимых разъяснений внесло еще большую путаницу в голову девушки. Судья уклонялся от прямого ответа на вопрос о причине, по которой Джим Логан застрелил ее отца, а когда Брайони проявила настойчивость, желая все-таки добиться объяснения, он поджал губы, и в глазах его мелькнуло недовольство.

– Не мучьте себя воспоминаниями о прошлом, мисс Хилл, – сказал он в конце концов, не сводя глаз со взмыленных крупов лошадей. – Что сделано, то сделано. К несчастью, ничто не может вернуть назад вашего отца. Так почему бы вам попросту не позабыть о том, что случилось, и не подумать лучше о будущем?

– Зовите меня Брайони, судья… пожалуйста, – быстро ответила она, глядя ему в лицо. – И все-таки я прошу вас рассказать мне правду. Я хочу знать, из-за чего Джим Логан поссорился с моим отцом.

– Да я в точности не знаю! – ответил судья в замешательстве неестественно громко. – Меня там не было, когда все случилось. Я слышал только сплетни, а вы ведь знаете, как они ненадежны, эти сплетни!

– Все равно скажите мне, что говорили люди, – настаивала Брайони, но судья все еще колебался.

Когда он заговорил снова, было заметно, как тщательно он подбирает слова.

– Ну, по всей видимости, в этой истории была замешана женщина. Много слухов ходило – ни один из них, заметьте, до конца не подтвердился… Говорят, причиной поединка была девушка по имени Дэйзи.

– Женщина! Ну так где же она теперь? Может быть, если я сама поговорю с этой Дэйзи, она объяснит мне…

– Она уже ничего не объяснит вам, Брайони. Дэйзи Уинстон мертва.

Едва оправившись от шока после этой новости, Брайони почувствовала, что запуталась еще больше.

– Когда она умерла? – спросила она с дрожью в голосе. – И к-как?

– Она была убита, точнее, забита до смерти. Это случилось ночью накануне поединка между вашим отцом и Логаном, и это все, что я знаю, Брайони, это все, что я могу сказать. Послушайтесь моего совета, девочка, бросьте копаться в прошлом, забудьте о нем.

Брайони не успела ответить. Мирная тишина, царившая повсюду, внезапно огласилась грохотом копыт, и какая-то повозка стала стремительно догонять их двуколку. Судья натянул поводья, съезжая в сторону, дабы избежать столкновения. Оба экипажа остановились, и судья Гамильтон приподнял шляпу, приветствуя мужчину и молодую девушку в повозке.

– Добрый день, Сэм, мисс Энни. Позвольте представить вам Брайони Хилл, дочь Уэса.

Все еще переживая сообщение судьи Гамильтона, Брайони машинально кивнула, когда он представил ей Сэма Блэйка и его дочь Энн, владельцев маленького скотоводческого ранчо к востоку от ранчо Хилла. Однако, к ее удивлению, пара в повозке отреагировала на ее вежливое приветствие с тупой враждебностью. Сэмюэль Блэйк, высокий и костлявый, в истрепавшейся, поношенной одежде, посмотрел на Брайони холодным, невыразительным взглядом, а его дочь – с откровенной неприязнью, и на ее лице появилось злое, высокомерное выражение. Энни Блэйк могла бы быть красивой девушкой, подумалось Брайони, у нее такие густые каштановые волосы и большие глаза орехового цвета, только уж больно неопрятно она выглядела. Волосы в беспорядке падали на плечи и развевались по ветру длинными, нечесаными прядями. Глаз почти не было видно под широким сомбреро. Все, что в ней было женственного, скрывалось под просторной мужской рубашкой из джинсовой ткани и фланелевой юбкой, придававшими ее фигуре неуклюжий, бесформенный вид.

Но Брайони отчетливо чувствовала, что где-то внутри этой раздраженной, похожей на мальчишку девушки пряталась привлекательная женщина. Брайони не понимала, почему Блэйки отнеслись к ней так холодно. Они нехотя отвечали на ее вопросы и разговаривали в основном с судьей, игнорируя ее присутствие. Озадаченная этим, она предприняла еще одну попытку растопить лед в их отношениях, когда попутчики уже собирались прощаться.