Адам пытается построить структуру будущего, не понимая, как в реальности складывается от движения, которое наносится на жизнь, проживающейся мигами действия. Не может смотреть в разные стороны, пребывая и там, и там, это не реально для времени и пространства, которое в случае может развалиться на две части. Будешь сидеть на обломках жизни, если не был готов подождать, а не создавать версию будущей яви, которая может быть не такой, как представит. Есть много сложных вероятностей для изучения, также для хоть маленького, но анализа, чтобы предполагать, что ожидает в тумане будущего. Но вероятность и предвидение не работают там, где есть только фатум. Невозможно измерить и понять, в каких вариациях меняется явь под прицелом незримых событий, в которых сложно уловить, как они изменяться до неузнаваемости. Реальность не податлива прогнозируемому измерению…

Остаётся только дождаться, чтобы увидеть, что приготовила судьба, какие у неё припасены случаи, в которых надо проявить, чтобы доказать, – готов продолжить путь. Ведь каждый шаг – испытание. Не допустить ошибку, потому надо быть готовым ко всему. Быть во всеоружии, не расслабляться, иначе удар будет нанесен, а герои не будут готовы, чтобы отразить или парировать врага, который не дремлет, а смотрит, не отрывая от них взгляда. Даже, когда они думают, что всё в порядке, за ними никто не следит, всё так спокойно и гладко, как бриз ветра на море, нет точной установки, что живут без наблюдения и чувства, шум повторяется. Были это вновь галлюцинации Адама или происходило в реальности, невозможно точно сказать. Никогда не будет точного ответа на сомнения, посещающие Адама и Астру в раздумьях.

Разные мысли посещают головы героев. Они думают каждый о своем, но по-своему. В этом они похожи, как две половинки яблока. Но они разные, не могут совпасть, если разрезать на две части. Все равно, будут неровности, как ни старайся привести в должный вид, которого не может быть, так как все люди разные, даже брат и сестра, которые думают по-иному, но все-таки по-одинаковому. Ведь раньше беспокоилась Астра, а теперь Адам не находил себе покоя, хоть понимал, что за месяц полёта может всякое привидится. Нет прежнего спокойствия лёгких мыслей. Тяжело удержать табун переживаний.

Даже, если проявить чудеса контроля над собой, то все равно, одна или две мысли вырвутся за пределы головы, минуя барьеры мозга, в жизнь, вызывая там видения и странные ощущения, что нельзя доверять глазам и ушам. Адам вновь встревожен, не может успокоить. Это обшивка? Пожар? Они падают, и теперь остаётся только посадить корабль? А далеко до планеты? Где планета?

Странный шум вернул в реальность. То бортовой компьютер. Время пришло.

Бортовой компьютер произносит короткую фразу, ставшую Рубиконом:

– Меркурий рядом. Пятнадцать минут. Отправить запрос на посадку?

– Конечно. Если можно, то голосовая связь. Так будет лучше, – говорит Адам.

– Выполнено. Удачных переговоров. Но помните про вежливость, чувство…

Адам нажимает на кнопку. Шипение, наконец, ознаменовало голос человека:

– Меркурий, Меркурий. А вы кто? Назовите, пожалуйста, ваши имена.

– Торговый корабль АР-2900. Два человека. Хотим посадить космический корабль. Предварительно запрашивали посадку. Сейчас рядом с планетой.

– Посадку разрешаю. Осмотр корабля по выявлению запрещенных товаров будет произведен в ангаре, – спокойный голос предупреждает о новой беде.

– Благодарю. У нас нет ничего, что может вызвать подозрение, – Адам обращается к себе, а не к неизвестному человеку: хочет успокоить себя. Хотя я точно не уверен, ведь у каждой планеты свои законы, которых не могут знать, не удосужились хотя бы изучить и прочитать, чтобы ознакомиться…

Дрожи в руках нет, как совершает посадку на планету: ни один мускул не дрогнул или показал каплю нервозности, скрытую в тайниках души. Ничуть, Адам спокоен, контролирует ситуацию: нет ничего, что выходит за контроль. Известно: не первый раз совершал посадку, потому совершил её без ошибок.

