— Ясно. Когда пойдем?
— Часы посещения у них не очень большие, но можем попробовать завтра.
— Хорошо.
Дома меня ждало еще одно письмо от дяди и недовольная жизнью Гилена.
— Что на этот раз случилось? Или ты с Любой что-то не поделила?
— Что? А нет. Она очень приятная девушка. Просто много всего…
— Это конечно объясняет, почему ты у меня дома… второй раз за месяц и… вроде пятый за все время нашего знакомства?
— Иронизируешь? — мрачно посмотрела на меня подруга.
— Немного, — призналась, с наслаждением опускаясь в удобное кресло. День выдался нервным и сложным. — Ладно, что случилось?
— Все то же. Упрямый отец, мерзкий жених… чем больше о нем узнаю, тем сильнее злюсь… как думаешь, у меня есть шанс все же избежать этого брака? Или все же пора наконец смириться?
— Лен… пока ты не пошла под венец, в прямом смысле, все можно решить. Я в это верю!
— Спасибо. Слава сказала, что предложила тебе уйти из полиции и плотно заняться Лигой…
— Лена! Я пока никуда не ухожу! Хотя в последнее время Алекс делает все, для того чтобы я это все же сделала!
— А что случилось?
Если учесть, что я все еще не до конца переварила ту ситуацию… я легко и я в красках рассказала о случившемся.
— Надо же… я думала он еще годик точно будет вокруг да около ходить… — прозвучало практически восхищенно.
— ГИЛЕНА⁈
— Что? Ой, милая, только слепой бы… и ты не заметили что ты ему нравишься. Хотя способ это донести он выбрал странный…
— А что на счет этого странного заявления? Что спор он затеял в моих интересах?
— Даже не знаю… — задумалась собеседница. — С одной стороны, эта глупость вполне в его духе, с другой… мог и соврать, раз влюбился. А вообще радуйся, это лучше чем мое «счастье». Такого от его родственницы наслушалась…
— Я смотрю Легайте не в восторге от вашей свадьбы.
— Понятия не имею в восторге или нет. Будь я поглупее, решила бы, что все это из женской солидарности. А так, я никак не могу понять какую цель она преследует. Но кстати, теплых отношений у них точно нет! Впрочем, это не удивительно. Легайте в дом отец привел в подростковом возрасте. А спустя пару лет, фактически силой пристроил ее в княжескую охрану.
— И ты это знаешь…
— Ну, помимо Легайте и Кукураите, я еще разговорилась с одним из охранников… такой очаровательно болтливый мужчина. Сказал, что раз я будущая супруга их княжича, мне нужно побольше знать и о семье мужа. Он же рассказал, что Тома сама сменила фамилию, на похожую по звучанию.
— Интересно почему.
— Вот это — загадка. Есть только слухи. Так же как и о первых годах ее жизни… ходили слухи что она незаконнорожденная, но нет ни подтверждения, ни опровержения этого… но если это так, то видимо семейная черта, — фыркнула Лена.
— Незаконнорожденная? А сколько ей было лет, когда отец привез ее в дом?
— Не помню точно. А что?
— Да так… странные мысли в голове бродят… — пробормотала, задумавшись.
Пристанище для скорбных умом снаружи выглядело так умиротворяющие и мило… даже появилась секундная мыслишка: а не остаться ли тут? За ней пришла еще лучше — бросить тут Алекса!
— Ты так улыбаешься, словно заперла тут ворота перед моим носом, — сообщил мне мужчина.
— Кажется, все-таки ты меня слишком хорошо знаешь!
— Ну, так столько же лет знакомы.
— Господин Орлов. Вы вернулись… все-таки хотите поговорить с Гуриным? — такими словами нас встретили на входе. — Барышня, подождите, я закончу…
— Я вместе с господином Орловым, — сообщила показав свой жетон тайной полиции.
— Оу… что ж, сейчас постараюсь узнать примет ли вас господин Гурин.
Ждали мы наверное полчаса, прежде чем встретивший нас мужчина вернулся.
— Истерики не случилось, но Гурин отказывается с вами разговаривать.
Алекс прикрыл глаза, сделав глубокий вдох. А я…
— Не хотела я к этому прибегать… согласно закону, мы имеем право на встречу с Гуриным, поскольку он является важным свидетелем по делу, которое ведет тайная полиция, — и предъявила составленный вчера документ, который, пользуясь случаем, я заставила Гилену подписать. А что? Ее подпись в данном случае котируется наравне с княжеской.
