– Бак прав, сеньорита, – хмуро вмешался Томас, ковбой-мексиканец в клетчатой рубашке. – Забудьте об этом черном жеребце. Он для вас не годится.

– Они правы, мэм. Мустанг слишком опасен для кого бы то ни было, кроме его объездчика, – добавил третий ковбой. – У нас в конюшне есть симпатичный маленький мерин. Он подошел бы вам больше – не норовистый, спокойный, как раз для леди.

Брайони с усилием подавила вспышку гнева. Она понимала, что они противоречат ей из лучших побуждений, но она уже достаточно их слушала. Мужчины! Они думают, что знают все на свете и могут указывать любой женщине, что ей лучше делать. Она уже приняла решение скакать на черном мустанге и не хотела его менять. Всякие возражения выводили ее из себя, особенно когда их приходилось выслушивать от своих же собственных работников. Брайони тряхнула головой, решительно сверкнув зелеными глазами.

– Седлайте черного жеребца немедленно! – сказала она непререкаемым тоном. – Я не собираюсь терять время на препирательства с вами. Я тороплюсь в город. – Она посмотрела на Бака. – Да делайте же, что я вам говорю, черт возьми! – Брайони сама удивилась собственным словам.

Услышь их мисс Марш, она была бы поражена поведением своей ученицы, однако Брайони уже переросла условные ограничения Сент-Луиса, и ей не терпелось доказать, что она может выжить на этой суровой земле наравне с ковбоями, ее населявшими.

Как бы то ни было, крепкое выражение Брайони заставило Бака хотя и неохотно, но повиноваться. Без дальнейших возражений он скрылся в конюшне и вскоре вернулся оттуда, ведя по уздцы оседланного мустанга. Выражение лица молодого человека было раздраженным и испуганным. В душе он проклинал эту черноволосую девушку, упрямую, как мул, и… такую же глупую. Он был уверен, что она не сможет справиться с полудиким животным и свернет себе шею… в лучшем случае серьезно пострадает под мощными копытами мустанга.

Брайони слегка улыбнулась, когда Бак подвел к ней жеребца. Перед ней стояло великолепное животное, гордое и величественное, как те горы, где он еще совсем недавно скакал на свободе. Он беспокойно прял ушами и перебирал длинными сильными ногами, тревожно глядя на окружавших его людей. Ясные, умные глаза жеребца светились огнем.

Брайони тут же почувствовала родственную душу в этом диком, свободолюбивом создании, потому что внутри нее самой жил непокорный дух, который так старались обуздать остальные. Она понимала, каково теперь этому мустангу, лишенному возможности резвиться на свободе. Ей было жаль его, но она инстинктивно чувствовала, что они будут прекрасно понимать друг друга. Девушка медленно приблизилась к нему и заговорила мягким, нежным голосом, слегка поглаживая рукой черную, лоснящуюся морду коня.

– Хороший мальчик, – шептала она, – не бойся меня. Я тебя не обижу. Мы будем друзьями, большими друзьями. Спокойно, милый. Вот так, хорошо.

Бак, Томас и остальные с сомнением смотрели, как Брайони разговаривает с мустангом. Ее гнев улетучился мгновенно. Все свое внимание девушка сосредоточила на жеребце.

В Сент-Луисе она любила ездить верхом, и все ее знакомые сходились во мнении, что Брайони имеет свой, особенный подход к лошадям, как цыганка или колдунья. Но тогда она имела дело с хорошо объезженными городскими животными. Теперь же все было иначе. Ей нужно было пустить в ход всю свою настойчивость и умение, чтобы завоевать расположение и доверие полудикого жеребца.

Девушка надеялась, что магия, которой она всегда владела, покорит это своенравное, великолепное создание, потому что теперь уже ее не удовлетворила бы никакая другая лошадь. Быть может, этот черный жеребец был единственным во всем штате, способным соперничать с быстрым, как ураган, Пекосом Техасца Джима Логана. Оба коня были примерно одного роста и одинаково гордо несли свои красивые головы.

Наконец Брайони решилась вставить одну ногу в стремя и легко вскочила в седло. Однако она не усидела в нем и доли секунды. Мустанг резко встал на дыбы, звучно вспоров воздух, и Брайони кубарем полетела вниз, откатившись далеко в сторону от страшных копыт жеребца. Бак кинулся ей на помощь, а Томас подхватил коня под уздцы.

– Мисс Хилл! Вы в порядке? Черт возьми! Я же говорил вам, что так и случится! Вам просто повезло, что…

– Замолчите! – процедила. Брайони сквозь зубы, отпихивая его протянутые руки.

Поднявшись на ноги, она нетерпеливо отряхнула пыль со своего костюма.

– Держите поводья! – коротко приказала она Томасу.

– Вы с ума сошли! – выкрикнул Бак, хватая ее за руку.

Она стряхнула его руку и снова направилась к лошади. Теперь она уже не будет такой самонадеянной. Надо быть готовой к любым фокусам. Девушка снова вскочила в седло.

Мустанг попятился, опять становясь на дыбы, но Брайони знала, чего ожидать. Она вцепилась в животное руками и ногами, приникла к нему, как бы слившись с его телом. Жеребец не пытался скинуть ее, он пританцовывал на месте и кидался из стороны в сторону. Брайони догадалась, что он испытывает свою наездницу, и держалась изо всех сил.

– Чтоб мне…

– …лопнуть? – подсказала Брайони со смешком, когда движения мустанга стали похожи на ровный горделивый шаг. – Будьте осторожны, Бак, а то, чего доброго, действительно беду накличете!

Брайони была в восторге. Раздражение уступило место замечательному чувству свободы на спине черного сильного красавца коня. Она обернулась к Баку и остальным ковбоям, пораженным ее успехами.

– Ну, мистер Монро, вы собираетесь в город или мне вас весь день дожидаться? У меня не так много свободного времени!

Бак недоверчиво покачал головой, садясь в седло пегой крапчатой лошади. Ковбои восхищенными взглядами проводили Брайони, стрелой пронесшуюся мимо них на диком мустанге. Новая хозяйка снова сумела их удивить, и рабочие еще больше зауважали ее. Переглядываясь и усмехаясь, они уже предвкушали, как будут рассказывать остальным о только что увиденном. Бак, с криком пришпорив свою лошадь, немедленно помчался вслед за девушкой по дороге, ведущей в город.

Сердце Брайони так и пело от радости, когда она летела вперед по весенней прерии, ощущая всем телом могучий перестук копыт жеребца. Он скакал на огромной скорости, уверенно и удивительно ровно. Именно о такой скачке мечталось ей во время прогулок в парке. Брайони испытывала пьянящее чувство свободы. Все сомнения исчезли, когда свежий ветер с гор ударил ей в разрумяненное лицо. Она задумалась о том, как назвать коня, и остановилась на поэтичном имени Сумрак. Вспомнив о Баке, Брайони натянула поводья, давая возможность его пегой кобыле догнать своего резвого собрата.