Бортовой компьютер зашипел, выпаливая короткие и звонкие удары фраз:

– Добро пожаловать на планету Меркурий. Мы вам рады. Но все-таки, необходимо сделать осмотр корабля. Опустите, пожалуйста, трап. Быстро.

– Хорошо. Не задерживаю, – Адам нажал на красную кнопку. Трап медленно опускается, скрипя, вызывая настороженность, которая должна исполниться.

Наконец, просьба была исполнена. Адам видит, как по трапу поднимается человек, явно спешащий и думающий, как быстрее оказаться дома, то ли на второй работе. По нему не поймешь, представляет загадку, которую быстро не отгадаешь, чтобы не осталось тайн, нависающих над будущим героев, как человек поднимается по железному трапу. Расстояние быстро тает, вызывая первую дрожь, предупреждая, что возможно будет в накатывающем будущем.

Он показался перед взором Адама. Седые волосы, уставшие серые глаза, в которых отразилась горесть тяжелой работы, то ли неправильного питания. Прямой нос. Точеные скулы: голодает. Бугристая шея, настолько напряжены вены. Кадык нервно ходил вниз, вверх, вниз. Крепкая фигура, которая была сбита на фабрике. Крючковатые, жилистые руки, похожие на гвозди. Клетчатая, зелёная рубашка навыпуск, показывающая силу и могучесть. Было видно, человек готов решать проблемы, непременно с применением силы. Из одежды – серые брюки, зелёные туфли. Явно следит за модой, но все-таки, была не первой в решении насущных проблем, которые явно были.

Человек, как появился на пороге космического корабля, бросил дежурную фразу, которая точно попала в цель, точно была не фразой, а острым ножом:

– Старший кинолог, Непес Голодович. Вы со мной общались. Необходимо сделать осмотр на предмет запрещенных товаров. Об этом вас предупреждал.

– Кинолог? А где собака? – решительными вопросами загоняет в угол Астра.

– У меня нюх собачий, потому сократили должность. Собаку не выдали, – возвращается к делу. – Назовите свои имена, чтобы понимать, с кем говорю.

– Меня зовут Адам, – протянул руку, но Непес цинично и грубо отмахнулся.

– Не надо рукопожатий, иначе останутся следы, будто касался. Сами понимаете, осмотр это вещь тонкая, – достает из кармана серых брюк чёрные перчатки. – Это похоже на кражу, но только по приметам. Хе-хе. Кхэ. Тьфу!

– Что-то случилось? Вам принести воду? – горделиво забеспокоилась Астра.

– Нет, у меня аллергия на воду! Но не будем о хорошем, кхэ, кхэ. Скажите, как вас зовут? – обратился Непес Голодович к Астре, вставшей в позу неприятия: руки зацеплены стесненным замком на животе. Ноги скрестило спазматическим припадком: волна страха прокатилась по прямой спине…

– Астра, – процедила короткое слово через сомкнутые страхом белые зубы.

– Что так нервно? Или боитесь проверки? – наклонился в её сторону Непес, готовясь к решительному прыжку: Астра сжалась, превратившись в комок нервов, превратившихся в натянутые жилы. – Вы что-то скрываете или кого-то покрываете? Скажите сразу, у меня нюх, как дворовой, побитой собаки!

– Боюсь собак. Они непредсказуемые и опасные. Не знаешь, что и ожидать от них, ой, – подняла скрещенные руки выше, не зная, куда целится кинолог, – ой, только не кусайтесь, пожалуйста. У меня кожа нежная, ещё следы будут…

– Я имя не выбирал! Мне его дал отец, Голод: на Меркурии свирепствовала голодовка в честь великой и ужасной на вид анорексии, – обиделся Непес.

– Не знала. Простите меня, пожалуйста, – начала извиняться, – пожалуйста…

– Как вы могли не заметить, моё имя Непес! То есть не собака я голодная, а сытый кинолог, без собаки. Не дали, – он кротким жестом смахнул скупую кинологическую слёзу, жалостно поднял брови кверху, как грустный мопс...

Астра захотела погладить по голове, но сдержала поток аффективных чувств, в которых было первое впечатления. Оно мешает принимать решения. Не построишь на эмпатии жизнь: может закончиться плохо и очень быстро.