— Вы понимаете что я не гарантирую, что Филипп Гурин будет отвечать на ваши вопросы? А так же, если вы откажетесь от сопровождения, я не смогу гарантировать вашу безопасность? И наконец, господин Гурин не сможет свидетельствовать в суде и любые его показания, согласно закону…
— Не имеют силы, поскольку это слова, душевнобольного человека. Я знаю закон, — добавила недовольно.
— Я так рад, что не стал без тебя пробиваться, — шепнул Алекс, пока мы шли следом за нашим провожатым.
Шли, кстати, долго… так что стало ясно, ждали мы просто из-за большого расстояния.
— А ты этого закона не знал?
— Вынужден признать, что меня расследования не заводили сюда прежде. Когда-то знал об этом законе, но я не настолько хорошо его помню, чтобы на него ссылаться.
— Учи матчасть лучше, заместитель начальника, — фыркнула, хотя вынуждена признать, что в душе шевельнулось что-то приятное. Все же не часто мои заслуги признавались вслух кем-то кроме дяди.
Комната, куда нас привели, была удивительно уютной. Ее не портили даже решетки на окнах. На кровати с книгой в руках сидел мужчина. И вот не производил он впечатление душевнобольного.
— Господин Гурин?
Мужчина поднял голову… и тут же слетел с постели.
— Я говорил! Никого не хочу видеть!
— Господа из Тайной полиции… и боюсь что отказать им я не имею никакой возможности.
— Точно из тайной полиции? — в меня уперся полный паранойи взгляд. А почему в меня? Я ведь безобидно выгляжу!
Мы мрачно продемонстрировали свои жетоны. Гурин даже подкрался поближе, чтобы их рассмотреть. Особое внимание уделил моему жетону.
— Александр Орлов.
— Вера Кучерова.
— Кучерова? — неожиданно оживился мужчина. — Ладно, я с ними поговорю… идите.
Наш провожатый мягко говоря удивился, но вышел.
— Вам знакома моя фамилия?
— Я знал Гордея Кучерова, лет так… двадцать назад. Он тоже работал в тайной полиции.
— Это был мой отец. Вы знали его в связи с делом?
— Да. И боюсь что именно его тени привели вас ко мне…
Мужчина присел на кровать и указал мне на стоящий рядом стул. Я села, Алекс же остался стоять за моим плечом. Нам обоим стало понятно, что диалог будет только со мной, так что мой спутник взял на себя роль защитника на всякий случай.
— Вы были свидетелем по делу о тройном убийстве двадцатилетней давности?
— Я был одним из тех, благодаря чьим показаниям посадили Дубова. Честно говоря я был хорошо знаком с ним и его воспитанницей.
— Извините, а как вы оказались тут?
— Видите ли… я боялся и до сих пор боюсь мщения со стороны этой самой воспитанницы. Тем более что она уже пыталась это сделать. И честно говоря самым безопасным местом в княжестве, как это не печально, является это место. И поскольку мне надоело в каждой тени видеть эту девчонку…
— С вами хотел встретится еще кто-то…
— Какой-то Браздейкис. Я не встречаюсь с теми, с кем не знаком. И приди господин Орлов один я бы его выставил. Ваш отец был прекрасным человеком. Мне жаль что он погиб.
— Мне тоже. Но давайте вернемся к делу…
— Да, вы очень на него похожи. Что именно вы хотите узнать?
— Вы знаете зачем Браздейкис хотел с вами встретится?
— Он передал мне письмо, надеясь что я изменю свое мнение, — Гурин протянул руку к тумбочке, вытащил небольшой конверт и передал его мне. — Можете забрать. Самое странное, что Браздейкис считал, что знает где находится Таисия. И ему нужно было чтобы я подтвердил что это она. Он искал тех, кто ее знал, когда она жила тут. Нас таких немного было… Ну, кто достаточно хорошо ее знал и мог подтвердить что Таисия — это Таисия, просто взрослая.
— Почему вы сказали что это странно?
— Дело в том, что ходили слухи что она погибла. Я надеялся что это так… но все равно сбежал сюда. Извините, Вера Гордеевна, но я — трус! И предпочту жизнь, пусть и такую.
